Преступная толпа
Методическое пособие - Психология
Другие методички по предмету Психология
какого-нибудь ужасного преступления; в этом случае виновники хотя и должны быть осуждены, но заслуживают большого снисхождения. В наше время самосуд запрещен законом: но в некоторых случаях последний осуждает и всепрощающую кротость. Сын, убивший того, кто оскорбил его мать, есть человек, которого закон может наказать, но которому весь мир протянет руку. Конечно, для суда Линча нет достаточно веских извинений, но нельзя отрицать и того, что часто чувства, из которых исходят судьи Линча, высоконравственны; варварство проявляется только в форме.
Наоборот, бывают варварские расправы Линча, облеченные в варварскую форму и исходящие из низких чувств, против них закон должен направить самое строгое преследование.
Оставим, однако, в стороне эти виды предумышленного коллективного преступления, заслуживающего подробного изучения, но не входящего в нашу задачу, и вернемся к неожиданным преступлениям толпы. Посмотрим, каково будет наказание, или лучше, социальная реакция для уничтожения этих преступлений, не забывая в то же время дать себе отчет в мотивах, вызвавших эти преступления.
Позитивная школа, по моему мнению, не может дать здесь решительного ответа; еще менее может она дать какую-нибудь формулу, которая была бы приложима ко всем случаям.
В толпе, как мы уже видели, могут быть преступники прирожденные и преступники случайные; не то важно, что они совершили одно и тоже преступление. По нашему мнению, наказание должно быть налагаемо не только сообразно со степенью объективной важности преступления, но также сообразуясь со степенью опасности, которую представляет из себя его виновник; степень же опасности можно измерить только для каждого отдельного случая.
К этому нужно прибавить, что для коллективных преступлений не всегда возможно руководиться общими правилами, которые устанавливаются для индивидуального преступления, сообразно с тем, как оно было совершено.
Один преступник, например, убивающий без всякой видимой причины, с жестокостью, выражаясь классически, всегда должен быть подвергнут максимальному наказанию, так как a priori можно утверждать, что он, судя по его преступлению, или преступник прирожденный, или сумасшедший.
Если бы тот же принцип приложить к коллективному преступлению, то подчас явились бы большие неточности. Какой-нибудь человек, находясь среди толпы, может совершить много убийств, не будучи преступником от рождения. К такого рода крайностям его может толкнуть нравственное опьянение, которое делает его своей жертвой: только после совершения преступления такой субъект начинает понимать, как бы проснувшись от долгого сна, до каких крайностей он себя допустил. В нем просыпается искреннее и мучительное раскаяние, неизвестное преступнику от рождения.
Тэн рассказывает, что во время революции 1793 г. один из таких людей убил в продолжение одного дня 5 священников и впоследствии умер от стыда и угрызений совести.
Как нервный кризис, в который впадает загипнотизированный, совершив в состоянии гипноза фиктивное преступление, служит доказательством его органического отвращения к совершенному поступку, точно также угрызения совести и раскаяние после реального преступления доказывают, что человек не совсем испорчен. Для подобных проступков смертная казнь была бы несправедливой карой.
Таким образом, отвлеченно нельзя установить никакого абсолютного правила.
Здесь более, чем в каком-либо другом месте, нам нужно держаться самого главного принципа нашей школы: указать на форму и количество реакции, сообразуясь с характером каждого отдельного преступника.
Позитивная школа видит, рассматривает и терпеливо исследует бесчисленные причины преступлений толпы; все это ей нужно для того, чтобы с большей компетентностью рассуждать об этом вопросе; но в ней нет никакого стремления дать, на основании изучения этих причин, какой-нибудь более общий вывод, настолько точный, чтобы он мог иметь значение во всех возможных случаях. Что касается нынешнего состояния знания, то, так как классическая школа пользуется еще большим почетом, дать такое общее правило является необходимостью.
"Правило это, сказал я в первом издании моей книжки, должно быть таким, какое предложено Пюльезе, а именно: постановить, чтобы преступления, совершенные среди толпы, всегда рассматривались, как совершенные индивидами, несущими только половинную ответственность". Я сам понимал нелепость такого рода извинения отдельного умственного недостатка, так как в приноровленной к этому случаю формуле нет справедливости. Последнее особенно резко бросается в глаза, потому что формула эта относится не только к случайному преступнику (по отношению к которому она была бы справедлива по своим последствиям), но и к преступнику прирожденному, для которого она совершенно несправедлива и является одной из тех поблажек, которые ему подчас делает закон. При всем том я не мог найти лучшей формулы.
Гарофало, разбирая мое сочинение, нашел легкое средство согласовать идеи позитивной школы со статьями закона.
"Я полагаю, писал он, что именно относительно того предмета, о котором идет речь, современное законодательство и применяется некоторым образом практически к различию, устанавливаемому Сигеле между прирожденным преступником и случайным, виновными в одних и тех же преступлениях, совершенных под влиянием толпы. В самом деле, если это различие возможно, то почему бы не наложить наказания во всей его жестокости на прирожденного преступника и,