Последний приют поэта (о Лермонтове)
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
Вµ, обивая бортами стену Домика, пытались въехать в сад. Убедившись, что больше машин здесь не удастся поместить, оккупанты начали устраиваться по-своему.
На левом каменном столбе ворот фашисты прикрепили табличку с изображением двух скрещенных лошадиных голов на желтом фоне. Внизу стоял войсковой номер 506.
А на дверях музея Домика появилась наклейка с надписью на русском языке: Вход в эту квартиру запрещен под строгой ответственностью. И ниже по-немецки: Это помещение конфисковано полицией. Вход карается штрафом.
Первую комнату Домика, бывшую при Лермонтове приемной, фашисты превратили в свою канцелярию. На все остальные комнаты, которые, кроме кабинета, были заселены, немцы пока не покушались.
22 августа машины части 506 из Лермонтовской усадьбы уехали. Во дворе и в саду все было вытоптано, залито горючим, от которого погибли бережно ухоженные растения. Но тем, что было, в Домике до их прихода, эти передовые части захватчиков не интересовались. В этот же день во двор музея въехала легковая машина. В ней сидел офицер, который пожелал поставить машину в саду. Пробираясь через проход между музеем и большим домом, машина зацепилась за угол Домика и обила его. Немец прожил в своей машине три дня, в Домик не заходил. Не проявляли к нему интереса и последующие постояльцы...
Но время шло, и вот 16 сентября случилось то, чего мы все время напряженно ожидали и боялись. В Домик явился какой-то фашистский чин с переводчиком и потребовал показать ему фонды музея. Ему показали экспонаты, сложенные в одной из комнат большого дома: это были вещи, не имевшие особой ценности, в основном фотокопии и репродукции.
Где подлинники? спросил оккупант. Где картины? Письма Лермонтова?
Мы ответили, что подлинников лермонтовских рукописей и живописных работ в Пятигорске никогда не было.
А где же они?
В Москве, в Ленинграде...
Даже не окончив осмотра, а лишь небрежно порывшись в экспонатах, чин ушел. Интерес к музею у него пропал.
В начале сентября в той комнате музея, где в течение десяти дней была канцелярия части 506, фашисты поставили на постой своих солдат. В Лермонтовской усадьбе раздавались звуки губной гармошки, пьяные песни. Носители нового порядка чувствовали себя победителями.
Жизнь проходила в постоянной тревоге... Из Кисловодска мы получили известие, что зверски убита гитлеровскими оккупантами бывшая сотрудница музея Нина Исааковна Бронштейн талантливый исследователь в области лермонтоведения, отзывчивый, чудесный товарищ (она осталась в Кисловодске с больными стариками-родителями).
Через некоторое время после визита фашистского оккупанта, интересовавшегося экспонатами музея, Домиком решил заняться городской бургомистр.
Есть приказ открыть музей, заявили в городской управе сотрудникам Домика. Немцы, носители высшей культуры, желают, чтобы функционировали все культурные учреждения города.
Ссылаясь на то, что в музее находятся на постое солдаты, мы сказали, что открыть музей невозможно. Решено было прибегать ко всяким проволочкам... Семья нашего друга доктора утаила от немцев радиоприемник, и мы с большими предосторожностями слушали иногда по ночам Москву, нетерпеливо ждали сообщений. Голос Москвы поддерживал веру в скорое освобождение.
Фашисты вывели из музея солдат. Тех, кого мы поселили в Домике, приказали выселить немедленно. Домик был освобожден: кое-кто устроился у соседей, а сотрудники перешли в большой дом. М.Ф.Николева (кстати, она ночевала на балконе Домика, присматривая за экспонатами, зарытыми в бомбоубежище в саду) заняла подвальную комнату, что, как оказалось впоследствии, было весьма предусмотрительно.
Почему же вы теперь не открываете музей?- допрашивали нас у бургомистра.
Нужен ремонт. Стены обезображены. Постой солдат привел дом и усадьбу в запущенное состояние.
Городская управа сделала небольшой ремонт. Прошло еще несколько дней. В музей явился заведующий школьным отделом городской управы (музеи были подчинены этому отделу) и настоятельно потребовал открытия Домика.
Что же еще мешает вам открыть музей? спрашивал он.
Было ясно, что тянуть больше нельзя. Нельзя допустить, чтобы на территории музея с укрытыми его экспонатами и ценностями Ростовского музея начали распоряжаться ставленники врага.
25 октября, через два с половиной месяца после начала оккупации Пятигорска, Домик был открыт. На стенах его была размещена часть оставшихся незахороненными экспонатов.
Была тревога, что вдруг в Домик потянутся любопытствующие фашисты. И что же оказалось? Домик опять-таки был нужен своим людям, тем, кто искал в его стенах, в творчестве Лермонтова духовную поддержку, подтверждение тому, что русский народ не сломить, что гений его не умирает... Приходили эвакуированные ленинградцы (их много было в Пятигорске), приходили местные жителитАжПятигорцев было особенно много. Видимо, каждому из них хотелось воочию убедиться, что Домик цел.
719 человек побывали в музее за те сорок два дня, что он был открыт в этот период оккупации. Немцев прошло всего 44 их сотрудники iитали отдельно.
Фашистов не интересовали ни Лермонтов, ни его творчество, меньше всего интересовал их Домик. Приходили, думая найти ценные картины или вообще развлечься, и уходили разочарованные.
Из оккупантов, побывавших в Лер