Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 |

Конфликтная противоположность нетождественных ориентиров смыслообразования в тексте задает родовую схему текстопостроения. На ее основе выявляется глубина семантики текста - субъективно-ценностные реальности, лежащие в основе суждения о качествах окружающего мира и человека в нем. Диалог-беседа в текстах А.Н. Островского предстает как лапогей самозарождающегося внимания к другому: в реплики собеседников включаются речевые формы различных субъектов, элементы несобственно-прямой речи. Субъективация повествования свидетельствует о повороте говорящих личностей к внешнему миру: участники общения постоянно представляют собой референтную группу членов социума, общественную организацию.

В третьей главе диссертации Лингвистические средства выражения социальных аспектов модуса в драматургических текстах А.Н. Островского описываются лингвистические средства выражения социальных аспектов модуса на различных уровнях языка и выявляются особенности их речевого употребления в социальном взаимодействии старших и младших в художественных текстах А.Н. Островского.

Описание речевого общения старших и младших необходимо проводить с учетом экстралингвистических и лингвистических параметров исследования. Экстралингвистические параметры определяют выбор тех или иных языковых средств говорящими в социальном взаимодействии.

ингвистические параметры необходимы для изучения вербального уровня описания языковой личности на различных ярусах языка.

На фонетическом и фоносемантическом уровне языка важной особенностью в речи персонажей, имеющих более низкое социальное положение, является добавление в конце слов звука с, который в таком употреблении стал символом культуры, свойственной эпохе XIX века. Право на говорение у старших было непререкаемым, что проявляется в следующем: 1) тональности общения - возможность говорить на повышенных тонах отдана старшим; 2) имеющие право осуществляют осознанный контроль над своей речью (молчание и говорение с определенной целью) и речью собеседника - могут добровольно передавать инициативу в руки партнеру (лмладшему).

На лексико-семантическом уровне речь персонажей характеризуется употреблением специальных групп обращений, которые включают термины родства (батюшка, матушка, папаша, папенька, тятенька, маменька, брат, братец), используемые в различных функциях, а также подгруппу официальных титулов (ваше превосходительство, ваше благородие и др.), которые варьируются в зависимости от того, какой чин, социальное положение занимает лицо, о котором идет речь. К особой группе именований в функции обращения относятся барин, барыня, барышня, сударь сударыня, к барчукам - сударик, ваша барственность, благодетельница, благодетель, ваша милость, ваше степенство, которые принадлежат персонажам более низкого по социальному статусу сословию. Речевые формулы обращения, принятые в XIX веке и отраженные в драматургических текстах А.Н.

Островского, имеют особую значимость. Они представляют собой объективно оценочные номинации, так как своим существованием выражают социальные отношения. Оценка же Евсегда предполагает интерпретацию речевого акта по его перлокутивному эффектуЕ (Дорошенко 1990: 89). В процессе социального взаимодействия старших и младших внимание читателя акцентируется не столько на его перлокутивном эффекте (Дж.

Остин), сколько говорящий пытается повысить социальную значимость старшего, косвенно понижая свою (лигра на понижение, по О.С.

Иссерс). При частом употреблении говорящими в тексте таких обращений выражается субъективно-оценочное отношение к собеседнику.

Для речи старших (реже младших) характерен прием самоназывания в третьем лице с помощью существительных с положительной или отрицательной окраской. Акт самоназывания осуществляется персонажами осознанно. С помощью перехода от одной семантической структуры к другой, то есть семантической трансформации (В.Г. Гак), или семантической транспозиции (А.В. Бондарко, К.Э. Штайн), осуществляется идентификация личности говорящих персонажей в текстах А.Н. Островского по постоянному социальному признаку (возраст, пол, образование, сословие) либо по социальной роли (начальник, подчиненный, родитель): Кабанова. Мать стара, глупа; ну, а вы, молодые люди, умные, не должны с нас, дураков, и взыскивать (Гроза, II, 217); Большов. ЕТо-то вот и беда, что наш брат, купец, дурак, ничего он не понимает, а таким пиявкам, как ты, это и на руку. Ведь вот ты теперь все пороги у меня обобьешь таскамшись-то (Свои люди - сочтемся, I, 99); Мамаев [Глумову]. Гимназист бежит недавно чуть не бегом из гимназии; я его, понятное дело, остановил и хотел ему, знаете, в шутку поучение прочестьЕ Другой бы еще благодарил, что для него, щенка, солидная особа среди улицы останавливается, да еще ручку бы поцеловал; а он что ж! (На всякого мудреца довольно простоты, III, 14Ц15).

В репертуар общения старших как доминантных языковых личностей входят глаголы повелительного наклонения, реже изъявительного и сослагательного. От младших по возрасту, чину, общественному положению правила речевого этикета требовали подчеркнуто уважительного отношения к старшим, которым разрешалась несколько пренебрежительная манера обращения к младшим. Начиналось это уже с семьи. Употребление личного местоимения вы в речи младших свидетельствует о почтительности и уважении к старшим: оно употреблялось не только при обращении подчиненного к начальнику, но и детей к родителям, что считалось в XIX веке нормой.

Основу речевого взаимодействия старших и младших в драматургических текстах А.Н. Островского составляют глаголы и личные местоимения, употребленные в транспозиционных значениях. Разнообразные транспозиции личных глагольных форм и местоимений всегда связаны с приращением смысла. Они подчеркивают коллективный характер действий персонажей и жизненность обычаев, традиций: Нет, воспитание дочерей неблагородное дело! Вырастишь, взлелеешь подле себя, и потом отдай чужому человекуЕ останься сиротойЕ ужасно! (Доходное место, II, 70); л[мать сыну] Если родительница, что и когда обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести <..> Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, это нынче не нравитсяЕ (Гроза, II, 217);

Должен исполнять, что мать говорит (Гроза, II, 230). В речи персонажей транспозиции вызваны прагматическими установками: обычно говорящий отождествляет себя с референтной группой старших, лимеющих право, реже младших.

Значимо противопоставление местоимений ля - ты, ля - вы, ты - вы, мы - вы, мы - они. Оппозиции являются реализацией противоположных точек зрения, интересов, стилей поведения старших и младших, а также групп сословий. Например, в Бедной невесте дочь отказывается выходить замуж за богатого старого человека: Анна Петровна.

Завтра надо сказать Максиму Дорофеичу, что мы согласны/Марья Андреевна. Нет, маменька, это выше сил моих!/Анна Петровна. Ну, так живи, как знаешь! Мне теперь до тебя и дела нет. Я тебя растила, я тебя воспитывала, хлопочу, ни дня, ни ночи покою себе не имею, а ты меня знать не хочешь! Для тебя мать-то дешевле всякого, прости господи! Я теперь тебе слова не скажу, повесничай с кем хочешь! Ты мать позабыла, ты для матери ничего не хочешь сделать; авось, добрые люди найдутся, не оставят старуху. Пойдемте, Платон Макарыч, ко мне в комнату. (Встает и идет).

Видно, уж мне, старухе, век горе мыкать/Анна Андреевна (за ней).

Маменька!/Анна Петровна. Ты не ходи за мной! Я теперь тебя и видеть не хочу. (Уходит) (I, 246). Местоимение мы-совместное, употребленное в первой реплике матери, является выражением общности с собеседником:

включая в активный процесс адресата, говорящий я выступает как активное действующее лицо по отношению к адресату, чтобы тот полностью принял эти действия в собственных интересах. В последующих репликах мысовместное распадается на два противоположных полюса я ты, создавая атмосферу отчужденности. Я не представляет собой единственный конструируемый мир (старшее поколение), оно противопоставляется миру ТЫ (младшее поколение). Нередко в общении с детьми представление говорящего осуществляется через номинацию социальной роли (я=она):

семантическая интерпретация говорящим местоимения ля и ты осуществляется посредством соотнесения их с референтным значением эксплицитно выраженного слова мать и эксплицированного слова дочь, обозначающих соответственно социальный статус коммуникантов.

Субституция личного местоимения первого лица существительным мать в процессе развертывания интеракции является результатом отстранения говорящего от собственного ля. Оппозиция я ты лобостряется при настойчивом повторении местоимений и отрицании. Право быть первым лицом предопределяется социально-ролевой сущностью персонажа.

На синтаксическом уровне основу речевого поведения старших как активных коммуникантов составляют побудительные и вопросительные предложения, меньшая употребительность данных коммуникативных типов предложений свойственна для младших, что порой указывает на внешнюю пассивность в ведении диалога, о чем свидетельствует смена манеры речи говорящего в зависимости от социального статуса слушающего.

Идентификации социальной позиции говорящих в речи способствует модус утверждения/отрицания. Синтаксические значения утверждения/отрицания в социальном контексте расширяют объем, приобретая новые интеракциональные значения и выполняя не свойственные функции в речи взаимодействующих коммуникантов. В речи младших наблюдается сознательное или преднамеренное занижение собственной социальной позиции в процессе диалога с помощью отрицательных предложений. В текстах А.Н. Островского самоуничижение - характерный прием идентификации личности, занимающей низкое социальное положение.

В текстах А.Н. Островского особую роль играет повтор и антитеза. Они усложняют высказывания, увеличивают их протяженность и, как следствие, являются средством удержания инициативы говорения в руках старших, что не противоречит нормам речевого поведения, предписанным в XIX веке.

В социальном взаимодействии повторы связаны с внеязыковыми, прагматическими установками: они используются как старшими при наставлениях, поучениях, приказах, советах, так и младшими при просьбах, мольбах, жалобах, манипуляциях с целью достижения желаемого для говорящего результата. С помощью повторов акцентируется внимание на смыслах, которые выражают мировоззренческие, нравственные, жизненные позиции, свойственные двум противоположным лагерям старших и младших. Обычно они противопоставляются или навязываются младшим. Повтор и антитеза в текстах драматурга выступают как условие синтаксической связности текста и как принцип его семантической организации. Конструирование социальной действительности XIX века, отображенной в текстах А.Н. Островского, покоится на антитезах, или семантических оппозициях: бедные / богатые, благородные / неблагородные, своевольные / безвольные, старые / молодые, которые, взаимодействуя с повторами, составляют лархитектонику художественного текста.

В текстах А.Н. Островского фиксируется распространение институциональной речи в культурной среде XIX века. Новый язык не только создается персонажами вновь, но и распространяется в процессе социального взаимодействия. Он не просто входит в повседневность, он - ее значимая симптоматика. Этому языку усердно учатся все персонажи драматурга - как старшие, так и младшие. Представители непривилегированного сословия, независимо от принадлежности к старшему или младшему поколению, стремятся говорить как барин. Претензии купцов и мещан на лобразованность и внешний лоск детерминируют их обращение к языку моды: Устинья Наумовна. А есть у меня теперь жених, вот точно такой, как ты, брилиянтовая, расписываешь: и благородный, и рослый, и брюле / Липочка. Ах, Устинья Наумовна! Совсем не брюле, а брюнет /Устинья Наумовна. Да, очень мне нужно, на старости лет, язык-то ломать по-твоему: как сказалось, так и живет. И крестьяне есть, и орген на шее; ты вот поди оденься, а мы с маменькой потолкуем об этом деле (Свои люди - сочтемся!, I, 94). Искажение слова свидетельствует о недостаточной освоенности его персонажем. Неверно произнесенное слово брюнет, употребленное в инициальной реплике необразованной свахи, сразу же вызывает бурную реакцию со стороны молодой и более образованной купчихи. Попытка Липочки научить Устинью Наумовну на старости лет язык ломать профанируется последней. Полный отказ старшего говорить по-другому утверждается употреблением в следующих высказываниях другого искаженного слова орген, а далее некатегорического приказа по отношению к Липочке. Высказывания, комментирующие стилистически маркированное слово, это своеобразные вкрапления, вставки в единое повествование Устиньи Наумовны о выгодном женихе.

Для персонажей А.Н. Островского характерна открытая рефлексия над словом, его употреблением в той или иной ситуации. Языковая рефлексия служит своеобразным социальным маркером (Н.А. Николина), обозначающим принадлежность героев к различным слоям общества, социальным группам. Старшие, принадлежащие к сословию лобразованных, не понимают или отвергают чужеродные, просторечные слова, а в устах необразованных, стремящихся подражать первым, новый язык звучит как искаженная цитация другого, чужого языка.

Особым средством выражения социальных аспектов модуса в текстах А.Н. Островского являются языковые единицы, обозначающие невербальное поведение старших и младших. Невербальное взаимодействие, так же как и вербальное, обусловливалось принятыми в XIX веке нормами и правилами поведения. А.Н. Островский называл актера пластическим художником: краски его палитры - это жесты (X, 526). Персонажи А.Н.

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 | 4 | 5 |    Книги по разным темам