Geum.ru

Статья по предмету Русский язык культура речи

  • 21. Размышления о русском слове: слово гнило да не исходит из уст ваших
    Статьи Русский язык культура речи

    2. Как же русский язык выживает и сохраняется в таких острых эпидемических условиях? Думается, за счет уравновешивания бурной жаргонной и иноязычной стихии книжно-литературными категориями и лексическими группами высокого стиля, неутраченным в современном русском языке наследием взаимодействия с церковнославянским языком наследием высокого стиля, которое неподвластно никаким «понижающим» влияниям. Это богатство мощнейшее средство оздоровления загрязненной среды современной русской духовной и языковой культуры. В качестве примера современных текстов высокого стиля, врачующих и русский язык, и томящуюся душу растерянного «носителя русского языка» приведу несколько отрывков из духовной публицистики, к сожалению, неизвестной российским школьникам и студентам. В отрывках речь идет о браке и семье, которая тоже требует оздоровления и поддержки. Первый блок отрывков из статьи Сергея Сергеевича Аверинцева «Брак и семья: несвоевременный опыт христианского взгляда на вещи»: «…Слова апостола Павла … о браке: «Будут двое во едину плоть», обескураживающая, неожиданная точность этих слов стала мне окончательно ясна, кажется, только после моей серебряной свадьбы. Не казенная «ячейка общества». Не романтический «союз сердец». Единая плоть. … Благословенная трудность семьи в том, что это место, где каждый из нас неслыханно близко подходит к самому важному персонажу нашей жизни к Другому. … Ох, этот другой он же, по словам Евангелия, Ближний! …Вне Другого нет спасения; христианский путь к Богу через Ближнего. … Мужчина и женщина, создающие новую семью, должны прийти непременно из двух разных семей, с неизбежным различием в навыках и привычках, в том, что само собой разумеется и заново привыкать к перепадам, к чуть-чуть иному значению для элементарнейших жестов, слов, интонаций. Вот чему предстоит стать единой плотью». Второй текст о том же из беседы митрополита Антония Сурожского: «Любовь удивительное чувство, но оно не только чувство, оно состояние всего существа. Любовь начинается в тот момент, когда я вижу перед собой человека и прозреваю его глубины, когда вдруг я вижу его сущность. <…> Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью, только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась. <…> И в браке… благодаря взаимной вере и взаимной любви, два человека перерастают всякую рознь и делаются единым существом, одной личностью в двух лицах. Это является одновременно полнотой брака душевно-духовно-телесного и полнотой целомудрия, когда два человека друг ко другу относятся как к святыне и все свои отношения, включая и телесные, превращают в таинство, в нечто превосходящее землю и возносящее в вечность».

  • 22. Роль дискурсанализа в исследовании исторического развития имен отвлеченной семантики
    Статьи Русский язык культура речи

    Со времени становления лингвистики как науки не теряет своей актуальности вопрос о природе языковых изменений, их причинах и конкретных механизмах. Особый интерес в этом отношении всегда вызывало исследование единиц лексического уровня, который, как хорошо известно, представляет собой самую подвижную часть языка, постоянно обновляющуюся и быстро реагирующую на все происходящие в обществе изменения социального и культурного характера. На способность лексем к постоянному обновлению и модификации указывают многие авторы. «Слово то и дело погружается в какой-то новый контекст и выходит из него преображенным»1. «В каждом акте речи заново воссоздается отношение номинации между означаемым и означающим. Здесь возможны малозаметные сдвиги, которые с течением времени могут привести к существенным семантическим изменениям. Таким образом, важнейшую роль в эволюции языка играет сам его носитель, пользующийся им говорящий субъект»2.

  • 23. Русские ученые-эмигранты о языке деловой письменности
    Статьи Русский язык культура речи

    Для освещения нашего вопроса важна небольшая, но богато иллюстрированная и содержательная статья «Язык русского права» [Унбегаун 1965]. В ней автор вслед за А. А. Шахматовым высказывает мысль о том, что современный русский литературный язык явился «продуктом слияния» церковнославянского языка с русским[vi]. Причем, по мнению Б. Унбегауна, XVIII век стал периодом их окончательного соединения [там же: 179]. Наша задача не состоит в опровержении данной концепции или же в поиске разумного языкового компромисса. Это слишком объемная проблема. Остановимся на вопросах, имеющих непосредственное отношение к деловому языку. Существенно, что Б. Унбегаун изначально относит приказной язык к русской генеалогической основе. Он вполне обоснованно полагает: «Была однако одна область, из которой церковнославянский язык был исключен с самого начала, а именно область законодательства» [там же]. Этот «парадокс в истории русской культуры» состоит в том, что «византийское законодательство не оказало никакого влияния ни на русскую юридическую мысль, ни на русский юридический язык» [там же]. Как же трактует этот «парадокс» Б. Унбегаун? «Наиболее правдоподобное объяснение…, пишет он, заключается, по-видимому, в существовании устного обычного права еще в «доцерковнославянскую эпоху», т. е. до крещения Руси. Право это как бы только и ждало введения письма, чтобы быть закрепленным на бумаге» [там же: 179180]. Допуская возможность наличия некоторых терминов права церковнославянского происхожденя в русских юридических документах, Б. Унбегаун применяет к деловому языку тот же подход, что и к трактовке сосуществования двух языковых стихий в допетровской Руси и их постепенного слияния русификации. Ученый полагает, что в сравнении с языком литературы «для языка русского права перемена была более радикальной: он должен был изменить самую сущность, т. е. превратиться из русского в русифицированный церковнославянский язык» [там же: 182]. Интересными, на наш взгляд, представляются рассуждения ученого о слове закон и его роли в языке русского права. Он пишет, что этот термин до XVIII века «употреблялся лишь для обозначения закона Божеского (и закона Божия), а не человеческого, и был церковнославянским словом»[vii] [там же: 183].

  • 24. Севернорусский монастырь как этнолингвистический комплекс
    Статьи Русский язык культура речи

    Церковная музыка вплоть до XVIII века занимала господствующее положение в истории русского музыкального искусства и имело важное значение для развития отечественного языка. В сознание молящихся врезались слова церковных песнопений, отдельные фрагменты, которые затем могли употребляться в бытовой речи. Но на пути взаимодействия церковного пения с разговорным языком стояли немалые препятствия. Один из них было так называемое раздельноречие, связанное с падением редуцированных в русском языке. Как этот закон отразился на церковном пении? В древнейших певческих памятниках было полное соответствие между устным произношением слова и его певческим воспроизведением. Согласные в сочетании с ъ и ь составляли отдельный слог, для распевания которого, необходимы один или несколько знаков. Так, допустим, слово дьньсь было трехсложным и в разговорном языке, и в пении. Поэтому церковные тексты соответствовали произношению и были понятны при условии отчетливого пения. Такое соответствие текста церковных песнопений их смыслу называли раздельноречием, в отличие от сменившего его раздельноречия, связанного с падением редуцированных. Поэтому, позже указанное слово стало звучать как односложное - днесь. Такая фонетическая трансформация потребовала и музыкальной перегруппировки звуков. Но церковное пение не сумело приспособиться к этому новому процессу и деформировало текст песнопений так, что между смыслом и текстом произошел сильный разрыв, и восприятие для «необразованного» слушателя стало затруднено. Это явление называют раздельноречием. На примере нашего слова можно объяснить, как происходил процесс разрыва между произношением разговорного языка и воспроизведением в церковном пении. Вот как изображает этот процесс историк русского церковного пения А.В.Преображенский: «Слово дьньсь (современное днесь) имело над собою по числу слогов не менее трех музыкальных знаков для пения. Постепенное превращение его в односложное днесь должно было бы иметь своим конечным результатом или то, что все три знака распеваются на один этот слог - днесь, и тогда была бы целиком сохранена принадлежащая ей мелодия, напев, или - эти три знака заменяются одним, двумя - и тогда предстояло какое-то изменение напева. Русские певцы не пошли ни по тому, ни по другому пути: они нашли третий, когда в угоду напеву и старому произношению стали распевать это слово…, как дэнэсэ» [Преображенский 1924:13]. Приведем другой пример: слова «пЪснь побЪдную принесемъ, людiе…» в правописании XI-XII вв. имели форму: «пЪснь побЪдьноую принесЪмъ, людiе…». Этот текст в XVI веке после утверждения в практике церковного пения раздельноречия, пелся так: «пЪсне победеную принесемо, людiе…». Если вначале, в XIV-XV веках, вторичные о, е, возникавшие при раздельноречии на месте выпавших ъ, ь звучали еще не так открыто и не сливались вполне с обычными открытыми звуками о, е, то позже, в XVI-XVII веках различие между этими звуками исчезло и установилось полное раздельноречие, часто искажавшее текст. «Раздельноречие приводило к таким видоизменениям слов, которые извращали подлинный смысл их. Менялись формы грамматические и синтаксические, фраза приобретала совершенно иное, сравнительно с подлинной, истинноречной, логическое содержание» [там же:32]. Если к этому прибавить еще другое явление в области отправления богослужения, которое тесно связано с церковным пением - разгласие или неединогласие, - то отрыв текстов песнопений от его первоначального смысла станет еще ярче. Буквальное соблюдение предписания устава церковного богослужения с необходимостью подробного вычитывания и выпевания положенных мотивов привело к тому, что церковные службы длились иногда по 5-6 часов. Тогда стали прибегать к одновременному исполнению молитв и песнопений, т.е в то время, когда священник читал те или иные молитвы, певцы пели положенные для них песнопения. Это привело к тому, что молящиеся не могли не уследить ни за словами молитвы, ни разобрать текста песнопений. Вот как один из современников жалуется на утвердившееся в XVI-XVII веках неблагообразие церковного богослужения: «Въ гласы два и три, и въ шесть церковное совершаху пЪнiе, другъ друга не разумЪюще, что глаголетъ, и отъ священниковъ и причетниковъ шумъ и злогласованiе въ святыхъ церквахъ бываше странно зЪло, клирицы бо пояху на обоихъ странахъ псалтырь и иные стихи церковные, не ожидающе конца ликъ отъ лика, но купно вси кричаху псаломникъ же прочитоваше стихи, не внимая поемымъ, и начинаше иные, - и невозможно бяше слушающему разумЪти поемаго и чтомаго» (цит. по изд. [Преображенский 1924:16]).

  • 25. Создание алфавитов для бесписьменных народов
    Статьи Русский язык культура речи

    Кроме решения перечисленных задач, языковедам необходимо было выбрать графическую основу новых письменностей. Известно, что наиболее совершенным графическим системам относятся славянская (кириллица) и латинская системы письма. Первоначально большинство новых алфавитов строилось не на русской, а на латинской основе. Однако латинский алфавит беднее русского по звуковому составу. Классический латинский алфавит был дополнен 200 специальными значками, которые отражали на письме специфические звуки кавказских и алтайских языков. Например, латышский и литовский алфавиты, построенные на основе латинского алфавита, имеют 22 основных буквы и 11 дополнительных. Кроме того, использование латинской основы создавало разрыв между новыми алфавитами и алфавитами крупнейших народов СССР. Поскольку русский язык становился языком межнационального общения огромного государства, каждый учащийся изучал два языка: русский язык (при этом он овладевал кириллицей) и своей родной язык (понятно, что использование родным языком той же графики облегчало бы труд учащихся). Не следует забывать, что использование латинской графики противоречило также сложившейся дореволюционной практике разработки новых алфавитов на русской основе (например, якутский и чувашский алфавиты).

  • 26. Способы объединения придаточных в сложноподчиненном предложении: практикум для подготовки к части В единого экзамена
    Статьи Русский язык культура речи

    · (1) Сколько помнила себя Катерина, столько помнила бурные кухонные обсуждения каких-то научных проблем, которые родители вели каждый вечер. (2) Бабушка время от времени пыталась их урезонить - пожалейте детей, расскажите им про курочку Рябу или про Спящую Красавицу. (3) А родители продолжали рассказывать о том, почему никогда не упадет Пизанская башня, какое сечение у пирамиды Хеопса, куда девались сокровища майя и по какому принципу расположен каскад фонтанов в Петергофе. (4) Первого сентября на первом в своей жизни уроке Катерина прочла букварь от титульного листа до фамилий корректоров и со скуки затеяла драку с соседом. (5) Так началась для неё школа (решите, нужна ли запятая) и так она продолжалась все 10 лет. (6) Катерина не могла понять, почему после школы надо идти собирать макулатуру и зачем им с сестрой наизусть заучивать обязанности дневального по роте.

  • 27. Уроки прошлого/ Об историческом подходе в преподавании русского языка в школе
    Статьи Русский язык культура речи

    Другой пример: академик А. А. Шахматов в 19111912 гг. в Санкт-Петербургском университете впервые прочитал курс «Современный русский литературный язык», обращая тем самым внимание на необходимость изучения языковой ситуации нынешнего времени и как бы отходя от своих прежних взглядов, от историко-лингвистической традиции. Но так ли это было на самом деле? Вводная лекция была посвящена «происхождению современного русского литературного языка». Вот как ученый понимал задачу своего курса: «Изложение сообщаемых мною фактов будет почти исключительно описательным. Описательному изложению противополагается объяснительное, а всякое объяснительное изложение фактов языка равносильно историческому (здесь и далее курсив наш. О. Н.) их изображению, ибо факты современного языка в их взаимоотношении могут быть поняты только в историческом освещении, ведущем при этом не только в ближайшее прошлое, но углубляющемся и в самые отдаленные эпохи жизни языка; историческое объяснение большей части явлений современного русского языка, говорит далее А. А. Шахматов, не может ограничиваться данными, представляемыми письменными памятниками с XI в., оно должно пользоваться фактами старших эпох, восстановляемыми путем сравнительного изучения русских наречий, и даже еще более отдаленными данными, извлекаемыми как из сравнения между собою славянских наречий, так и из сопоставления фактов славянских языков с фактами других индоевропейских языков»5. И далее такой показательный пример приводит ученый: «Так, например, современное русское ударение, его колебания в пределах тех или иных грамматических категорий… может быть объяснено только путем сравнительно-исторического изучения ударений славянских и прочих индоевропейских языков. Описательное изложение фактов языка дает полезный и необходимый материал для объяснительного исторического их изложения; оно по самой задаче своей охватывает факты языка шире и полнее, чем то изложение, которое с самого начала ставит себе целью выяснить обобщающие моменты в исследуемых явлениях и потому оставляет в тени единичные, не поддающиеся обобщению и объяснению факты.. Но для того чтобы быть научным (выделено нами. О. Н.), описательное изложение всякого языка должно опираться и на данные, добытые историей языка; без этого описание будет односторонним и случайным; оно может не заметить тесной связи между теми или другими явлениями современного языка и не обобщит того, что должно быть обобщаемо в виду указании истории; поэтому считаю необходимым внести и в свое описание некоторый исторический элемент, а именно хотя бы простое сопоставление фактов современного языка с фактами старших эпох, которые оказываются иногда засвидетельствованными даже находящимися во вседневном распоряжении нашем фактами нашего правописания, до сих сохранившего свой исторический характер»6. И, наконец, далее еще одна примечательная фраза: «Русский литературный язык представляет явление глубокого культурно-исторического интереса. Едва ли какой другой язык в мире может быть сопоставлен с русским в том сложном историческом процессе, который он переживал»7.