Варяжская женщина на Востоке: жена, рабыня или «валькирия»
Информация - История
Другие материалы по предмету История
?я с его родичами, в том числе и рядом с его смертным ложем.
Самый яркий пример предложенного И. М. Дьяконовым разделения на дев-воительниц и матрон являют героини скандинавского эпоса о Нибелунгах/Нифлунгах Брюнхильд и Гудрун: Брюнхильд (в Саге о Вёльсунгах Сигдрива) валькирия, возлюбленная Сигурда, Гудрун законная жена. Именно Брюнхильд убивает себя на погребальном костре героя и следует за ним на тот свет (сюжеты Краткой песни о Сигурде и Поездки Брюнхильд в Хель: Старшая Эдда). Костер устроен как брачное ложе, а умерших сопровождает на тот свет дружина пять рабынь и семь слуг высокого рода (Краткая песнь о Сигурде, 6870). В эпосе смерть Сигурда трагична он был предательски убит, а не пал в битве, поэтому должен идти не в воинский рай, а в преисподнюю Хель; за ним отправляется Брюнхильд. Гудрун оплакала Сигурда, как положено почтенной вдове, и вновь вышла замуж (хотя и это замужество, по законам эпоса, не принесло ей счастья).
Нора Чедвик (1950) продемонстрировала функции валькирии как сверхъестественной покровительницы (fylgju-kona) героя в древнеисландской литературе. Она обратила также внимание на пассаж, содержащийся в Истории датчан Саксона Грамматика (IX, 301), который проливает свет на представления о роли женщин в походах викингов во всяком случае, на те представления, которые сохранились в сочинениях средневековых авторов. Шведский конунг Фре разгромил норвежского конунга Сиварда и отправил захваченных им норвежских жен в публичный дом; знаменитый викинг Рагнар Лодброк явился в Швецию, чтобы отомстить за поражение, и плененные женщины стали, переодевшись в мужские одежды, пробираться в лагерь Рагнара, чтобы участвовать в битве на стороне освободителя. Благодаря помощи их предводительницы Ладгерды, Рагнар победил врага. Он вступил в связь с Ладгердой и не лишился ее покровительства даже после тою, как женился на другой женщине.
Конечно, рассказы о женщинах-воительницах ассоциируются в первую очередь с популярными и в средние века рассказами об амазонках (ср. Саксон Грамматик, VIII, 257: Еш, 1991, с. 176 и cл.). В поздних арабских сочинениях русы соседствуют с народом амазонок (Петрухин, 1991). Следует с осторожностью относиться и к известиям о том, что во время войны с князем Святославом греки находили на поле боя среди павших русских воинов переодетых женщин (Кедрен, II, 407 см.: Эллис-Дэвидсон, 1976, с. 114115). То же о славянских женщинах, принимавших участие в осаде Византии, сообщает патриарх Никифор (Чичуров, 1980, с. 160161), о женщинах германцев античные авторы и т. д. (ср. Мак-Каллох, 1913, с. 256). Возможно, и здесь мы имеем дело со средневековым стереотипом описания варварского народа. Чисто литературным мотивом считаются, как правило, и представления о девах щита (skjald-meyjar) воительницах в древнеисландской литературе. Вместе с тем единичные, но весьма показательные погребальные комплексы эпохи викингов заставляют более внимательно относиться к этим представлениям: в одном из датских погребений IX в. в Гердрупе (Христенсен, 1981) женщина была похоронена с копьем, и ее сопровождал убитый раб (без инвентаря); в норвежском погребении Х в. в Оснесе (Мерк, 1990) голова вооруженной дамы покоилась на щите, что явно напоминает о девах щита (см. о погребальных комплексах, где женщины были похоронены с оружием, Еш, 1991, с. 21 и сл.).
И представления об амазонках, и представления о валькириях, очевидно, восходят к эпохе, когда воинские дружины формировались на основе возрастных классов, ко времени разделения юношей и девушек на особые ритуализованные сообщества (тайные союзы): ср. сохранившееся в древнерусской дружинной терминологии деление на старшую и младшую дружину, присутствие в дружине отроков и девок-джарий, повышавших свой статус до статуса валькирии загробной подруги вождя на его похоронах.
Очевидно, образ валькирии был популярен в Скандинавии и на Руси, судя по находкам изображающих валькирий амулетов-привесок на поселениях на Рюриковом городище под Новгородом (рис. 2) и в Гнездове. Дружины руси в Х в. брали с собой не только законных жен (матрон), но и девушек, статус которых колебался от невольничьего, живого товара до положения матроны, сопровождавшей своего господина на тот свет. Число этих девушек, участвующих в торговых и прочих предприятиях руси, могло превышать нормальное соотношение мужчин и женщин собственно в Скандинавии: отсюда относительная многочисленность женских погребений на погостах в Гнездове и Тимереве и впечатляющее количество овальных фибул на Руси.
Феминистическая тема находит неожиданное на первый взгляд продолжение в истории начальной христианизации в Скандинавии и на Руси. Дело в том, что большая часть христианских символов крестовидных привесок Х в. обнаружена в женских погребениях: это практически все 10 находок Бирки (Грэслунд, 1980, с. 8485) и подавляющее большинство находок на Руси (Недошивина, 1983). Известно, что первой правительницей Руси, принявшей крещение (957 г.?), была княгиня Ольга. Один из исследователей введения христианства на Руси, О. М. Рапов (1988, с. 156), предположил даже, что Ольга крестилась, потому что хотела избежать участи вдовы быть убитой на похоронах Игоря. Это, конечно, преувеличение: как мы видели, статус жен отличался от статуса девушек-наложниц. В традиционном скандинавском праве статус вдовы был еще более независим, чем статус замужней женщины (Фут, Вильсон, 1970, с. 110111). На Руси, судя по договору с греками. 944 г