Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 66 |

Кем и с какой целью в таком случае создается виртуальный конструкт информационной повестки дня На эту роль имеют основания претендовать наиболее осведомленные пользователи Интернета - конкретные сообщества, гражданские организации и политические партии, властные структуры и отдельные пользователи при условии, что успешным лизобретение традиции окажется лишь в случае, если трансляция послания произойдет на той частоте, на которую настроены массы.162 Информационные повестки дня в Сети - это не только стилистически оформленные проблемы, выведенные в заглавии ключевых поисковых систем. Скорее, это целый электронный ресурс, возможности которого определяются материальнотехнической базой каждого пользователя в отдельности. Диапазон используемых сценариев может быть самый различный: от авторских комментариев в персональном блоге до видеосюжетов, размещенных на соответствующих каналах, которые становятся доступными во всем мире. Соответственно, в условиях электронных технологий информационные повестки дня не знают границ и временных рамок.

Открытые для изучения архивы и ресурсы даже самых отдаленных уголков земного шара актуализируют повестку дня повсеместно. В логике подобных рассуждений, любую тему и информацию можно определить в качестве повестки дня. Другое дело, что не каждая информация становится востребованной настолько, что ее можно обозначить как актуальную повестку дня. Критерием в данном случае становится количественный показатель обращений к теме, благо, что современные компьютерные технологии позволяют отследить данные о количестве посетителей ресурсов и упоминаний самой темы.

Сформулированная в Сети информационная повестка дня расширяет географию своего существования, завоевывая пустующие ниши традиционных средств массовой информации. Показательный тому пример - президентские выборы в 2000 г. В условиях неоспоримого лидерства В.Путина в Сети искусственно конструировалась опасность протестного голосования. В эфирах центральных каналов муссировалась информации о маргинальных сайтах, создатели которых Ван Дейк Т. К определению дискурса (

Дробижева Л.М. Российская, этническая и республиканская идентичность: конкуренция или совместимость // Центр и региональные идентичности в России / Под ред. В.Гельмана и Теда Хопфа. СПб.; М.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; Летний сад, 2003. С. 48.

призывали голосовать против всех. Так было и в случае с нецензурной записью о пожарной рынде163, на которую с подачи радиостанции Эхо Москвы отреагировал премьер-министр В.Путин. На страницы красноярских газет информация о Настоящих сибиряках также просочилась из сегмента русскоязычной блогосферы после того, как активные пользователи Живого Журнала предложили жителям регионов Сибири во время Всероссийской переписи населения 2010 г. на вопрос переписчиков о национальной принадлежности называть себя сибиряками и сибирячками.164 Очередным, но не последним в этом длинном списке примеров можно назвать случай с созданием специализированной социальной Интернет - сети для врачей и пациентов, инициаторами которой выступило министерство здравоохранения и социального развития РФ. Широко обсуждаемая в Интернет - пространстве тема получила закономерное освещение на телевидении и в прессе. Примеры обратных сценариев, когда телевизионные каналы вещания и периодические издания формулируют повестку дня, подхваченную каналами Интернет - коммуникации, на сегодняшний день российской практике встречаются реже. И в этом отличительная черта современности.

Очевидно, что открытая левой кнопкой компьютерной мыши ссылка в Интернете еще не означает сознательный либо бессознательный выбор идентичности. Осведомленность и информированность скорее соответствует социально-психологическим характеристикам пользователей, нежели их идентификационным компонентам. В этом и заключается специфика идентичности в Сети, выбор которой одинаково прост и сложен. Вниманию пользователей открывается огромный перечень идентификационных маркеров во всем разнообразии религиозных, этнических, культурных, географических и прочих критериев. В результате чего идентичность в Сети становится преимущественно фрагментированной и ситуативной, по причине динамичной скорости обновления информационного потока. Индивид сталкивается с проблемой персонального выбора и противостояния информационной стихии, в которой бывает невероятно сложно сохранить собственную исключительность. И подобно тому, как одна из первых технологий коммуникации - массовое распространение печатного слова - стала решающим фактором процесса демократизации общества165, новые информационные ресурсы Сети создают дополнительные возможности для формирования политической идентичности.

Кроме того, на фоне разнообразной палитры идентификационных ориентиров приобщение к Сети становится дополнительным критерием идентификации, разделяя общество на тех, кто имеет доступ к информационному пространству и тех, кто в силу разных причин исключен из него. Не исключено, что данный маркер может приобрести политическое значение.

Бондаренко Д. Блогер, выпросивший у Путина рынду, закрыл свой Живой Журнал // Официальный сайт газеты Ведомости (

Сибирские блогеры просят земляков во время переписи указывать национальность сибиряк (

Чугунов А.В. Теоретические основания концепции Информационного сообщества:

Учебно-методическое по курсу Интернет и политика // Каф. Политологии философского фта СПбГУ, 2000.

А.И. Шаповалова, ДА Украины при МИД Украины СТРУКТУРА ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ГОСУДАРСТВА Категория идентичности имеет онтологически и семантически двойственное значение. Она олицетворяет собой два разные и, на первый взгляд взаимоисключающие качества - тождество и уникальность. Тождество определённому классу объектов и уникальность в пределах этого класса. Для коллективных образований идентичность является тем лцементирующим материалом, который превращает совокупность отдельных субъектов в целостную общность, способную к абстрактной или практической персонификации.

Обращение к категории идентичности в международно-политических исследованиях имеет преимущественно эмпирические истоки. Когда схемы объяснения поведения государств, основанные на структурном детерминизме или рациональном соотношении расходов и выигрышей, обнаружили свою аналитическую ограниченность, возникла необходимость в альтернативных мотивационных концепциях, которые бы позволяли анализировать решения государств, не обусловленные структурными императивами или рациональным выбором. Категория идентичности представляла собой одну из наиболее оптимальных альтернативных концепций такого рода ввиду её онтологической самостоятельности и относительной целостности. Она не требовала дополнительных промежуточных деноминаторов и могла сама по себе выступать мотивационной силой без привязки к структуре системы или соотношению материальных потенциалов.

Концептуализация категории идентичности в теории международных отношений происходила главным образом путём её сопоставления с другими мотивационными факторами, преимущественно с категорией национальных интересов, а предметом рассмотрения выступал её функциональный аспект - значение идентичности для анализа внешней политики, механизм её влияния на принятие решений, её роль в определении допустимых опций и формировании преференций и т.д. Вследствие этого долгое время среди исследователей преобладала объективистская монистическая трактовка идентичности, а выявление собственной сущности и структуры идентичности отходило на второй план.

Идентичность представлялась как некая характеристика или преференция субъекта, которая в результате воздействия некоторых факторов становится в отдельном конкретном контексте ключевым элементом внешнеполитического позиционирования государства (но не обязательно ключевым элементом мотивации политического курса). При этом основная дискуссия велась в направлении включения категории идентичности в рамки ведущих теоретических парадигм, поэтому становления автономной теории идентичности, по сути, не произошло.

Монистическая трактовка также повлекла за собой уклон в сторону констатирования множественности идентичностей субъекта. Восприятие идентичности как лединичной характеристики закономерно приводило к наблюдению, что любой субъект, тем более коллективный, наделён набором различных свойств и, следовательно, набором различных идентичностей. Это, в свою очередь, требовало, во-первых, упорядочивания, типологизации идентичностей в зависимости от характеристик и уровней, к которым они относились, а во-вторых, чёткого механизма их сочетания и взаимодействия. Однако по мере конкретизации данный подход стал тяготеть к одной из двух крайностей - либо распыляться на бесконечное множество одновременно сосуществующих идентичностей, поддающихся изучению только в заданном историческом контексте, что исключает возможность теоретического обобщения, либо уходить в сферу абстрактного теоретизирования и вырабатывать строгие формальные модели или типологизации, которые, в конечном итоге, выносят за скобки те вариации идентичностей, которые не вписываются в разработанную модель. Так, в работе А.Вендта утверждается, что идентичность не является лунитарным феноменом, которому можно дать общее определение, а, скорее, нужно вести речь о нескольких типах идентичности166. Четыре типа описанных им идентичностей выступают лидентичностями тождества, призванными обозначать принадлежность субъекта к некоторому классу или виду общностей, но не оставляют места для лидентичностей уникальности субъекта в пределах этого класса.

Проблемой большинства исследований, сфокусированных на элементах тождественности, является дефицит критериев определения того, какие именно элементы тождественности из всех формальных или неформальных случаев принадлежности к какому-либо классу выступают составляющей политической идентичности. Например, для стран с длительной историей государственности нет необходимости активно утверждать факт своей принадлежности к классу независимых государств, тогда как для стран, сравнительно недавно ставших независимыми, эта необходимость является насущной и во многом влияет на формирование идентичности в целом. Ещё одним типичным примером данной проблемы являются исследования региональной идентичности государств.

Зачастую государства географически принадлежат к нескольким различным регионам, однако далеко не все такие принадлежности находят своё выражение в их идентичности. Поэтому автоматически рассматривать все объективные факты принадлежности к тем или иным регионам как самостоятельные и равноценные в струкуре идентичности государства не представляется возможным.

Ещё одной немаловажной проблемой для монистического подхода стало определение иерархии идентичностей различного типа, которая, как правило, выводится из общей иерархии объектов тождественности либо по функциональному признаку, либо в соответствии с градацией социальных общностей. И тот, и другой принцип, в конечном счёте, зависит от того, какие именно функциональные или социальные модели берутся за основу, а это опять-таки чревато нивелированием особенностей, которые не вписываются в выбранную модель.

Утверждению плюралистического подхода к идентичности как к унитарному феномену и повышению интереса к её внутренней структуре способствовали как особенности теоретической разработки этой категории, так и аналитические задачи, которые возникали в процессе её эмпирической операционализации. Среди них следует выделить три главных фактора. Во-первых, проблематизация динамического аспекта идентичности и её трансформации во временном отношении привела к переосмыслению монолитной природы идентичности. Необходимость согласовать устойчивость идентичности как базовое свойство, отличающее её от других источников мотивации, с возможностью её модификации с течением времени дала импульс формулированию многоуровневых моделей внешнеполитической идентичности. В них, как правило, выделяется базовый уровень, обладающий наибольшей устойчивостью вследствие его углубленной седиментации167, и один Wendt A. Social Theory of International Politics. 10th edition. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 224.

В международно-политической науке этот термин активно употребляется представителями Копенгагенской школы международных отношений, в частности, в работах или несколько производных уровней, более подверженных изменениям, но в меньшей степени влияющих на стабильность идентичности в целом. Какие именно компоненты составляют базовый уровень идентичности, зачастую зависит от эмпирической направленности исследования. Представители Копенгагенской школы международных отношений относят к нему соотношение между понятиями государство и нация168. Г. Флинн определяет его как набор принципов, качеств и ценностей, которые формируют социальную связь между гражданином и государством169. В любом случае речь идёт о тех фундаментальных элементах социальной реальности, без которых субъект (в данном случае - государство) не может существовать как целостное сообщество с присущей ему организацией.

Во-вторых, радикальный поворот в анализе внешнеполитической идентичности произвело развитие дискурсивного подхода к исследованию международных отношений. Благодаря ему существенно усилилось субъективистское течение в изучении идентичности, понимание её конструированной природы, а также интерес к субъектам, инструментам и процессу конструирования идентичностей. И, главное, речь сегодня идет о концептуализации политической идентичности как комбинации прочно установленных политических идей170. Идейные конструкции рассматриваются как ключевые составляющие идентичности, тогда как роль внедискурсивных реалий всё больше релятивизируется.

И, в-третьих, теоретическая интерпретация и эмпирическая демонстрация интерсубъективного способа формирования политической идентичности и репродукции и актуализация феномена Инаковости (Othering), в первую очередь в работах И.Нойманна, позволили преодолеть доминирующее представление об идентичности как о сугубо конститутивной категории, не имеющей прямого казуального действия.

Pages:     | 1 |   ...   | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |   ...   | 66 |    Книги по разным темам