Яростная радость жизни
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
Но новый уклад пользовался старыми представлениями, фразеологией. Основой же нового уклада являлся его государственно-национальный характер: "Революционная цель освобождала во имя морали от морали, она оправдывала именем будущего сегодняшних фарисеев, доносчиков, лицемеров, она объясняла, почему человеку во имя счастья народа должно толкать в яму невинных. Эта сила именем революции позволяла отворачиваться от детей, чьи родители попали в лагеря. Она объясняла, почему революция хочет, чтобы жену, не доносившую на своего ни в чем не виноватого мужа, следовало оторвать от детей и поместить на 10 лет в концентрационный лагерь.
Сила революции вступила в союз со страхом смерти, с ужасом перед пытками, с тоской, охватывающей тех, кто чувствовал на себе дыхание дальних лагерей".
Давно, идя в революцию, люди знали, что их ждет "чахотка и Сибирь". Гроссману тревожно осознавать, что "ныне революция за верность себе, за верность великой цели платила сытыми пайками, кремлевским обедом, наркомовскими пакетами, персональными машинами, путевками..., международными вагонами".
Сталинградская битва, по мысли автора, должна возродить ленинские идеалы революции: "сталинградский подвиг сродни революционной борьбе русских рабочих". Вместе с вой-пой они хотят похоронить все, что мешает развитию завоеваний революции: "Продукция нужна соседям в Казани, а я везу ее в Читу, потом из Читы ее обратно в Казань доставят.
Централизация задушила". (А сколько сейчас произнесено гневных речей на съездах и сессиях по этому поводу!).
"Малы заработки рабочих, а руководство знает одно - давай план! Ходи опухший, голодный, а план давай. Профсоюз же молчит. Вместо того, чтобы защитить интересы тружеников, призывает к жертвам: до войны идет подготовка к войне, во время войны - все для фронта, а после войны призывает ликвидировать последствия войны".
Гроссман подводит читателя к выводу о том, что "русский человек за 1000 лет всего насмотрелся и величия, и сверхвеличия, но одного не видел - демократии".
КАКИМИ ПРЕДСТАВЛЕНЫ КОММУНИСТЫ В РОМАНЕ?
В этом вопросе Гроссман полагается на наше здоровое восприятие, потому что персонажи представлены вопреки тем стереотипам, к которым нас подготовила "разрешенная" художественная литература. Судьбы почти всех героев обрываются, ибо автору важно не столько проследить конкретные "истории жизни", сколько высветить их социальную характерность.
КОМИССАР ГЕТМАНОВ
Его биография бедна интересными событиями, в основном с отрицательной частицей НЕ он участвовал в гражданской войне. В злополучном 1937 году сделался "хозяином области" с таким количеством власти, о какой секретарь областной партийной организации и мечтать не мог. Как видим, биография типичная для выдвиженцев конца 30-х годов.
Гетманов сам отпускает фрондерские шуточки, опасно провоцирующие собеседника: "Наше счастье, что немцы мужикам за год опротивели больше, чем коммунисты за 25 лет".
У него была отвратительная манера чувствовать себя всегда хозяином, "убежденным в своем праве многословно высказываться на совещаниях по техническим вопросам, в которых он ничего не смыслил. И так же уверенно, убежденный в своем праве, Гетманов мог угощать чужим коньяком, укладывать гостя отдыхать на чужой койке, читать на столе чужие бумаги".
На фронте он никогда не был, в бригадах о нем говорили: "Ох, боевой у нас комиссар!". Гетманов любил выступать на митингах, низко кланялся наподобие деревенского деда перед зазевавшимся танкистом, не успевшим поприветствовать начальство, не терпел возражений.
До войны руководил областью, выступал по проблемам ремонта зданий, выпуску кирпича, эпидемии куриной чумы. Теперь столь же уверенно Гетманов говорил о качестве оружия, о тактике боя, о медицинском обслуживании, об эвакуации с поля боя поврежденных машин.
Сила партийного руководителя Гетманова не требовала ни таланта, ни дарования, "она оказывалась над талантом, над дарованием. Руководящее, решающее слово Гетманова жадно слушали сотни людей, обладающих даром исследования, пения, писания книг, хотя он не только не умел петь и играть на рояле, создавать театральные постановки, но не умел со вкусом и глубиной понимать произведения науки, поэзии, музыки... ". Гетманов крутит судьбы, ибо "необходимость жертвовать людьми ради дела всегда казалась ему естественной, неоспоримой не только во время войны".
Как он понимал интересы партии? "Духом партийности, интересами партии должны проникаться его решения в любых обстоятельствах... Духом партийности должно быть проникнуто отношение руководителя к делу, к книге, к картине, и поэтому как ни трудно, это, он должен не колеблясь отказаться от привычного дела, от любимой книги, если интересы партии приходят в противоречие с его личными симпатиями. Но Гетманов знал: существовала более высокая степень партийности, ее суть была в том, что человек вообще не имеет ни склонностей, ни симпатий, могущих вступать в противоречие с духом партийности, - все близкое и дорогое для партийного руководителя потому близко ему, потому только и дорого ему, что оно выражает дух партийности. Подчас жестоки, суровы были жертвы, которые приносил Гетманов во имя духа партийности. Тут уж нет ни земляков, ни учителей, которым с юности обязан многим, тут уж не должно считаться ни с любовью, ни с жалостью. Здесь не должны тревожить такие слова, как "отвернулся", "не поддержал", "погубил", "предал..