Христианские идеи в сюжетах и образах романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
Введение
На каторге Достоевскому открылся спасительный смысл христианства. Исключительную роль в "перерождении убеждений" сыграло подаренною в Тобольске женами декабристов Евангелие, единственная книга, которую дозволялось иметь арестантам. Значение этого Евангелия давно осознано в исследованиях о Достоевском. Об этом проникновенно писали Л. Гроссман, Р. Плетнев, Р. Белнап, Г.Хетса. Сейчас, благодаря книге Г. Хетса, есть научное описание этого Евангелия, которое Достоевский не только читал, но и работал над ним всю свою жизнь. Вряд ли кто из мировых гениев знал Евангелие так, как Достоевский, а был он, по выразительному заключению А. Бема, "гениальным читателем". Примечательно, что итогом десятилетних, в том числе и каторжных обдумывании стала сочиненная, но ненаписанная статья "О назначении христианства в искусстве", о которой он написал в Страстную пятницу 1856 года барону А.Е. Врангелю: "Всю ее до последнего слова я обдумал еще в Омске.
Будет много оригинального, горячего. За изложение я ручаюсь. Может быть, во многом со мной будут не согласны многие. Но я в свои идеи верю и того довольно. Статью хочу просить прочесть предварительно Ап. Майкова. В некоторых главах целиком будут страницы из памфлета. Это собственно о назначении христианства в искусстве. Только дело в том, где ее поместить?" (28,1; 229). Статья осталась ненаписанной - негде было поместить, но взгляд Достоевского на эту тему выражен во всем последующем творчестве. Это та "искренняя, естественная и христианская" точка зрения, которая нравилась в творчестве Достоевского Л. Толстому.
Евангелие было для Достоевского действительно "Благой вестью", давним откровением о человеке, мире и правде Христа. Из этой Книги Достоевский черпал духовные силы в Мертвом доме, по Ней он выучил читать и писать по-русски дагестанского татарина Алея, который признался ему на прощание, что он сделал его из каторжника человеком.
Эта Книга стала главной в библиотеке Достоевского. Он никогда не расставался с Ней и брал с собой в дорогу. Она всегда лежала у него на виду на письменном столе. По Ней он поверял свои сомнения, загадывал свою судьбу и судьбы своих героев, желая, как и гадавший по "старой Библии" герой поэмы Н. Огарева "Тюрьма",
Чтоб вышли мне по воле рока -
И жизнь, и скорбь, и смерть пророка.
По отношению к Достоевскому можно уточнить: христианского пророка нашего времени.
По выходе из каторги Достоевский так раскрыл свой "символ веры": "верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с истиной" (28, I; 176). Это парадокс, но в его основе лежит убеждение, что истина в Христе.
"Христианская и высоконравственная мысль" получила свое полноценное воплощение в позднем творчестве Достоевского, в его романах от "Преступления и наказания" до "Братьев Карамазовых", хотя основательные подступы к этой идее были в "Бедных людях" и многих ранних повестях и романах, она безусловно выражена в "Униженных и оскорбленных" и в "Записках из Мертвого дома", в "Зимних заметках о летних впечатлениях" и в "Записках из подполья". У этой идеи Достоевского было несколько этапов воплощения. Первый - сознать человека в себе, найти человека в человеке. Второй - восстановив человеческий облик, обрести свое лицо. И, наконец, - сознав божеское в себе, преобразиться, стать человеком, живущим по Христовым заповедям.
Эта идея стала "сверхидеей" творчества Достоевского - идеей христианского преображения человека, России, мира. И это путь Раскольникова, Сони Мармеладовой, князя Мышкина, хроникера в "Бесах", Аркадия Долгорукого, старца Зосимы, Алеши и Мити Карамазовых. Их путь прошел через исповедь к покаянию и искуплению, обретению вечной истины и вековечного идеала. Это и сюжеты его поздних романов от "Преступления и наказания" до "Братьев Карамазовых".
1. Евангелие в структуре романа Преступление и наказание
Достоевский описывает в романе "Преступление и наказание" тот самый экземпляр Евангелия, который был ему подарен в 1850 г. в Тобольске на пересыльном дворе женами декабристов: На комоде лежала какая-то книга Это был Новый Завет в русском, переводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете. (6; 248).
Потом, в последний период его жизни, в его библиотеке было, по словам А.Г. Достоевской, "несколько экземпляров Евангелия". Но с этою, единственною книгой, позволенной в остроге, он никогда не расставался. Она была его постоянным чтением. А.Г. Достоевская рассказывала, что и через много лет после каторги ее муж, вспоминая "о пережитой им душевной тоске и тревоге, говорил, что надежда оживала в его сердце только благодаря Евангелию, в котором он находил поддержку, чувствуя каждый раз, когда за него брался, особый прилив сил и энергии". Заметно, что ко многим давно прочитанным страницам он возвращался вновь, и тогда рядом с пометами ногтем появлялись отметки карандашом. Так, отмечены ногтем и знаком NB (карандашом) ст. 24 из гл. 12 Евангелия от Иоанна ("Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю..."). А пометы ногтем, сделанные в том же Евангелии в гл. 4 (ст. 52, 53, 54), позволяю?/p>