Последний приют поэта (о Лермонтове)
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
на ближайших подступах к Пятигорску и в воздухе.
Вывеска музея снята и спрятана в подвал. Домику придали вид жилого помещения. Ворота заперты на замок, дежурные впускали только друзей Домика, только тех, кто тревожился о его судьбе, хотел так или иначе ему помочь: Е.А.Шан-Гирей, известного в городе врача А.А.Козерадского, Л.П.Мытникову, жену хранителя Ростовского музея, художника Б.Н.Тарасенко, доктора А.А.Волкову и еще несколько человек.
Приходящие друзья поселили в нас мучительную тревогу.
Зачем сняли вывеску? спрашивали они. Ведь все равно фашисты узнают, что здесь был музей... Хуже будет. Скажут хотели скрыть...
Что же, в самом деле, лучше? Оставить вывеску или снять? Как надежней уберечь Домик? В конце концов, посовещавшись, решили: раз вывеска снята, пусть так и остается. На всякий случай в книге приказов была сделана запись: Закрыть музей на ремонт. Приказ датирован месяцем раньше.
В два небольших ящика мы уложили все, что iитали необходимым спрятать: акварельные рисунки, которые, как тогда полагали, являлись подлинными рисунками Лермонтова (они как подлинники несколько лет экспонировались в музее), иллюстрации известных художников к произведениям Лермонтова, вещи, принадлежавшие семье Верзилиных.
Ящики забили и тщательно засыпали землей в траншеях бомбоубежищ, которые были вырыты во дворе и в саду музея.
Некоторые менее ценные экспонаты убраны в одну из комнат большого дома и в подвал Домика.
В минуту грозной опасности, когда оккупанты уже входили в город, пришел в Домик коммунист М.ЛКрайников, в то время директор ростовской бумажной фабрики, случайно не успевший эвакуироваться из Пятигорска. Чтобы помочь ему, решили, что для видимости Крайникову следует преобразиться в беспартийного служащего. Для этого ему было выдано удостоверение о том, что он является сотрудником музея, оформлена трудовая книжка, сделана соответствующая отметка в паспорте. Затем даны кое-какие канцелярские принадлежности, книги. Со всем этим имуществомКрайников ушел в Кисловодск, где его никто не знал. И там ему удалось пережить оккупацию, сохранить в неприкосновенности свой партийный билет и даже оказать помощь партизанам (как рассказывал командир партизанского отряда И.И.Пуд).
Родственница бывшей сотрудницы Домика Лермонтова Н.И.Бронштейн, Полина Ивановна Бронштейн, тоже пришла в Домик, когда ей и ее детям грозила смертельная опасность.
Здесь укрывалась она в течение трех суток, уже в то время, когда музей был открыт. А ведь кругом хозяйничали фашисты. По вечерам они приходили в садик музея из соседних домов. Одного вечера никогда не забыть. Полина Ивановна ночевала в Домике. Дежурившая тогда Капиева пришла ко мне смертельно бледная. Оказывается, Бронштейн во сне кашлянула, а в саду сидели немцы... По iастью, губная гармошка их излюбленное развлечение, видимо, заглушала другие звуки. Надо ли напоминать, что за укрывательство евреев фашисты применяли одну меру наказания расстрел.
Что только не пришлось прятать в музее! Сотрудники городской библиотеки перенесли сюда наиболее ценные издания. Книги были укрыты в сарае. Профессор Т.В.Прохоров, уезжая из Пятигорска в последние дни перед оккупацией, сдал на хранение свою работу о творчестве А.А.Бестужева-Марлинского. Уполномоченная домовладения № 14 по Советскому проспекту попросила спрятать домовую книгу. Старик сосед принес старинный цветного стекла стакан...
Соседняя школа №8 даже бомбоубежище вырыла не у себя в школьном дворе, а в саду музея, тоже, по-видимому, веря, что Домик неприкосновенен.
Нечего и говорить, что такая вера поднимала дух, но и увеличивала ответственность.
Ночь с 8 на 9 августатАж Город подвергся артиллерийскому обстрелу. До рассвета гремели орудийные разрывы, слышалась перестрелка... Наши части отступали с боями. Коллектив музея вместе со своими семьями, с детьми провел эту ночь в подвале Домика. До рассвета, по очереди, несли дежурство во дворе Лермонтовской усадьбы.
Утро 9 августа. Молча сидим в библиотеке музея. Похоже, что мы присели по старинному русскому обычаю перед дальней дорогой, чтобы, встав, сказать прощай и пуститься в путь. Увы! Пути были отрезаны. Немцы уже входили в Пятигорск.
Перед лицом Домика, у стены, где находится мраморная доска со словами: Дом, в котором жил поэт М.Ю.Лермонтов, проведено было собрание сотрудников музея, последнее перед оккупацией.
Вечер того же дня... Где-то поблизости, в городе, хозяйничает враг... Осторожно открываем калитку, на которой так много лет висела спрятанная теперь вывеска Музей Домик Лермонтова...
Доносится затихающий рев танков, гул машин, тарахтенье мотоциклов... Слышны и еще какие-то неясные, но для нас страшные звуки... Вдруг эти отдаленные шумы разрывает четкий металлический выкрик: Хальт!. Он не относится к нам, мы невидимы в темноте, но он подействовал на нас как удар.
XIX
До 12 августа никто из оккупантов в Лермонтовскую усадьбу не заходил. В этот день рано утром, на улице против музея остановилась немецкая машина. Затем раздался громкий стук в калитку. М.Ф.Николева открыла. Вошел гитлеровский офицер с переводчиком.
Немцы осмотрели усадьбу и заявили, что введут во двор свои машины. Пока мы доказывали, что дворик музея, весь заросший розами и георгинами, слишком для этого мал, грузовики уже въезжали, подминая колесами цветущие кусты. Две машины разместились во дворе, дв