Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 |

Своеобразных взглядов по вопросу о возможности (осуществимости) causТы придерживался Д.И. Мейер. По определению некоторых законодательств, - писал он, - объективную принадлежность сделки составляет физическая возможность совершения действия, предмета сделки. Так определяют, например, римское право и некоторые новейшие законодательства, основанные на нем. Наше законодательство не определяет этого. Да и сделки невозможные едва ли заключаются в юридическом быту, ибо если и встречается, например в римском праве, определение о недействительности сделки, когда предмет ее физически невозможен, то это показывает только полноту и утонченность его определений. И что значит сделка, когда предмет ее физически невозможен Можно думать, что участники сделки не владеют нормально умственными способностями или шутят[48]. Иностранные законодательства, - писал он ниже, в контексте рассуждений о возможности условия в условной сделке, <Е>, дают обширные определения о невозможных условиях сделки, потому что сомнительно само значение сделки, заключенной под невозможным условием. В самом деле, если сделка заключена под условием невозможным, то, разумеется, условие не исполнится: поэтому тотчас же можно сказать, что сделка ничтожна. Но можно принять также, что условие невозможное не есть условие, что оно равно нулю, следовательно, сделка безусловна. По нашему мнению, однако же справедливо только первое положение, потому что сделку, заключенную под невозможным условием, нельзя считать безусловной: участники сделки не выразили на нее свою волю безусловно, положительно, а без воли нет юридического действия, нет и сделки[49]. Таким образом, за субъективным признанием классика примата теоретической догмы римского права, не опирающейся на практические реалии, не менее очевиден и другой, объективный, вывод: большинство приведенных выше примеров на разные случаи невозможности causы и в самом деле наглядно показывают, насколько тесно учение о ней примыкает к учению о предмете договора.

Г. Ф. Шершеневич, дифференцируя невозможность исполнения обязательства на первоначальную и последующую, а также на объективную и субъективную и рассматривая различные их сочетания с точки зрения влияния на прекращение обязательства, писал:

Первоначальная объективная невозможность делает недействительным обязательство (курсив мой. - В.Р.), а потому и прекращение его представляется излишним. Первоначальная субъективная невозможность не влияет на силу обязательства и не может быть позднее, при исполнении, совершенно устранена. Последующая объективная невозможность прекращает обязательственное отношение, если она наступила случайно, и не прекращает, если она наступила по вине должника. Последующая субъективная невозможность не влияет вовсе на прекращение обязательства, а создает для должника, за невозможностью исполнить условленное действие, обязанность возместить весь причиненный тем ущерб[50]. Много позднее И. Б. Новицкий на примере недействительности договора о передаче индивидуально-определенной вещи, заведомо погибшей для обеих сторон, и В. А. Рясенцев, отрицая юридическую силу завещания вклада в пользу лица, о смерти которого вкладчик не [47] Подробнее см.: Дождев Д.В. Указ. соч. С.440Ц441; Новицкий И.Б. Римское право. С.129Ц130.

[48] Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 1. С.182.

[49] Там же. С. 190Ц191.

[50] Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С.300Ц301.

знал, указывали на возможность исполнения сделки как на одно из условий ее действительности в советском обязательственном праве[51]. Требование осуществимости основания договора купли-продажи несложно встретить и в новейшей цивилистической литературе[52], однако, сегодня, по крайней мере, ясно одно: в эпоху социальноэкономического и научно-технического прогресса вопросы изначальной достижимости или недостижимость основания (цели) договора купли-продажи должны пониматься менее строго, а значит более гибко в сравнении с тем, как они понимались и решались в римских источниках. Именно потому, что в современном обществе многие препятствия физического плана благополучно решены и продолжают решаться, само правовое регулирование претерпевает неуклонное раскрепощение, унификацию и интернационализацию, подверглись демократизации и многие моральные ценности, из приведенных выше примеров недостижимости causТы не утратили своей актуальности, разве что, примеры с гиппоцентавром и уничтоженным пожаром зданием.

С учетом сказанного и основываясь на нормах действующего законодательства, следует отметить, что если исполнение обязательства станет невозможным лишь впоследствии, в силу обстоятельств, за которое ни одна из сторон не отвечает, оно прекратится по соответствующему основанию (см. п. 1 ст. 416 ГК). Параллельно ввиду того, что первоначально существовавшее основание впоследствии отпало и в том случае, если до наступления указанных обстоятельств произойдет передача имущества, заинтересованная сторона получит право на виндикационный или кондикционный иск (см. соотв. ст. 301Ц303 и гл. 60 ГК). Примечательно, что ч. 2 ст. 473 ГК 1964 г. прямо закрепляла возникновение кондикционного обязательства в случае, лесли основание, по которому приобретено имущество, отпало впоследствии. И хотя гл. 60 ГК РФ не содержит аналогичного правила, это отнюдь не говорит о том, что современный законодатель отказывается принимать во внимание данное обстоятельство. Если результат будет изначально и заведомо недостижим для должника (например, для продавца, принявшего на себя обязательство передать вещь и выступившего, таким образом, недобросовестным участником гражданского оборота), один этот факт сам по себе не обеспечивает недействительности совершённой сделки, а лишь препятствует ее последующему исполнению со всеми неблагоприятными для продавца последствиями (в частности, в виде односторонней реституции последствий обманной сделки - см. ст.179 ГК или возмещения убытков - см. ст.15, 393 ГК). Представляется, что для ничтожности такой сделки, по крайней мере, необходимо, чтобы оба ее участника знали об изначальной невозможности ее исполнения. Так, еще И. Б. Новицкий писал о том, что не может считаться действительным договор, по которому должна быть передана индивидуальная вещь, заведомо для обеих сторон погибшая (курсив мой. - В.Р.)[53]).

Именно поэтому не вызывает нареканий пример с односторонней сделкой по завещанию вклада в пользу лица, о смерти которого вкладчик не знал, приведенный для иллюстрации неосуществимости causТы В. А. Рясенцевым[54], однако нельзя полностью согласиться с приводимым на тот же счет примером В. С. Ема, в котором недействительным признается [51] См. соотв.: Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Указ. соч. С. 109; Гражданское право: В 2 ч. / Под ред. В. А.

Рясенцева. Ч. 1. С. 199.

[52] См., напр.: Гражданское право. Т. 1/ Под ред. Е.А. Суханова. Гл.10. С.337 (автор - В. С. Ем).

[53] Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Указ. соч. С.109.

[54] См.: Гражданское право: В 2 ч./ Под ред. В.А. Рясенцева. Ч.1. С. 199.

договор купли-продажи, совершенный несобственником, не имеющим отчуждательных правомочий[55].

Справедливости ради, следует заметить, что сходный пример можно встретить и у многих других авторов. Так, на ничтожность сделки по отчуждению чужого имущества указывал еще Д. И. Мейер[56]. В 1970 г. Н. П. Волошин писал, что продавец должен быть собственником продаваемого имущества (обладателем права оперативного управления), поэтому если имущество приобретено у лица, не имеющего такого права, последнее не возникает и у покупателя, а значит и договор купли-продажи является недействительным как не соответствующий требованию закона. Впрочем, он же подчеркивал, что добросовестный приобретатель имущества становится его собственником, только если нет условий для удовлетворения виндикационного иска собственника (см. действовавшую тогда ст. 152 ГК 1964 г.), но даже в этом случае действия неуправомоченного традента неправомерны и наряду с другими условиями порождают его ответственность перед собственником (повидимому, теперь уже бывшим)[57]. Вообще говоря, тезис о безусловной ничтожности отчуждательной сделки неуправомоченного традента основывается на римско-правовой идее абсолютной виндикации и вполне соответствует ей: в самом деле, если собственник имеет право истребования имущества во всяком случае даже у добросовестного приобретателя, то это едва ли может мириться с выводом о действительности отчуждательной сделки неуправомоченного традента и добросовестного приобретателя. В то же время, как было указано выше, пзднее римское право на обязательственно-правовом уровне не осуждало отчуждательные договоры, совершенные несобственником и признавало их действительными. Тезис о недействительности отчуждательной сделки, совершённой продавцом-несобственником, опирался и на действовавшую ранее ст.66 ГК 1922 г.:

поскольку согласно предусмотренному в ней императиву момент перехода права собственности в отношении индивидуально-определенной вещи связывался с моментом перфекции отчуждательного договора (консенсуальная система), постольку и продавец должен был быть собственником отчуждаемой вещи уже на момент совершения договора. В то же время ст.183 ГК 1922 г. предусматривала важное из этого исключение: имущество, проданное несобственником, могло перейти в собственность приобретателя лишь в тех случаях, когда собственник не мог его виндицировать. Поскольку начиная с ГК 1964 г. и по сей день переход права собственности по договору по общему правилу подчиняется системе традиции и обусловливается передачей вещи (см. ст.135 ГК 1964 г., п. 1 ст.223 ГК 1994 г.), это значит, что продавец не обязан быть собственником отчуждаемой вещи в момент заключения договора и даже не всегда в момент его исполнения: он должен быть собственником к моменту, к которому приурочен переход права собственности, который, как известно, может отличаться и от момента заключения договора, и от момента его исполнения. Таким образом, отсутствие титула собственника или необходимых правомочий на совершение отчуждательной сделки сегодня не влияет на действительность последней постольку, поскольку это вполне согласуется с правилами п. 1 ст. 223, а также п. 2 ст. ГК, не требующими, чтобы на момент совершения договора купли-продажи продавец был собственником отчуждаемого имущества или хотя бы управомоченным на отчуждение имущества лицом.

[55] См.: Гражданское право. Т. 1/ Под ред. Е.А. Суханова. С.337.

[56] См.: Мейер Д. И. Указ. соч. Ч. 1. С. 204.

[57] См.: Гражданское право: В 2 т./ Под ред. П.Е. Орловского, С.М. Корнеева. Т. 2. С.6.

3) Стороны. Договор купли-продажи является двухсторонней сделкой (см. п.1 ст.154 ГК) и всегда имеет две вполне определенные стороны - продавца и покупателя, которыми могут быть любые участники гражданского оборота: физические и юридические лица, а также государственные и муниципальные образования в лице своих уполномоченных органов.

Стороны договора купли-продажи часто бывают представлены одним лицом, однако в тех случаях, когда одна или обе стороны представлены несколькими лицами, принято говорить о т. н. множественности лиц в обязательстве (см. п.1 ст.308 ГК), которая, учитывая двустороннеобязывающий характер договора купли-продажи, всегда будет носить смешанный характер.

Некоторые особые требования, предъявляемые законодателем к продавцу и покупателю, выступают в качестве оснований для дифференциации современной конструкции договора купли-продажи и являются конструктивными особенностями многих отдельных видов договора купли-продажи. Так, продавец в договоре розничной купли-продажи должен быть розничным торговцем-предпринимателем, а покупатель, напротив, не быть предпринимателем (см. п.1 ст.492 ГК), поэтому не случайно, что в большинстве случаев покупателями здесь являются граждане (см. п.3 ст.492 ГК). Поставщик в договоре поставки должен быть субъектом предпринимательской деятельности, предпринимателем или субъектом иной хозяйственной деятельности здесь должен быть и покупатель (см. п.1 ст.ГК). Продавец в договоре контрактации должен быть производителем отчуждаемой сельскохозяйственной продукции, а покупатель - лицом, осуществляющим закупки сельскохозяйственной продукции и ее последующим переработчиком или перепродавцом (см. п.1 ст.535 ГК). Наконец, в договоре энергоснабжения продавец, как видно, должен быть специализированной энергоснабжающей организацией (см. п.1 ст.539 ГК). Между тем законодатель не предъявляет каких-либо требований к покупателю в договоре энергоснабжения, а также к сторонам договора продажи недвижимости, обособляя этот вид договора купли-продажи исключительно ввиду особенностей отчуждаемого объекта (см. п.ст.549 ГК); не делает он этого и в отношении сторон договора продажи предприятия, в то же время особое назначение данного объекта (см. абз. 1 п.1 ст.132 ГК) предполагает наличие у сторон (в особенности у покупателя) специального статуса предпринимателя (см. п. 1 ст. ГК).

Какие же наиболее общие требования предъявляет современный законодатель к продавцу и к покупателю Поскольку основной обязанностью продавца в договоре купли-продажи является передача вещи, а с ней, по общему правилу, и перенесение на покупателя права собственности или иного вещного права, продавцами на момент заключения договора купли-продажи, по общему правилу, выступают лица, имеющие в отношении отчуждаемого имущества то или иное вещное право: право собственности, хозяйственного ведения или оперативного управления (см. ст. 294Ц298 ГК). И это не случайно: учитывая отчуждательный характер договора купли-продажи и его направленность на переход права собственности, вещное право в отношении отчуждаемого имущества предоставляет правообладателю максимальную свободу и наиболее широкие распорядительные возможности. Учитывая в то же время неоднородность разных вещных прав между собой, а подчас и различный объем одного и того же вещного права у разных правообладателей, как, впрочем, и некоторые другие заслуживающие внимания обстоятельства, необходимо помнить о следующем.

Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 |    Книги по разным темам