Русский консерватизм во второй половине XIX века (1861-1917 гг.)
Диссертация - Философия
Другие диссертации по предмету Философия
?ватизм, а также чётко обозначил собственное видение геополитических ориентиров Российской Империи.
2.3.3 Философия защитников монархии Леонтьева и Тихомирова
Стержнем социальной философии русского консерватизма (и консерватизма в целом) являются не государство, а "естественные", органичные социальные страты - общины, сословия, корпорации и т.д. Государство в социальной философии консерватизма признается лишь в той мере, насколько оно готово признавать права разнообразных "коллективных членов" или "личностей". Соответственно, консерваторы являются государственниками не априори, а постериори.
Представляется, что государственнический пафос в большей мере характеризовал либеральную идеологию. Консервативному восприятию государству как целому, состоящему из "коллективных членов", противопоставлялась либерально-буржуазная идея "общегражданского государства", "членами" или гражданами которого являлись отдельные атомизированные личности. В предыдущем разделе настоящей работы, анализируя соотношение персонализма и коллективизма в идеологии и социально-политической практике консерватизма и либерализма, мы сделали вывод, что коллективизм больше характеризует именно либерализм. Устраняя общины и сословия из общественной жизни, делая субъектом последней отдельного индивидуума, либерализм, по нашему мнению, увеличивает зависимость человека от государства.". Строй общества нынешнего, - отмечал К.Н. Леонтьев, - ставит лицо, индивидуум прямо под одну власть государства, помимо всех корпораций, общин, сословий и других сдерживающих и посредствующих социальных групп.". Человек консервативного общества более самодостаточен: естественными социальными опорками его существования выступают различные социальные страты, которыми было так богато общество традиционное, и которые оказались разрушены в обществе либеральном.
К.Н. Леонтьев считал, что "государственная форма у каждой нации, у каждого общества своя; она в главной основе неизменна до гроба исторического, но меняется быстрее или медленнее в частностях, от начала до конца". Выработка этой формы происходит в течение долгого времени, но после того, как эта форма становится ясной, после периода "цветущей сложности", любое посягательство с целью изменения этой формы наносит вред государству и способствует ускорению периода "вторичного упрощения", т.е. распаду государственно-политического организма. Для Леонтьева упадок государств был связан не только с непознаваемыми законами, но и с весьма конкретной деятельностью либеральных сил.
До того момента, когда будет выработана государственная форма, правы все прогрессисты и ошибаются все охранители. Прогрессисты тогда ведут нацию и государство к цветению и росту, а охранители не верят в цветение и тормозят рост. После того как период "цветущей сложности" закончился и начался период "вторичного упрощения", все прогрессисты становятся пособниками разрушения государственного многообразия. Торжествуя на практике, они ведут государство к гибели. Охранители же становятся правы. Они "сколько могут, замедляют разложение, возвращая нацию, иногда и насильственно, к культу создавшей ее государственности". До дня "цветения" лучше быть "парусом", а после этого момента - "якорем или тормозом". По мнению Леонтьева, рассвет российской государственности связан с монархической формой правления, которая подлежит охранению.
Леонтьевское учение о форме во многом базируется на учении Аристотеля о материи и форме, где бытие представляет собой единство материи и формы. Леонтьев писал: "Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающий материи разбегаться". При уничтожении ограничений, создаваемых этим естественным деспотизмом, явление гибнет. Для Леонтьева монархия, основанная на системе неравенства и ограничений, высшая общественная форма в истории.
Леонтьев понимал, что монархия, требующая "подчинения любви", уже неосуществима. Поэтому нужно действовать в рамках "спасительного страха". Это особый страх перед властью:". страх добрый, честный и высокий, страх полурелигиозный, растворенный любовью, тот род страха, который ощущает. истинный русский при одном имени русского Царя".
Монархия получает особое сакрально-мистическое значение. Она связывается с религиозной идеей, без которой власть существовать не сможет. Только такую власть и такую веру можно любить. "На что нам Россия не самодержавная и не православная?. Такой России служить или. подчиняться можно разве по нужде и дурному страху. ".
Православие и самодержавие соединяет вместе приверженность византийской традиции. Леонтьев видел в византизме не мертвый груз прошлого, а живую идею настоящего и будущего России. Византизм "окрасил" русское право там, где государство и религия соприкасались. Византизм "высворил" склонных к бунту славян, привив им уважение к иерархии. Византийские принципы впитали в себя национально-исторические и религиозные особенности русского народа. Только сильная монархическая власть может "прижать" государственным прессом отрицательные черты русского характера, а положительные черты обратить на пользу отечеству.
Леонтьев считал, что весь мир живет благодаря удачной гармонии между свободной и стеснением. Это стеснение представляет добровольный отказ от части свободы во имя высших интересов государства. Подобное соединение госу