"Тотальная мобилизация": концепция нового мира
Дипломная работа - Философия
Другие дипломы по предмету Философия
Тотальная мобилизация: концепция нового мира
Содержание
Раздел 1. Ценности нового мира
Раздел 2. Формы познания нового мира
Раздел 3. Тотальная мобилизация как метанарратив модерна
Список литературы
Раздел 1. Ценности нового мира
Корни революционных убеждений Юнгера не ограничились переживанием первой мировой войны. Присущее ему отрицание буржуазного порядка и буржуазных ценностей сделали его типичным представителем поколения 1914 г. Многообразные самоуничижительные аффекты буржуазного времени будут, наконец, выпущены на свободу и одновременно радикализованы войной;... Война и была как раз отрицанием либеральной и гуманистической идеи цивилизации. Чуть ли не магическая сила военных впечатлений, тоже освещенных соответствующей литературой европейского покроя и ставших опорными пунктами разнообразнейших концепций обновления, имела своим истоком именно этот опыт.
Первая мировая война была для держав Антанты борьбой прогресса, цивилизации, гуманности и даже самого мира против сопротивляющейся всему этому стихии. Убить войну в чреве Германии! - таким был лозунг, под которым проводилась мобилизация во Франции и Великобритании. Тут мы сталкиваемся с одним из искуснейших тезисов либерализма, в котором война эта окружается ореолом славы, представляясь бескорыстным крестовым походом, призванным избавить сам немецкий народ из его угнетённого положения. Цивилизация как продукт Просвещения, чуждый германскому духу, противопоставлялась немецкой культуре. В контексте этого давнего антагонизма, составной части идей 1914 г., было истолковано провозглашение демократии в Германии. Страстное, принципиальное неприятие этой системы вытекало именно из нежелания оказаться в составе ненавистной империи цивилизации со всеми ее правами человека, демагогией насчет прогресса и страстью просвещать, с ее тривиальностью, испорченностью и тупыми апофеозами благосостояния. О. Шпенглер воспринял Ноябрьскую революцию как победу внутренней Англии, для Э. Никиша революция была синонимом всего, что противоречит немецкому пониманию государства. Веймарская республика для них была Erfullungsstaat - государством, согласившимся выполнять требования унизительного Версальского мира, а значит, ставшего прислужником внутренней Англии и ненавистных ценностей либерализма.
Анализируя причины поражения Германии, Э. Юнгер пришел к выводу, что своеобразие этой великой катастрофы лучше всего, по-видимому, обозначить указанием на то, что гений войны был пронизан в ней духом прогресса. [...] В войне, разразившейся в такой атмосфере, решающую роль должно было играть отношение, в котором стояли к прогрессу отдельные её участники. Очевидно, что победы смогли добиться прогрессивные страны, так как именно характерная для них вера в прогресс позволила им провести тотальную мобилизацию широких слоев своего населении: Возможность уклониться представлялась этим массам тем менее реальной, чем более эксплуатировалось их убеждение, то есть чем более явным становилось прогрессивное содержание громких лозунгов, благодаря которым они и приводились в движение. В какие бы грубые и резкие цвета ни были окрашены эти лозунги, в действенности их сомневаться нельзя; они напоминают пёстрые тряпки, которые во время облавной охоты направляют дичь прямо на ружья. Противостоящая немецкой культуре западная цивилизация в полной мере овладела средствами привлечения масс на свою сторону: Кто захочет оспаривать тот факт, что civilisation намного больше обязана прогрессу, чем культура, что в больших городах она способна говорить на своём родном языке, обращаясь со средствами и понятиями, безразличными или враждебными для культуры. Культуру не удается использовать в пропагандистских целях; даже та позиция, которая стремится извлечь из неё такого рода выгоду, оказывается глубоко чуждой ей, - как мы становимся равнодушны или, более того, печальны, когда с бумаги почтовых марок или банкнот, растиражированных миллионами экземпляров, на нас смотрят лица великих немецких умов.
Германия не приемлет ценностей прогресса, немцам нужны свои действенные лозунги, те знаки и образы, которые стремится вознести на своих знамёнах сражающийся человек, чтобы обеспечить последнюю степень решимости в боевом использовании людей и машин, решимости, необходимой для жуткого похода с оружием против всего мира. Э. Юнгер задавался вопросом, какие знаки следует начертать на знаменах немецкой культуры, чтобы затронуть глубочайшие струны народа. Он обращался к опыту первой мировой войны: Если бы пришлось спросить кого-нибудь из них, для чего он идёт на поле битвы, то, разумеется, можно было рассчитывать лишь на весьма расплывчатый ответ. Вы едва ли услышали бы, что дело идёт о борьбе против варварства и реакции, или за цивилизацию, освобождение Бельгии или свободу морей, - но вам, вероятно, дали бы ответ: за Германию, - и это было тем словом, с которым полки добровольцев шли в атаку. Именно нация виделась Э. Юнгеру в качестве идеала, способного заменить плоскую веру в прогресс. На смену смещенному в будущее идеалу прогресса, обещавшему улучшение человеческого удела, пришла вера в