Технический детерминизм
Контрольная работа - Философия
Другие контрольные работы по предмету Философия
? его техники. Поэтому он будет устранять помехи, пытаться справиться с нарушениями, следить за чистотой; он будет наблюдать за режимом и нормальным ходом работы, за все большей согласованностью частей своего оборудования и научных законов. Он будет работать все лучше и лучше, чтобы преодолеть любые проявления неограниченного детерминизма и создать структуру хорошо определенного детерминизма, являющегося целью его техники. Иначе, если он будет считать, что все пребывает во всем, что все действует на все, он лишится понимания инструмента и утратит саму основу доверия к технике.
Но в таком случае понятие детерминизма явно указывает на стремление человека к освоению природы. Великим детерминирующим фактором является человеческий фактор, человеческий фактор человеческой науки. Завершая это рассуждение, попытаемся полностью выявить этот фактор. А для этого, не боясь повториться, посмотрим на вещи как бы сверху. Поразмыслим просто над понятием причинности, чтобы увидеть, с какой новой стороны оно определяется в научном познании. Все различия, которые мы установили в отношении детерминизма, проявятся при этом и здесь, в связи с понятием причины, однако с теми нюансами, которые и узаконивают, как мы полагаем, их повторное появление.
Само собой разумеется, что человек всегда стремится к познанию главных причин.
Но мы ослабим нашу оценку детерминизма, чтобы показать, обращаясь к понятию причинности, что оно уточняется и специфицируется скорее не на уровне обычного познания, а на уровне, скажем так, современных научных поисков.
Обычно принято думать, что понятием естественной причины описывается некая непосредственная, прямая связь между предметами. Но даже если это понятие основывается на таком примитивном убеждении, оно подразумевает некое мыслящее, активное я. Я, которое утверждает мысль в качестве субститута действия, которое соединяет посредством мысли фундаментальные элементы, конституирующие причину, и которой оно пользуется как демиургом. Таков обычный взгляд на вещи. Между тем, с научной точки зрения, определение причины требует субъекта обучающегося, который хочет обучаться, субъекта, идущего к рациональному знанию. Поэтому следует обратиться к внутренней, интимной технике выработки причины. Только если я сам соединяю элементы причины, причинность становится объектом синтетического понятия. Разумеется, это соединение причинно-вызывающих элементов может производиться и случайной личностью. Я могу командовать "причинными" силами; могу верить, что командую, воображать, что командую. Человек, чтобы постичь Вселенную, творит в силу необходимости богов, которых наделяет универсальной способностью. Существует некий империализм причинности, или, лучше сказать, поскольку это характеризует любой империализм, фикция империализма. Познать естественную причину - значит вообразить себя властелином Вселенной. Отсюда все эти знаменитые формулы типа формулы типа "знать, чтобы мочь" с их горделивой скромностью. Совершенно очевидно, что империализм, уверенный в знании причины, подобен некоей анонимной администрации, в силу чего вся наука или, точнее, все научное сообщество и предстает как гарант научного закона. Хотя в действительности важно выявить отношение между знать и мочь на уровне детали закона. Нужно понимать, а это находится за пределами знания. Лишь тогда оно предстает во всей своей мощи. Понимать явление - значит подвергнуть его некоей потенциальности моего причиновызывающего я, моего колеблющегося я, моего дискутирующего (уверенного в победе) я с любым другим субъектом, который отказывается понимать причинность явления, о которой теперь знает мое я. Хотим мы этого или нет, но мы должны учитывать момент личного убеждения, когда обращаемся к интегральной психологии рационального субъекта, рационализирующего субъекта, цепляющегося за причину. Так возникает печальная полемика, скрытая, глухая, по поводу рационального сознания, обретаемого путем преодоления многочисленных ошибок. Любая реальная причина представляется на фоне химер. И рационалистический субъект должен разоблачать этих химер для доказательства и осознания реальной причины.
Тот факт, что причина получает свой статус на уровне некоего предсознания субъекта, хорошо виден в случае обращения к обобщающему характеру причины. Когда мы говорим о неясных причинах, Это является свидетельством того, что мы плохо знаем основную причину, что мы не обладаем точными знаниями. Если бы деятельность субъекта не задавалась виртуально, пришлось бы рассматривать с привлечением всей феноменологии эволюцию всей Вселенной, описывать Вселенную во всем ее объеме, как бы целиком опрокинув философский детерминизм в сферу вербального. Любая централизация, сколь бы метафоричной она ни была, или сколь бы реалистичной мы ее не полагали, является виртуальной субъективацией. Она будет иметь свои объективные функции лишь тогда, когда фиксируемая точка обобщения будет представлена в виде когеренции доводов.
Как бы там ни было, Вселенная не является объектом. Мы не можем проникнуть в становление Вселенной. Мы можем лишь говорить о становлении некоторых категорий, характеризующих Вселенную. Весь наш опыт и все наши знания относительны и связаны с частной феноменологией, целостность которой мы не в состоянии воспринять.
Мы можем говорить о причинности, только представив, по крайней мере в воображении, возможность овладения исходными условиями опыта. Лишь раскрыв начальные условия,