Система персонажей романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
ьности и несколько разрушительной распущенности Разумихина Достоевский, быть может, использовал черты и Аполлона Григорьева, его соратника по журналам Время и Эпоха, одного из лидеров основанного Достоевским почвенничества. Разумихин мог пить до бесконечности, но мог и совсем не пить, мог проказить даже непозволительно, но мог и совсем не проказить, иногда буянил, - повторяет Достоевский.
Черты эти не противоречили психологической природе Рахметова, они были заложены и в натуре последнего, но герой Что делать? взял их под контроль и подавил во имя наложенной на себя революционной схимы.
Но вот тут-то и начинается полемическая противоположность Разумихина Рахметову. Разумихин враг всякой теории, и тем более теории исключительной, всепоглощающей и всеподавляющей. Рахметов ходит только в те круги, которые нужны ему для дела, он сходится только с теми людьми, которые разделяют его принципы Разумихин ходит в заведение к Лавизе, легко заводит романы, быстро сближается с самым разношерстным людом, с простонародьем, с полицейскими чиновниками. Человеку он придает значение большее, чем его принципам.
Он против доктринерства, против теоретиков, в том самом смысле, в каком был против и сам Достоевский, автор статьи Два лагеря теоретиков.
Может показаться, что Разумихин прагматик. На самом деле это не так. Его отрицание теории в свою очередь опирается на теорию - теорию почвенничества, проповедовавшегося журналами Достоевского. Обстоятельство это привносит в образ Разумихина элемент схемы, что не может быть сглажено даже исключительным мастерством Достоевского.
Идеологическая позиция и идеологические взгляды Разумихина вполне почвеннические. Он критически относится к дореформенным порядкам, к дореформенной юриспруденции, Лужин и Лужины внушают ему отвращение. Он за версту чувствует людоедский запах, исходящий от их убеждений. В общественном подъеме шестидесятых годов Разумихин занимает особое место. Он мнит себя вне направлений, западнических и славянофильских, он хочет стать над всеми существующими лагерями.
Ни одна разновидность революционно-демократических взглядов его не устраивает: ...мне вся эта болтовня-себятешение, - говорит он, - все эти неумолчные, беспрерывные общие места, и все то же да все то же, до того в три года опротивели, что, ей-богу, краснею, когда и другие-то, не то что я, при мне говорят... видите ли, к общему-то делу в последнее время прицепилось столько разных промышленников, и до того исказили они все, к чему ни прикоснулись, в свой интерес, что решительно все дело испакостили.
Однако Разумихин вовсе не отходит в сторону. Он хочет объединить все лучшее и всех лучших в разошедшихся крыльях русской общественности на одной и притом своей платформе. Он любит новую молодежь, он сам к ней ходит и собирает ее у себя, все здешних и все почти новых людей. Но революционно-демократические и в особенности социалистические взгляды молодежи он критикует так, как их критиковали во Времени и Эпохе.
Разумихин на все лады повторяет почвеннический тезис о лакействе мысли революционной демократии и русских утопических социалистов, тезис, усердно формулировавшийся даже в каждом ежегодном объявлении о подписке на журналы Достоевского. На чужих помочах ходят, - говорит Разумихин, - жеваное едят! Дураки! перевод с иностранного.
Разумихин не видит различий в материализме, он, как и подпольный человек, убежден, что для материалистов, всех материалистов, вселенная и общество - это единая, неумолимая, слепая вычислительная машина, в которой все предопределено, в которой нет никаких случайностей, в которой колокольня Ивана Великого и белобрысые ресницы Порфирия связаны фатальной, однозначно направленной и необратимой связью. Если б кому-либо удалось остановить эту машину и запустить ее наново, полагает он, она все равно породила бы вновь Ивана Великого и через посредство Ивана Великого и ресницы Порфирия.
Разумихин проповедует примат жизни над теорией, он считает, что материалисты и утописты убивают жизнь, умерщвляют человеческую душу, но ведь и Чернышевский понимал значение живой жизни, он ввел понятие жизни в эстетику, он определил прекрасное как жизнь, он первый угадал Льва Толстого, он умел смотреть истине в лицо, он лучше других своих современников разбирался в противоречиях народной, крестьянской души.
Разумихин по-своему широкий человек. Он мог удариться в разрушительный запой, мог превратиться и в своеобразного Обломова. В романе он выступает еще как человек неустановившийся, но привлекательный. Он беспорядочен, пьет, ходит в подозрительные заведения, заводит дружбу с полицейскими чиновниками, устраивает студенческие вечеринки, спорит до хрипоты о высоких материях, находит верный тон с самыми различными людьми - и с кухаркой, и с Порфирием, и с Лужиным. Он наивен и умен, он не поверил в виновность Миколки, объяснил загадку оброненных сережек, он ухватил главное в теории Раскольникова. Разумихин хлопотун, он и практически добр. Он умело ухаживает за больным Раскольниковым, приводит к нему доктора, покупает ему приличную, и по средствам, одежду, заботится о заброшенных в номерах Бакалеева его матери и сестре. Разумихин верный друг. Кликни меня, и я приду, - говорит он Раскольникову и придет и, собственно говоря, уже и пришел. Раскольников поручает Разумихину Дуню, в Дуню он влюбл?/p>