Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 141 | 142 | 143 | 144 | 145 |   ...   | 155 |

Нация, желающая занять достойное место в современном конкурентном и высокосложном мире, с необходимостью должна глубоко осознать свои культурные основания, иметь четко определенную национальную идентичность и систему общезначимых ценностей. Решение этих судьбоносных для каждого народа задач невозможно без обращения к его философии, глубокой рефлексии над ее важнейшими темами. Центральную идею русской философии, несомненно, имеющую выраженную национальную специфику, можно сформулировать следующим образом: единство во всем многообразии его проявлений. Чего бы ни касалось, в чем бы ни проявляло себя русское мышление, - будь то познание и отношение к природе, художественное творчество, религиозная вера, общественный и частный быт, и, конечно, философия, - всюду мы прослеживаем попытку реализовать эту идею единства во всей ее возможной полноте. Огромная важность идеи единства и неповторимый характер ее реализации в русской философии привели к формированию особого понятия, отсутствующего в других европейских языках. Этим понятием является цельность, отличающееся от понятия целостность. Целостность - это единство, которое создается на основе того или иного противоречия, а единство, которое существует изначально - это цельность. В целостности единство всегда является как бы итогом сложения, соединения противоречий и потому имеет вторичный характер. Напротив, когда мы говорим о цельности, то единство здесь всегда является исходным первоначалом, формообразующим принципом любого процесса или предмета.

Второй сущностной чертой русской философии, определяющей ее неповторимое своеобразие, является стремление к практическому изменению жизни в соответствии с идеалом. Русские мыслители избегали отвлеченного теоретизирования, выступали против бездельного знания, против построения систем ради самого конструирования. А.Ф. Лосев отмечал, что русская философия остро недолюбливает логические построения как таковые, причем эта нелюбовь очень часто превращается в прямую и острейшую ненависть ко всякому отвлеченному построению и к самой тенденции отвлеченно мыслитьЕ Все и всегда предпочитают в России теории практику, и если можно, то революционную. С этой стороны было ошибочно у старых исследователей их стремление видеть в русской философии повсюду только западное заимствование. Западным здесь было то, что для русских писателей было наименее существенным. А существенным для них было то, что они сами вкладывали в эти внешние, попавшиеся им в западной литературе формы. Когда Белинский признавался, что он даже фихтеизм понял как робеспьеризм и в новой теории чуял запах крови, то, очевидно, это не было влиянием Фихте, но подлинной русской философии. Когда Герцен в диалектике нашел "алгебру революции", то это тоже не было влиянием Гегеля [1, с. 511]. И далее Лосев подчеркивает, что все теории философии для философии и лискусства для искусства решительно отвергаются русской мыслью, а в качестве основного ставится вопрос Что делать. Тем самым, духовное творчество русских философов направлено на совершенствование земной жизни. Изменить жизнь в соответствии с таким идеалом, который выражает ее собственный внутренний смысл (при самом разном его понимании) стремились и религиозные мыслители, и революционные демократы, и славянофилы, и западники. Особенно ярко эта черта проявилась в философии истории в виде знаменитого русского мессианизма - стремления к спасению мира и человека.

Принципы едино-цельности и практически-нравственной ориентированности русской философии предопределили специфику всех ее отраслей и направлений, а также выбор проблем, на многие десятилетия и даже столетия ставших центральными темами русской мысли.

Такими темами, без сомнения, являются тема человека и тема истории. Вопрос о человеке всегда был настолько важен для восточнославянской духовной культуры, что выдающийся историк русской философии и самостоятельный мыслитель В.В. Зеньковский писал: Если уж нужно давать какие-либо общие оценки русской философии,... то я бы на первый план выдвинул антропоцентризм русских философских исканий. Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представителей глубоко и существенно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натурфилософии очень рано привлекали внимание русских философов) - она больше всего занята темой о человеке, его судьбе и путях... [2, с. 18]. Здесь во избежание недоразумений надо отметить, что Зеньковский говорит не о возрожденческом антропоцентризме, который был совершенно чужд и даже враждебен русским мыслителям, но о лцарском месте проблемы человека в их построениях. Опираясь на вышеуказанные принципы, отечественные философы стремились понять человека в единстве всех его сторон: тела, души и духа, не абсолютизируя и не отрывая искусственно какую-либо из них. В области душевной жизни они стремились найти путь к гармоничному единству разума, воли, эмоций, нравственного чувства, религиозной веры, эстетического переживания. Но стремление к гармонии не означало уравнивания всех составляющих души: особое место отводилось нравственности как определяющему качеству человека. Я стыжусь, следовательно, существую, не физически только существую, но и нравственно, - я стыжусь своей животности, следовательно, я еще существую как человек [3, с. 124], - перефразирует В. Соловьв Р. Декарта. Именно нравственность стягивает воедино и придает конструктивную направленность всем силам души, образуя то качество, которое древние называли humanitas.

Второй важнейшей проблемой русской философии является тема истории. С того момента, как в России пробуждается философское миросозерцание, оно развивается под знаком напряженного интереса именно к философско-исторической проблематике - к вопросам о смысле, начале и конце истории, о всеобщих началах человеческой культуры, об исторической миссии сначала Святой Руси, позже Великой России. В этом смысле, как отмечал В.В. Зеньковский, вся русская философская мысль сплошь историософична. Солидаризируясь с оценкой Зеньковского, С.Л. Франк писал, что философия истории - одна из главных тем русской философии, что все самое значительное и оригинальное, созданное русскими мыслителями, относится к этой области. Эта оригинальность обусловлена тем, что ее важнейшим предметом была проблема российского исторического бытия в его связи с мировым историческим процессом. В диалектическом единстве листорической онтологии и листорической эпистемологии русская философия безоговорочный приоритет отдавала первой части дихотомии. Отечественная философская мысль никогда не была чистым познанием, бесстрастным теоретическим постижением истины. Вопрос об истине для нее всегда выступал в специфическом виде - не только в смысле теоретической адекватности образа исторической действительности, но и в соотнесении с категорией правда, несущей в себе большой нравственно-этический импульс. Эта черта, как считал Франк, связана с конкретным интуитивизмом русской философии, с постоянными поисками нравственной правоты исторического бытия, с желанием не только понять мир, но и преобразовать его в соответствии с принципами справедливости. Поэтому в широкий научный обиход вошло понятие историософии (лмудрость истории) с фиксацией своего собственного оттенка. В частности, если понятие философии истории применялось ко всем направлениям и школам и ориентировало на объяснение исторического процесса, то понятие историософии, акцентирующее идею софийности, несло оттенок метаисторичности и ориентировало на поиск сверхчувственных абсолютных оснований человеческой истории. Можно сказать, что русская философия истории в своих истоках и наиболее ярких проявлениях тяготеет именно к этому, историософскому, направлению.

итература 1. Лосев, А.Ф. Философия. Мифология. Культура. - М., 1991.

2. Зеньковский, В.В. История русской философии: в 2-х т. - Ростов-на-Дону, 1999. - Т. 1.

3. Соловьв, В.С. Соч.: в 2 т. - М., 1990. - Т. 1.

ШОТЛАНДСКАЯ ШКОЛА: УЧЕНИЕ О ДОБРОДЕТЕЛИ Л.А. Гурьевская Идеи философов здравого смысла представляются нам интеллектуальным спором в изучении морального дискурса эпохи шотландского Просвещения.

Согласно лидеру шотландской школы Риду, человек, который даже в социальных чувствах ориентирован на отыскание личной выгоды, не заслуживает звания добродетельного. Моральной оценки заслуживает лишь свободный поступок, свобода воли подлежит разумной детерминации со стороны долга, имеется в виду, прежде всего, долг общественный.

Добродетель содержится в доброй совести, то есть в применении наилучших средств нашей способности познать долг и действовать соответственно. Рид называет совесть чувством - частью божественного дара. Совесть есть не что иное, как наше собственное мнение или суждение о нравственной правильности или порочности наших собственных действий, вне философских кругов это общераспространенный способ мышления о наших способностях морального суждения. Совесть, которая руководит нашими моральными суждениями, в то же время лумственная и деятельная способность [5, с. 262] и господствует окончательно и самоочевидно. Вследствие этого, моральное чувство (совесть) напоминает нам о долге и моральных принципах.

По мнению известного представителя шотландской школы Битти, мы восхищаемся людьми сильными, смелыми, красивыми, образованными; а добродетельных мы лишь одобряем [1, с. 369]. Максимальным пределом, для которого был создан человек, является добродетельный поступок [2, с. 342], что естественно для нас, несмотря на наше разложение.

Благодаря разуму проявляется добродетель, которая как истина постоянная и неизменная [2, с. 70], и без нее не может быть истинной учтивости [2, с. 358]. Определить моральную добродетель мы можем по намерению. Если мы прилагаем усилия для совершенства, так как считаем это своим долгом и в нашей власти его выполнить с пользой, тогда мы действуем добродетельно. Если причиняем зло другим, мы действуем порочно. Кроме того, те, кто имеют от рождения слабое суждение, плохую память и способность или больную природную конституцию, вызывают не порицание, а чувство сострадания. Но эти вещи не в нашей власти, и каждый человек не имел бы их, если бы мог. Таким образом, главная красота моральной поддержки проистекает из ее практичного ума, добродушия, бодрости, скромности и других моральных и интеллектуальных добродетелей [2, с. 108]. К тому же, патриотизм, или любовь к своей родине, во все времена при свободных правительствах, по крайней мере, считался возвышенной добродетелью [2, с. 399Ц400], облагораживающей ум и поддерживающей чувство юмора. Как видим, Битти не рассматривает добродетель как требование подавления страстей и чувств разумом или совестью.

Для сторонника шотландской школы Освальда вопросы добродетели являются наиболее значимыми. Религиозный философ, прежде всего, обращается к тем, кто поддерживает отвращение к пороку и восхищается добродетелью, которая распространена среди разумных людей и обнаружена у каждого представителя человеческого рода. Наши обязанности, включая нравственные, являются объектами здравого смысла. Отсюда, цель Бога и объект божественного морального правления - моральное достоинство, справедливость, а не человеческое счастье. Концепция совести удостоверяет наше исполнение или неисполнение известной обязанности [4, с. 259]. Для Освальда нравственность неотделима от духовной сущности человека. Добродетельный человек, с точки зрения Освальда, самый счастливый и самый достойный, а любовь к добродетели, будучи имманентным свойством человека за свое врожденное превосходство, не только достижима, но и неизбежна для того, кто руководствуется принципами здравого смысла и элементарной честностью, служа Богу [4, с. 228]. Философ доказывает истинность этого утверждения, обращаясь к общей практике людей разных профессий и к общеизвестным принципам человеческого разума.

По Освальду, человек не может не любить Бога всем сердцем, всей душой, применяя добродетель вследствие своего врожденного превосходства. Соответственно Бог полюбит человека, который делает добро и будет питать отвращение к человеку злому. Бог дает человеку возможность страдать и терпеть за свою большую доброту, но даже здесь индивидуум должен был сначала расплатиться своим счастьем за неправильно совершенный поступок.

Освальд считает человеческое страдание частью правления Бога, сюда же включена религиозная проповедь добра. Дело в том, что Бог желает видеть людей с сильным характером:

Здравый смысл вряд ли оправдает слабых смертных, чтобы установить конечную цель и объект божественного правления [4, с. 216]. Следует признать, что добродетельные и честные люди - самые превосходные на земле, и создавать большое количество таких людей на Земле в достижении высшего совершенства, на которое они способны, по крайней мере, относительно нас, есть конечная цель и объект божественного правления [4, с. 224].

Для того чтобы обрести добродетель, необходимо прислушаться к голосу здравого смысла, опираясь на критерии мудрости и справедливости. Если уважаешь человека за мудрость, восхищайся им за его великодушие, почитай за набожность, отплати благодарностью за его щедрость. Люди увидят в наиболее ясном, сильном и удовлетворительном свете обязанности, по которым применимы имеющиеся у них способности, хотя эти способности могут быть незначительными, и чтобы обратиться к Богу за тем, что они хотят, в твердом убеждении, что их поддержат [4, с. 237]. Однако уделяя особое внимание добродетельным качествам людей, Освальд сомневается в вере людей в эти качества: Знают ли добродетельные и честные вообще о цене добродетели и честности Определенно нельзя дать хоть малейшее понятие разумного счастья для животного и крайне трудно дать его зверскому человеку, хотя люди говорят о высокой добродетели и честности [4, с. 224]. Освальд поддерживает безотлагательность основных принципов естественной теологии при изучении мира.

Мораль укореняется в рациональных чувствах, которые имеет каждый человек, часто в разной степени. Даже Бог и освобожденные от телесной оболочки духи имеют моральные чувства и аффекты, которые соответствуют истине вещей. Освальд верит: Честный человек - самое замечательное произведение Бога [4, с. 223], с этим изречением люди, возможно, соглашаются вербально, но мало понимают его истинное значение.

Pages:     | 1 |   ...   | 141 | 142 | 143 | 144 | 145 |   ...   | 155 |    Книги по разным темам