Трансформация мотива смерти в волшебной сказке в английской литературе XX–XXI в.
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
? и остраняют их, оценивают их негативно. К Гарри Поттеру не только благопристойные соседи и лицемерные родственники, но даже новенькие первокурсники относятся настороженно. Лира - лгунья и грубая, дерзкая девчонка. Юстес отбивается от рук, а одна из одноклассниц презрительно называет Люси эта Пэвэнси. Более того, пассивное умирание дублируется активным убиванием. (о равнозначности убиваемого и убивающего см Миф и литература древности О.М. Фрейденберг) Полиция разыскивает Уилла как убийцу. Он рассказывает, что когда-то очень сильно избил одного мальчика, который насмехался над ним и его матерью. А когда Лира при первой встречи спрашивает об Уилле свой алетиометр и узнает, что он убил человека, то успокаивается, так как считает, что убийца - надежный спутник [4: 38]. Богиня смерти у ведьм всегда весела и беззаботна, а ее визиты приносят радость, поэтому Серафина убивает одну из своих сестер-ведьм, шагнув к ней со счастливой улыбкой [4: 53]. Положительные герои сказки в современных волшебных произведениях оказываются в чем-то не такими уж положительными: Гарри Поттера подозревают в шизофрении и обмане, Лира - нахальная грубиянка и лгунья.
По Юнгу, весь мифолого-психологический сюжет сказок и снов - это путь обретения слушателем и рассказчиком, автором и читателем своей Самости. Что касается современных волшебных произведений, то подобное утверждение уже не является столь безусловным.
В пределах одной книги сюжет сказки и жизнь героев претерпевает символическую смерть, то есть, если можно так выразиться, стремится к максимально полному концу. Старый (мифологический) цикл фольклорной сказки изживает себя. Но на его место приходит цикл сказки новой, который проявляется в многосерийности сказочных произведений. Для восстановления циклической структуры недостаточно сюжетной линии, укладывающейся в рамки одной книги. Начало нового витка цикла требует новой сюжетной схемы и новой, отдельной книги, которая отличается относительной самостоятельностью. И хотя очередная книга является частью единого цикла, сюжет ее сам по себе линеен, и не стремится к воспроизведению себя в своих собственных пределах.
Нарушение сюжетной структуры автоматически разрушает миромодель волшебного пространства, так как нарушение касается главных правил сохранения и поддержания ритуального действа приобщения к высшим силам бытия. Отказываясь принимать условия иного мира, принимать условия инициации, неофит как бы отказывается принимать участие в ритуале. Тем самым происходит своеобразное отречение от вечной интенции человека стать сильнее и избавиться от страха и, быть может, какой-то особой формы одиночества.
Сьюзен отказывается возвращаться в Нарнию и остается круглой сиротой. У Лиры и Уилла вообще никого нет, их даже нет друг у друга. Они не боятся никого, но испытывают ужасные страдания, и они ужасно одиноки. Начиная с определенного момента, каждый год обучения Гарри Поттера заканчивается чем-нибудь печальным, а сам он в конце шестой части отказывается быть с любимой девочкой и намерен уйти из школы.
Таким образом, в пределах одной книги волшебное произведение как бы перестает быть собственно сказочным, так как с прерыванием цикличности прерывается действо многократного инициатического путешествия, которое лежит в основе сказочного повествования. Очень точной, на наш взгляд, иллюстрацией к этому положению является мысль Гарри Поттера в начале пятой книги. Появление дементоров в Литтл-Уингинге словно бы пробило брешь в огромной невидимой стене, которая отделяла неумолимо чуждый всякому колдовству мир Тисовой улицы от того, другого мира. Две жизни Гарри слились воедино, все перевернулось вверх тормашками: Дурслей интересуют детали волшебного мира, миссис Фигг знает Альбуса Дамблдора, по Литл-Уингингу летают дементоры, а он сам, может быть, никогда не вернется в Хогвартс [6: 37]. У Лиры и Уилла также нет возможности встречаться друг с другом, посещать другие миры (за исключением мира мертвых, разумеется) и тем самым воспроизводить инициатическую традицию. Дети и другие герои остаются в Нарнии, потому что умирают, они уже не выдут за пределы другой страны, и тоже не смогут совершить символическое воскрешение из мира Нарнии.
Но при этом произведения продолжают считаться сказочными. До сих пор мы говорили о развитии и трансформации сюжета в пределах одной книги. Но сказки в двадцатом веке растут - они превращаются в серию историй, в циклы. Цикличность нужна для того, чтобы сохранить сказочность
По нашему мнению, и для фольклорной, и для литературной сказки чрезвычайно важна ее циклическая структура, которая отражает природные циклы смены времен года, дня и ночи. Цикл в сказке и мифе - постоянно сменяющееся возрождение и умирание. Такое понимание цикла лежит в основе сказочного жанра. В нашем случае речь идет не только о циклическом характере одного произведения, но нескольких произведений, текстов, объединенных в цикл. В пределах одной книги повествование тяготеет к линейному типу сюжета. Линейный сюжет основан на линейном времени, он фиксирует не закономерности (что является прерогативой циклического сюжета), а аномалии, случай, все то, что мыслится как нарушение некоего исконного порядка [2: 59]. Исторически, кумулятивный сюжет появился раньше.
Переход к циклическому сюжету знаменует некоторое изменение в сознании, которое отмечает повторяемость не только пространственную,