Эволюция взглядов Солженицына
Информация - История
Другие материалы по предмету История
невысокая ступень: юридизм изобретен как тот минимальный порог нравственных обязательств, без которого и ниже человечество может опуститься в животное состояние.
А вот как выглядит один из пунктов из Кодекса чести РНЕ в газете Русский порядок, дек. 1993 янв. 1994 г.:
п.5.Соратник РНЕ, являясь полномочным представителем Русской Нации, обязан восстанавливать справедливость в отношении Русских людей своей властью и своим оружием, не обращаясь в судебные и иные инстанции.
В свое время Солженицын попал в ГУЛАГ именно на основании нравственных соображений сталинской коммуно-фашистской справедливости. К сожалению, урок не пошел впрок.
После позорной речи в Гарварде, Америка забыла Солженицына.
Несколько позже, примерно, о том же толковал в письме Солженицыну его бывший друг Лев Копелев (прототип образа Рубина в Круге первом):
тАжты стал обыкновенным черносотенцем. Хотя и с необыкновенными претензиямитАж любое несогласие или, упаси боже, критическое замечание ты воспринимаешь как святотатство, как посягательство на абсолютную истину, которой владеешь ты, и, разумеется, как оскорбление России, которую только ты достойно представляешь, только ты любишьтАж неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в черносотенной сказке о жидо-массонском завоевании РоссиитАж Именно эта сказка теперь стала основой твоего "метафизического национализма". (журнал Синтаксис, Париж, 2001, №37, с. 97-101)
На возврате дыхания и сознания.
тАжКажется, мучителен переход от свободной речи к вынужденному молчанию. Какая мУка живому, привыкшему думать обществу с какого-то декретного дня утерять право выражать себя печатно и публично, а год от году замкнуть уста и в дружеском разговоре и даже под семейной кровлей. Но и обратный переход, ожидающий скоро нашу страну, -- возврат дыхания и сознания, переход от молчания к свободной речи, -- тоже окажется и труден, и долог, и снова мучителен -- тем крайним, прОпастным непониманием, которое вдруг згинет между соотечественниками, даже ровесниками, даже земляками, даже членами одного тесного кругатАж
тАжчитая статью академика Сахарова и слушая отечественные и международные отклики на нее. С биением сердца мы узнали, что наконец-то разорвана непробудная, уютная, удобная дрема советских ученых: делать свое научное дело, за это -- жить в избытке, а за это -- не мыслить выше пробирки. С освобождающей радостью мы узнали, что не только западные атомники мучимы совестью, -- но вот и в наших просыпается она!
Уже это одно делает бесстрашное выступление Андрея Дмитриевича
Сахарова крупным событием новейшей русской истории.
Работа эта находит путь к нашему сердцу прежде всего своею честностью в оценках. Многие события и явления называются так, как мы тайно думаем, но по трусости боимся высказать. Режим Сталина назван среди "демагогических, лицемерных, чудовищно-жестоких полицейских режимов"; сказано, что в отличие от гитлеризма сталинизм носит "гораздо более изощренный наряд лицемерия и демагогии" с опорой на "социалистическую идеологию, которая явилась удобной ширмой". Упомянуты и "грабительские заготовки" продуктов и "почти крепостное закабаление крестьянства", правда -- в прошлом, но есть и о сегодняшнем: "большое имущественное неравенство между городом и деревней", "40 % населения нашей страны оказывается в очень трудном экономическим положении" (по контексту, по намеку речь идет о БЕДНОСТИ, но в отношении СВОЕЙ страны язык не выговаривает); напротив, 5 % "начальства" так же привилегированны, "как аналогичная группировка в США"тАж
В хорошо известной статье Александра Исаевича Солженицына На возврате дыхания и сознания мы в очередной раз видим, насколько дика и неприятна была публицисту сложившаяся политическая ситуация того времени. Работа А.Д. Сахарова нашла у Солженицына отклик уже потому, что во многом идее совпадали. То, к чему Александр Исаевич всегда стремился, к честности совести (жить по лжи, по совести), он нашёл в работе знаменитого физика.
Владимир Дьяков:
Статья Сахаров и критика Письма вождям показывает, что взгляды А. Солженицына и А.Д. Сахарова на существующие в стране порядки расходились как минимум по двум пунктам. Во-первых, писатель горячо оспаривал мнение ученого о том, что в эпоху культа личности и застоя руководящие круги Советского Союза не придавали большого значения идеологическим вопросам. Марксистская идеология, заявлял Солженицын, зловонный корень сегодняшней советской жизни, и только очистясь от него, мы можем начать возвращаться к человечеству. Вторым пунктом расхождений было выдвинутое Сахаровым обвинение в великодержавном национализме, которое Солженицын категорически отвергал, возмущаясь тем, что за русскими не предполагается возможности любить свой народ, не ненавидя других. Писатель утверждает, что его позиция это всего лишь русский порыв к национальному самосознанию, оборонительный вопль тонущего народа, протест против слов В. Ленина о шовинистической великорусской швали, против ставших расхожими издевательских терминов вроде русопятство. В позиции Сахарова, по мнению Солженицына, выразились горячность и поспешность тех, кто без гнева не может слышать слов русское национальное возрождение. В сборнике Из-под глыб, за