Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |

Стремление изменить или укрепить свое социальное положение находит языковое воплощение в том, что многие герои представляют свою социальную роль в ирреальном мире. Так, Тишка мечтает, что когда-нибудь с ним будут разговаривать только так: Здравствуйте, Тихон Севастьяныч! Как вы поживаете Все ли слава богу (Свои люди - сочтемся, I, 107), высказывание сопровождается авторской ремаркой лезет на стул и смотрит в зеркало. Глаголы несовершенного вида в ремарке обозначают одновременность наблюдаемого действия процессу зрительного восприятия, отнесенного к настоящему времени. Налицо комплексная транспозиция, образное участие говорящего в реальной ситуации, так как он представляет свою социальную роль, проектируя модели высказываний, с которыми к нему обращаются, в мире возможном, желательном (Я. Хинтикка 1980).

При взаимодействии социальных ролей старших и младших наблюдается некоторая лэкспансия физических и речевых действий старших. Так, Кабанова, Дикой, Тит Титыч Брусков, Уланбекова и другие пытаются доминировать в разговоре и как можно дальше распространить свою власть. Богатая помещица Уланбекова, например, ли на чужих на всех свою заботливость простирает и лочень уж сердятся, когда без их спросу делается (Воспитанница, II, 173). В словесной схватке старшие стремятся найти возможность поставить на место собеседника, для чего и служит речевая субординация. Например, Дулебов, Мавра Тарасовна, Барабошев, Ахов не могут предоставить своим собеседникам равные возможности в словесных прениях, чтобы не быть побитыми. Они обозначают свою социальную позицию в речи: Вы еще очень молоды, чтобы так разговаривать, - заявляет князь Дулебов актрисе Негиной.

Негина точно расшифровывает смысл слов старшего: Вот это мило. Вы еще молоды!Е Значит, молодых можно обижать, сколько угодно, они должны молчать ((Таланты и поклонники, V, 223), - говорящему действительно хотелось привести свою собеседницу к покорному молчанию;

в тексте пьесы Правда - хорошо, а счастье - лучше Мавра Тарасовна говорит своей внучке: Уж очень ты разговорилась, а птица ты еще не велика, и не пристало мне с тобой много разговорных слов говорить (IV, 269), - бабушка не хочет говорить с внучкой разговорных слов, то есть не желает вступать с ней в диалог. Смысл высказывания такой: Я тебе буду говорить ( указывать), а с тобой разговаривать не стану.

Художественные тексты драматурга показывают особенности социального взаимодействия старших и младших в XIX веке, которые были обусловлены более жесткими предписанными нормами и правилами речевого поведения, и это касалось не только придворной, светской, но и повседневной жизни. Социальная роль детей определяется многовековой нормой: Епервый долг, чтобы дети слушались родителей. Это не нами заведено, не нами и кончится (Свои люди - сочтемся, I, 132); Ах, молчи, сделай милость! Какой там еще закон! Один только закон и есть: чтоб дети повиновались своим родителям. И никаких других законов нет. А если и есть, так я их знать не хочу (Не от мира сего, IV, 453); А теперь из воли родительской мне выходить не должно. На то есть воля батюшкина, чтобы я шла замуж. Должна я ему покориться, такая наша доля девичья.

Так, знать, тому и должно, так уж оно заведено исстари. Не хочу я супротив отца идти, чтоб про меня люди не говорили да в пример не ставили. Хоть я, может быть, сердце свое надорвала через это, да по крайности я знаю, что я по закону живу, никто мне в глаза насмеяться не смеет (Бедность не порок, I, 367). Социальные отношения между неравноправными участниками коммуникации в XIX веке носили характер ритуала, они определялись традицией, которая имела длительную историю и заключалась в непререкаемости поведения младших по отношению к старшим, что выражается сквозь призму деонтического модуса.

Социально мотивированная психологическая характеристика участников коммуникации (говорящие имена, фамилии, прозвища) способствует более полному восприятию читателем особенностей социального взаимодействия старших и младших. Представляет интерес соотнесенность характеристики героя с теми или иными зооморфными параметрами: Марфа Игнатьевна Кабанова (Кабаниха), Савел Прокофьич Дикой - (Гроза), Уар Кирилыч Бодаев (Лес), Мокий Парменыч Кнуров (Бесприданница), Африкан Савич Коршунов (Бедность не порок) и др.

Социально-психологическая характеристика персонажей может быть лаконично представлена в антропониме или описательно в диалоге персонажей. Зооморфная соотнесенность характера персонажа позволяет: 1) лемко, метко и лярко охарактеризовать героя (название животного оказывает сильное воздействие на перцепцию читателя, актуализируя в его сознании определенный фрейм, какую-то часть информационной структуры), 2) образно представить его социальную позицию в структуре художественного целого, 3) предугадать роль коммуниканта в процессе социального взаимодействия и его влияние на развитие интеракции.

Стремление изобразить синтетическую картину социального мира формирует особую заданность текста А.Н. Островского - в нем отражаются мельчайшие детали повседневного мира, которые характеризуют личности старших и младших через манеры речи, поведения, движения героев, портретные характеристики (лицо, одежда, голова, прическа, знаки отличия, украшения). Портрет персонажа является частью структуры образа, одним из звеньев наращиваемого единства и служит важным средством раскрытия характера (Сырица 1986: 56). Распределение и роль портретных доминант детерминируются как мировоззренческой позицией автора, так и идейнохудожественной задачей, поставленной в произведениях:

1. Одежда в эпоху, описанную в данных художественных произведениях, носила сословный характер. Наряду с другими деталями портрета описание одежды у художника выполняет функцию яркого социального противопоставления. Принцип контраста находит отражение в отборе деталей, что подчеркивает социальное положение персонажа. С одной стороны, описывается одежда богатых с доминантными определениями богатый, чистый, блестящий, с другой - одежда бедных с доминантными определениями бедный, грязный, оборванный. Так, Анисья Давыдовна (Аксюша), дальняя родственница богатой помещицы Гурмыжской, лодета чисто, но бедно, немного лучше горничной (Лес, III, 250); Неглигентов, приказный, очень грязный молодой человек (Воспитанница, II, 169).

Иногда в описании одежды ярко проглядывает несоответствие реального и видимого социального положения героя. Так, в Воспитаннице старый дворецкий Потапыч, одетый в белый галстук, жилет и черный фрак, только с виду важен. Некоторые части одежды представлены детально: в Бедной невесте Купавина, сваха по купечеству, в платочке, а вот Панкратьевна, сваха по дворянству, в чепчике (I, 192): чепец - Слегкий женский головной убор, обычно в виде капора, который носили в 18Ц19 вв. Из дома ее не выгнали, но разжаловали из экономок в швеи и велели ей вместо чепца носить на голове платок. Тургенев, Дворянское гнездоТ (МАС). Чепец выступает как знак принадлежности к определенной социальной среде.

Интерес представляет диалог-перебранка двух персонажей, в котором ярко представлены социальные роли и принадлежность или претензия на принадлежность собеседников к определенному социальному слою:

Панкратьевна. Невежа! Я с тобой и говорить-то не хочу / Карповна. Ха, ха, ха, хаЕ Ты, что ль, больно вежлива! Ты вот с дворянами водишься, а ходишь ощипанная да обдерганная, страм смотреть-то; а я с купечеством, да своим домом живу, не хуже кого другого, и в ламбарте есть. Напялила чепчик-то, так и на поди, думаешь, что тебя и рукой не достанешь!... Да я коли захочу, так в пол-аршина вздобрю. (Смеется). Еще важней тебя буду! (Бедная невеста, I, 200). Все герои произведений А.Н. Островского стараются одеваться по тогдашней моде, которая задавалась западноевропейской культурой и к которой в первую очередь были приобщены дворяне, а на них ориентировались другие сословия.

2. Лицо: тип лица, отдельные черты его: Уланбекова старуха лет под 60, высокого роста, худая, с большим носом, черными густыми бровями;

тип лица восточный, небольшие усы (Воспитанница, II, 169), которая постоянно напоминает своим подчиненным: ли ты помни свое ничтожество, и из какого ты звания (II, 174); Василиса Перегриновна в Воспитаннице постоянно коварно улыбается и страдает зубами (II, 170); небогатый учитель Корпелов в Трудовом хлебе лысый, преждевременно состарившийся и сгорбившийся, но всегда улыбающийся человек (IV, 74).

3. Голова, прическа: богатые соседи помещицы Гурмыжской в Лесе представлены автором так: Милонов - гладко причесан, одет изысканно, в розовом галстуке, Бодаев - седой, гладко стриженный, с большими усами и бакенбардами, в черном сюртуке, наглухо застегнутом, с крестами и медалями, по-солдатски, с костылем в руке (III, 250).

4. Рост, контур тела: многие богатые люди, представленные в текстах художника слова, отличаются объемными телесными параметрами.

Возможно, что полнота в таких случаях является символом зажиточности.

Так, Карп Карпович Толстогораздов в Не сошлись характерами (II, 142) - купец, седой, низенький, толстый (семантика фамилии мотивирована внешними чертами персонажа).

5. Знаки отличия, украшения могут быть свидетельством зажиточности, высокого положения, занимаемого человеком в обществе, даже если они принадлежат лицам, не обозначенным именем собственным.

Так, в Шутниках фигурируют: Солидный человек, низенький, толстый; на шее толстая золотая цепь, на руках перстни, палка с золотым набалдашником; Важная особа, в шинели нараспашку, на шее орден, тугой белый галстук и очень высокие воротнички (II, 509). Значимость данных латрибутов отражена в диалоге персонажей: Переярков [чиновник].

<Е>(Обращаясь к проходящему). Потише, милостивый государь! Потише, говорю я вам! / Проходящий. Извините/ Переярков. Надо различать людей.

(Показывая на свой орден). Видите, милостивый государь! (Пучина, II, 594Ц595), - взаимодействие речевого и жестового поведения говорящего акцентирует внимание адресата (слушающего и читателя) на конкретном значимом предмете - орден. Внимание к детали не случайно. Награды-вещи были знаком личного преуспевания по службе (Лотман 1994; Федосюк 2006).

Детальная характеристика внешности персонажей дает представление о их внутреннем духовном содержании. Она образно раскрывает социальные роли, которые герои выполняют в структуре художественного целого.

Рефлексия над речевой деятельностью персонажей отражена в метаречевых комментариях. Описание манеры речи может быть лаконично представлено в авторской ремарке либо пространно в косвенном дискурсе героя: л[лакей Мардарий о барине:] А Ардалиону Мартынычу стеснять себя какая оказия, коли у них состояние даже сверх границ! И характер у них такой: что им в голову пришло, сейчас подай! О цене не спрашивают. Тоже иногда послушаешь их разговор-тоЕ уж оченно хорошо, барственно разговаривают. Спрашивают как-то барин у Ардалиона Мартыныча: А ведь ты, должно быть, в год много денег проживаешь А Ардалион Мартыныч им на ответ: А почем я знаю. Я живу, как мне надобно, а уж там в конторе сочтут, сколько я прожил. Мне до этого дела нет. Так и отрезали; значит, шабаш, кончен разговор. БлагородноЕ (Не от мира сего, V, 427), - представлен субъективный способ интерпретации чужих высказываний с уточнением отдельных участников ситуации и эксплицированием авторства информации. Реализуется модуснопрагматическая интерпретация объекта, в качестве которого выступает не внеязыковая действительность, а речевая деятельность другого.

Наиболее полно социальные позиции говорящих раскрываются в диалоге-беседе, отражающей динамику речевого общения старших и младших. По способу представления в тексте А.Н. Островского речевой жанр беседы можно разделить на группы: институциональная беседа (отношения между старшими и младшими в социальной иерархии) и семейная (отношения лотцов и детей). Первый тип беседы имеет более жесткий характер с точки зрения следования нормам ситуации социального взаимодействия по сравнению с семейной речью, для нее свойственна большая этикетизация речевого общения. По степени формализованности институциональная беседа может быть: 1) с жесткой формой общения и 2) относительно свободной формой общения. В системе семейных бесед по форме выделяется открытый и закрытый (интимный) типы беседы.

Беседы А.Н. Островского совмещают в себе информативное и фатическое общение. Они характеризуются полисубъектностью, политематичностью, наставительностью, поучительностью. Говорящие стремятся к стандартизации, шаблону, основанному на принятых в XIX веке правилах речевого поведения старших и младших в процессе разговора.

В обыденном языковом сознании XIX века процесс говорения традиционно ассоциировался с верховенством и властью старших. В диалогах А.Н. Островского модус выражен эксплицитно, он постоянно вводится собеседниками в процессе речевого взаимодействия: порядок включения, передачи коммуникативной роли, выхода из общения контролируется говорящим. Произвольное включение младшего в диалог сопровождается отрицательной реакцией со стороны собеседника и пресекается старшим. В процессе беседы наблюдается уход от рутины и скуки с помощью своеобразной языковой игры, словопрения. В результате коммуникации осуществляется постоянная трансляция социальной информации, передача знаний, опыта младшим.

Речевой жанр беседы отражает ситуацию социального взаимодействия старших и младших, и нормативность данного жанра общения в значительной мере зависит от нормативности поведения участников коммуникации. В беседе старшие осуществляют контроль - интеллектуальный, эмоциональный, поведенческий, чутко реагируя на ненормативное поведение младших. Несовпадение жизненных позиций старших и младших рождает конфликтную форму общения, которая воспринимается как лестественная, единственно возможная.

В процессе конфликта обеими сторонами рассматриваются одни и те же истинные ценности: семья, музыка, образование - но нормативные ориентиры поколений разные. Коммуникативная норма, и даже шире - культурная - пересекается с представлением о должном, которое втягивается в концептуальное пространство добра, блага, любви. Рефлексия персонажей над должным, нормативным образует метаречевой компонент модуса.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |    Книги по разным темам