Относительное сравнение светской и церковной юрисдикции на Руси в XII—XIV вв.
Информация - История
Другие материалы по предмету История
?икновение этого института, как в городах епархии, так и на кафедрах, при самих епископах, можно отнести к XII в., хотя некоторые исследователи предполагают его существование еще в конце XI в. [Попе, 69-71], а другие относят его возникновение к концу XIII в. [Янин, 86]. Владычные наместники впервые упоминаются в новгородских и суздальских документах 20-30-х годов XIII в., но они выступают в них не как какой-либо новый, а как известный и признанный институт. Источники XIII-XIV вв. характеризуют владычных наместников как чиновников, несущих функции церковного суда и управления. Возможно, эта должность при кафедрах возникла специально для отправления судебных функций в пору значительного роста юрисдикции церкви на Руси в XII в. Владычные наместники терминологически не связаны с византийскими патриаршими должностями, и это также позволяет видеть в них институт, вызванный местными особенностями, причем появившийся не с начала возникновения церковной организации, а со времени формирования ее структуры, приспособленной к условиям древнерусского общественного и государственного строя [Голубинский, 385].
Для государственной церковной организации на древнерусских землях, подпавших под власть Золотой Орды, большое значение имела своеобразная религиозная инертность завоевателей. Использовав ее, русской церкви удалось значительно укрепиться, расширить вотчинную и государственную юрисдикцию и получить соответствующие гарантии не только от русской княжеской власти, но и непосредственно от Орды.
Экономическое и политическое развитие древнерусских земель в XII-XIII вв., эволюция органов власти, управления и суда приводили к столкновению церковной и светской юрисдикции, их конкуренции и перераспределению, к слиянию ведомств или к вытеснению одних ведомств другими.
Рассмотрим эту конкуренцию церковного и светского судов в трех сферах государственной юрисдикции, там, где она оставила зримые следы в документах. Это, во-первых, суд по наследственным делам, во-вторых, по уголовным и, в-третьих, ведомственная принадлежность службы мер и весов и суд по этим делам. Вне нашего анализа останется четвертая большая сфера постоянной конкуренции - случаи, когда конфликты возникали между людьми различной ведомственной принадлежности (светской и церковной), когда требовалось участие общего, смешанного суда.
Пространная Правда содержит большую группу статей о праве наследования и относит все наследственные дела к ведомству княжеского суда, не оговаривая какое-либо участие церковного ведомства в рассмотрении споров о наследстве. Устав князя Владимира относит некоторые споры о наследстве (заднице) к суду митрополита и епископов, причем в различных текстах устава объем и значение этих дел различаются. Так, в редакциях Синодально-Волынской группы, возникших во второй половине XIII-XIV в., к церковному суду отнесен казус, когда братья или дети тяжются о задницю. Так же говорит о принадлежности этих дел церковному суду основывающийся на уставе Владимира новгородский устав Всеволода XIV в. В последующих обработках этого текста, принадлежащих XV в., формула изменена. В ней говорится о тяжбе братних детей, т. е. племянников (Софийский извод Варсонофьевской редакции). Другая обработка того же текста - Толстовский вид, находящийся в тех же рукописях, что и Сокращенная редакция Русской Правды, опускает указание на причину спора и оставляет в ведении церковного суда дела о спорах вообще между младшими членами большой семьи, не указывая, о каких. В более ранних текстах рубежа XII-XIII вв. (Оленинская редакция, сохранившаяся в списках XV- XVI вв.) также говорится о принадлежности споров по наследственным делам церковной юрисдикции, и есть все основания видеть аналогичную формулу и в архетипе устава XII в. [Щапов, 121].
Таким образом, противоречия в ведомственной принадлежности споров о наследовании имущества в двух важнейших кодексах несомненны.
В изложении ст. 108 Пространной Правды, говорящей об обращении братьев по наследственному спору к княжескому суду (аже ростяжются перед князем о задницю), чувствуется какой-то уступительный характер, как будто по этому делу можно было растяжиться и перед кем-либо другим. Очевидно, это и был епископский суд. М.Ф. Владимирский-Буданов считал, что ведомству князя принадлежали дела о дележе имущества в случае, если сами тяжущиеся пожелают обратиться к его ведомству [Владиморский, 64]. А.Е. Пресняков признавал в княжеском чиновнике роль третейского судьи, т. е. относил фактическое решение этих дел к светской власти, а в статьях устава Владимира видел скорее выражение стремлений и притязаний духовенства, чем кодификацию норм действующего права [Пресняков, 117-118].
Сущность этого конфликта можно видеть в стремлении церкви в XII-XIII вв. участвовать в разрешении споров при наследовании имущества на нижней, семейной, их стадии до передачи дела в ведение публичной, княжеской, власти. На такое разделение ролей церкви и княжеского суда кроме формулы ст. 108 Правды указывают также подробная разработка норм наследственного права в этом светском княжеском судебнике и отсутствие всякого упоминания о регулировании наследственного права в государственном судебнике церковного ведомства - уставе Ярослава.
О стремлении церкви сохранить в своем ведении суд низшей инстанции по наследственным делам в дальнейшем говорят только церковные полемические памятники конца XIII-XIV в., посвященные защите традиционных десятин, земельных владений, судебных и других прив?/p>