Религиозно-философские поиски М.Ю. Лермонтова в романе "Герой нашего времени"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
?веку „цивилизованному". Однако подлинная сложность романа и образа Печорина требует более пристального внимания к рассмотрению лермонтовской философско-эстетической концепции человека. Интересный материал в этом плане дает отрывок из чернового варианта портрета Печорина. В нем автор-повествователь, сравнивая Печорина с тигром („Если верить тому, что каждый человек имеет сходство с каким-нибудь животным..."), делал важное заключение: „...таков, казалось мне, должен был быть его характер физический, т. е. тот, который зависит от наших нерв и от более или менее скорого обращения крови; душа - другое дело: душа или покоряется природным склонностям, или борется с ними, или побеждает их: от этого злодея, толпа и люди высокой добродетели; в этом отношении Печорин принадлежал к толпе". Воздействие природных задатков и склонностей на формирование человека здесь мыслится явно не таким однозначно положительным, как в различных теориях „естественного человека". Нет здесь и утверждения о предопределенности и неискоренимости в человеке злого начала. Формируясь под воздействием „физического характера", душа способна не только к противоборству с этой природной основой, но и к самопостроению. Природные склонности, страсти - лишь первичные предпосылки душевной жизни, они „принадлежность юности сердца", как говорил Печорин. Печатью „юности сердца" отмечены чувства и поступки „детей природы" - горцев; это яркие, сильные характеры, подчиненные, однако, бушующим в них страстям. Во многом сходный с ними по природным задаткам, Печорин далек от их „естественной" непосредственности. В этом преимущество развитого сознания.
Если в раннем творчестве Лермонтов отдал дань увлечению идеей „естественного человека", то в период работы над „Героем нашего времени" она была для него пройденным этапом. В романе нет и следа надежды на возможность исцеления героя, испорченного „цивилизацией", путем приобщения его к „естественному состоянию" через любовь к „дикарке": ее любовь оказывается „немногим лучше любви знатной барыни; невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой". Перед лицом развитого сознания оказываются одинаково несостоятельными реальные представители как „естественного", так и „цивилизованного" состояния, с той существенной разницей, что само это сознание является все же принадлежностью последнего.
1.2 Концепция личности в романе
Для лермонтовской концепции личности и понимания общечеловеческой ценности романа существенна выраженная в нем ориентация на выявление в человеке не только природного и конкретно-социального, но и его общесоциального, т. е. родового начала.
В европейской и русской философской мысли I половины XIX в. идея „родового человека", наследующего в большей или меньшей мере опыт исторического развития всего человечества, все больше противостояла идее „естественного человека", по которой человек родится готовым и совершенным от природы, а общество лишь его портит. Выступая против этой теории, Белинский писал, что только „животное родится готовым" и потому оно „не может сделаться ни лучше, ни хуже того, каким создала его природа. Человек бывает животным только до появления в нем... сознания; с этой поры он отделяется от природы и... борется с нею всю жизнь свою". Это суждение прямо перекликается с цитировавшимся черновым наброском портрета Печорина. По мнению критика, человек творится не природой, а „в историческом развитии общества или даже целого человечества".
Исследуя личность Печорина прежде всего как „внутреннего человека", Лермонтов, как никто другой в предшествующей русской литературе, много внимания уделял отображению не только сознания, но и высшей, личностно-родовой его формы - самосознания. Поэтому Печорин в большей степени, чем Онегин, мыслитель, идеолог. Он органично философичен. И в этом смысле он характернейшее явление своего времени, о котором Белинский писал: „...Наш век есть век сознания, философствующего духа...". Напряженные раздумья Печорина, его постоянный анализ и самоанализ по своему значению выходят, однако, за пределы его эпохи, имеют общечеловеческое значение как этап в жизни человека, вырастающего в личность. Вопреки распространенному мнению, сама по себе рефлексия не недуг, а необходимая форма самопознания и самопостроения общественно развитой личности. Болезненные формы она принимает в переходные эпохи, тут выступая как условие развития личности, критически относящейся к себе и миру. Размышляя о душе зрелой, Печорин отмечает: такая „душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет". Печорин говорит о самопознании как о „высшем состоянии человека". Однако оно для него не самоцель, а предпосылка к действию.
В неукротимой действенности Печорина получила отражение другая сторона лермонтовской концепции человека, существа не только разумного, но и деятельного. „В разумном, нравственно свободном и страстно энергичном деянии, - писал Герцен в 1843 г. - человек... представитель рода и самого себя". Для Печорина страсти не единственный и не главный источник человеческих поступков, они „не что иное, как идея при первом своем развитии", и поэтому „глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться". На волю Печорина воздействуют как страсти, так и разум. Аффектно-волевым, импульсивным по своему характеру поступкам „детей природы" (Казбич, Азамат) противостоит интеллектуально-волевое де?/p>