Проблема экологии и нравственные проблемы повествования в рассказах В. Астафьева "Царь-рыба"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
ни старались. Тайга всё так же величественна, торжественна, невозмутима. Мы внушаем себе, будто управляем природой и что пожелаем, то и сделаем с нею. Но обман этот удается до тех пор, пока не останешься с тайгой с глазу на глаз, пока не побудешь в ней и не поврачуешься ею, тогда только внемлешь её могуществу, почувствуешь её космическую пространственность и величие. Бытие планеты ещё не управляется разумом человечного человека, оно во власти стихии природных сил. И доверие в этом случае - необходимый шаг на пути оздоровления отношений человека и природы. Человечество наконец будет не вредить природе, а беречь её богатства и врачеваться ею.
И так, главное в произведении облик и образ автора, его внутреннее состояние, позиция, проявляющаяся в почти полном слиянии с миром, о котором повествуется. Два могучих человеческих чувства составляют основу книги: любовь и боль. Боль, временами переходящую в стыд или гнев по отношению к тому, что насилует эту жизнь, искажает и уродует её.
Магией писательского таланта Виктор Петрович Астафьев ведёт читателя за собой не берега родной реки, Енисея, на её притоки, Сурниху и Опариху, в чащобы приречной тайги, к подножию гор, в Игарку и прибрежный посёлок Боганиху, к геологам и речникам, в рыбацкую бригаду и стан браконьеров…
4. Проблема взаимоотношения природы и человека. Резкое осуждение варварского отношения к природе на примере браконьеров
Трудной жизнью живут герои Царь-рыбы, а природа, окружающая их, сурова, по временам жестока к ним. Вот тут-то, в этом испытании, люди и делятся на тех, для которых, несмотря ни на что, она всё равно остаётся любимой матерью, и на других для которых она уже не мать, а что-то отчужденное, что-то такое, от чего надо побольше взять. Побольше взять то есть быть браконьером, и не только с недозволенной рыболовной снастью, но и усвоить браконьерство как способ всей жизни.
И вот такой тип людей широко представлен в книге В. Астафьева. Игнатьич, Командор, Дамка, Грохотало браконьеры. В каждом из них мелькает какая-то своя золотинка человеческой любви или человеческого достоинства. Но всё это подавляется безграничным хищничеством, стремлением урвать лишний кусок.
Все видные браконьеры вышли в основном из старинного рыбацкого поселка Чуш или оказались тесно с ним связанными. В посёлке создан рыболовецкий совхоз, предприятие вполне современное, в нем работает подавляющее большинство чушанцев. Но, несмотря на эту внешне благополучную форму его существования, Чуш, у В. Астафьева, - своеобразная база браконьерства.
Живет в посёлке пёстрое население, угрюмый и потаенный сброд. Внешний вид селения непригляден, он захламлён, рядом течёт речушка с зловонной жижей, и есть ещё гнилой прудок, куда сваливали дохлых собак, консервные банки, тряпьё. В центре посёлка была когда-то сколочена танцплощадка, но танцы не привились, и парк скоро оккупировали козы, свиньи, куры. Магазин Кедр - самое загадочное помещение посёлка. Его особенность он почти никогда не торгует, так как хозяева магазина быстренько проворовываются, да на полках его по существу нет необходимых товаров. Выглядит магазин под стать всему, что есть приметного в посёлке.
Справа, всё на том же яру, над выемкой пересохшего ручья, на вытоптанном взлобке, похожем на могильный холм, насуплено темнело мрачное, свиньями подрытое помещение с закрытыми ставнями и замкнутыми на широкую железную полосу дверьми, так избитую гвоздями, что можно принять их за мишень, изрешеченную дробью, - это магазин Кедр.
В такой тональности изображается и поселковое население. Мужики, пьющие на бревнах у реки в ожидании парохода, молодежь, прогуливающаяся тут же в ожидании всяких нежданных происшествий. Выделяется законодательница чушанской моды одеваться, курить, пить студентка, приехавшая на каникулы. На груди девицы, вкусно сбитой, бросая ярких зайцев, горела золотая, не менее килограмма весом, бляха… Девицы копытила ногами, бляха подпрыгивала и билась на её груди. Заострения, преувеличения, пренебрежительная окраска слов здесь явно из сатирического арсенала. Причем автор по-прежнему не отказывается от прямой оценки происходящих событий.
За выдающейся студенткой, - продолжает он, - словно на собачьей свадьбе, тащились, преданно на неё взирая, чушанские парни, дальше на подчительной дистанции держались местные девчонки, более пестро, но не менее ценно одетые. Все курили, смеялись чему-то, а меня не покидало ощущение неловкости от плохо отрепетированного, хотя и правдоподобно играемого спектакля.
С ещё большей непримиримостью рисуется капитан судна добывающий через чушанцев рыбу с помощью бутылки, и Дамка, бродяга и пустомеля, промышляющий рыбой, по-браконьерски пойманной. Картины повседневного быта рыбацкого посёлка столь неприглядны, что напрашивается вывод, который и сделал автор в прямой публицистической форме:
Законы и всякие новые веяния чушанцами воспринимаются с древней, мужицкой хитрецой если закон обороняет от невзгод, помогает укрепиться материально, урвать на пропой, его охотно приемлют, если же закон суров и ущемляет в чем-то жителей поселка Чуш, они прикидываются отсталыми, сирыми, мы, мол, газетов не читаем, живем в лесу, молимся колесу. Ну, а если уж припрут к стенке и не отвертеться начинается молчаливая, длительная осада измором, тихим сапом чушанцы добиваются своего: что надо обойти обой?/p>