Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |

В процессе усвоения в России западных представлений о рождественской елке образ ее приобрел двойственный и противоречивый характер. Оставаясь в народном сознании соотносимой с нижним миром, о чем мы говорили в начале, продолжая традиционно использоваться в похоронном ритуале, где она выполняла функцию древа смерти, ель оказалась прочно связана с темой Рождества. Вступившие в противоречие символические смыслы, нуждались в мотивировке. Это привело к возникновению особой группы текстов, пытавшихся связать эти смыслы и объяснить ее двойственность. Согласно одной из рождественских легенд, из ели, росшей на берегу Иордана, был сделан крест, на котором распяли Христа, отчего она и получила название крестного дерева. С тех пор ели лишились счастья. Они усыпают своими ветвями путь к могиле и точат смолистые слезы. Но Господь, сняв с них проклятье, сделал их символов светлого Христова рождения, и поэтому теперь вокруг нее слышны детские голоса и смех, а сами они ликуют и славят рождение спасителя мира. Эти два смысла ели в некоторых произведениях перекликаются и дополняют друг друга. При мысли о елках в сознаниях всплывал и образ рождественского дерева, и хвойные ветви, использовавшиеся в погребальном обряде, а также елки посаженные на могилах.

Несмотря на всевозрастающую популярность елки в России, с самого начала усвоения этого обычая отношение к ней не отличалось полным единодушием. Споры о елке, о правомерности праздника в ее честь сопровождают всю ее историю. Приверженцы русской старины видели в елке очередное западное новшество, посягающее на национальную самобытность.

Она вызывала раздражение неорганичностью и уродливостью своего вторжения в народный святочный обряд, который, как считалось, необходимо было бережно сохранять. Для других елка была неприемлемой с эстетической точки зрения. О ней иногда отзывались с неприязнью как о неуклюжей немецкой и неостроумной выдумке, как писал Гончаров: УВзять из лесу мокрое грязное дерево, налепить огарков, да нитками навязать грецких орехов, а кругом разложить подарки - ненатурально и детям, наверно, приторно смотреть, просто невыносимо. Копоть, жара, сорЕ Того и гляди, подожгут еще какую-нибудь занавескуФ. В последнее десятилетие XIX века в России впервые стали раздаваться голоса в защиту природы - прежде всего - русских лесов. В 1870-е годы против истребления лесов не раз высказывались чиновники. В печати прошла антиелочная кампания, первая из нескольких антиелочных в России. Инициаторы этой кампании, тогдашние экологи (хотя слова этого и не было) и экономисты, ополчились на полюбившийся обычай, рассматривая вырубку тысяч деревьев перед Рождеством как настоящее бедствие.

Некоторые противники елки, сожалея о напрасно истраченной древесине, выдвигали на первое место экономические проблемы. К последним присоединился Гончаров: УКрестовский и другие окрестные дела уже стонут и трещат под топорамиФ, Ч с тревогой замечает он. Писатель высказывает мысль о необходимости запретить этот обычай: УА на елку не мешало бы и проклятье наложить. Ведь эти елки такая же пустая трата лесаФ.

Распространению праздника елки и процессу его христианизации препятствовала православная церковь, а вместе с нею - ортодоксально настроенная часть русского общества. Церковные власти стали самым серьезным противником елки как иноземного и к тому же языческого по своему происхождению обычая. Запреты церкви на устройство елки, осуждение приверженцев закрепляющегося в России обычая и отмена праздника елки в учебных и воспитательных заведениях сопровождали ее на протяжении всей ее дореволюционной истории. Святейший Синод вплоть до революции 1917 года издавал указы, запрещающие устройство елок в школах и в гимназиях. Не была принята елка и в крестьянской избе: в народном святочном обряде рождественское дерево не нашло себе место. Крестьяне ездили в лес только за елками для своих господ, лишь для того, чтобы нарубить их на продажу в городе. И старичок, согласно известной песенке, Усрубивший нашу елочку под самый корешокФ, и чеховский Ванька, в рождественский сочельник вспоминающий поездку с дедом в лес за елкой, делали это вовсе не для себя, а для господских детей.

В полемике по вопросу о правомерности устройства праздника елки для детей сторонники елки вставали на защиту этого прекрасного высоко поэтического обычая рождественской елки, полагая, что в лесу всегда можно вырубить сотню-другую молодых елок без особого вреда для леса, а нередко - даже с пользой. Благодаря усилиям литераторов и педагогов елка вышла победительницей из борьбы со своими противниками. Новый обычай оказался столь обаятельным и чарующим, что отменить его так никому и не удалось.

Наблюдая за полемикой, которая велась вокруг елки с середины XIX века, можно увидеть, как параллельно с ее утверждением в качестве рождественского символа, становится заметна новая тенденция в процессе мифологизации елки. Она свидетельствует о поисках компромисса в вопросе о елке. В печати начали появляться тексты, в которых проявлялось стремление переориентировать праздник елки и связанный с ним ритуал на русскую народную почву. Инициатива принадлежала блюстителям чистоты православного обряда. Осознавая, сколь благодетельна и желательна для детей праздничная елка, они, сопротивляясь утвердившейся ее связи с темой рождества, все же упорно боролись против ее отмены, считая это безвредное развлечение вполне позволительным. Так началась работа по созданию новой елочной мифологии, где образу елки приписывался как бы исконный, фольклорный, точнее сказать, псевдофольклорный характер.

В последней трети XIX века литература для детей начинает активно насыщать елку новыми значениями, связывая ее с придуманными, чаще всего в результате несложных контоменаций персонажами новогодней детской мифологии. Эти новые представления о елке и о ее мире явились результатом коллективной деятельности и свидетельствовали о рождении нового, елочного, фольклора. Каждый из созданных в это время образов имеет свою историю.

Но, соединившись в едином мифологическом комплексе, они предоставили возможность, оперируя ими в качестве постоянных персонажей с закрепленными характеристиками, создавать литературные сказки, легенды, стихотворения, пьески, предназначенные для праздника елки. Они же позволили внести разнообразие в елочный праздничный сценарий, что было весьма существенно, поскольку праздник елки в детских учебных и воспитательных учреждениях требовал от педагогов определенной программы его проведения. Именно этот слой псевдонародной елочной мифологии в наибольшей степени способствовал тому, что елка, как писал Розанов, так твердо привилась в русском обществе, что никому и в голову не придет, что она нерусская. В новом для нее мире елка, продолжая оставаться сезонным растительным символом, стала связываться не столько с Рождеством, сколько с Новым годом и зимой, а пространственно - с лесом. Теперь из лесу ее приносили Мороз, русский старичок, Усрубивший нашу елочку под самый корешокФ, старички-кулачки (что-то вроде русифицированных гномов) или же бабушка Зима, как в известном стихотворении Владимира Сологуба 72-го года УЗимаФ:

Снегом улица покрылась.

Вот уже сама В гости к нам заторопилась Бабушка Зима.

Вся под белой пеленою Елочку несет И, мотая головою, Песенку поетФ.

Елка превратилась в посланницу русского зимнего леса. На ее ветвях в качестве украшения появились имитирующие снег вата, блестки, изображающие иней, шишки, грибочки и прочие лесные атрибуты. Вокруг елки закружились снежинки - одетые в белые платьица девочки, исполняющие дошедшую до нас новогоднюю зимнюю песенку-сценку:

Мы белые снежиночки Собрались все сюда, Летим мы как пушиночки.

На праздник елки к детям начали приходить лесные жители: зайчики, белочки, ежики, волки и медведи.

В первые годы на елках ряженье не было принято. Дети присутствовали на празднике просто одетые в нарядные платья, но постепенно маскирование детей на елке становится обычным явлением. Столь знакомые нам с детства школьные, детсадовские елочные маски и персонажи елочных текстов неизвестны народной традиции, были выработаны педагогами-писателями второй половины XIX века. Именно тогда начали оформляться, давно уже ставшими традиционными, персонажами праздники елки: Дед Мороз, Снегурочка, бабушка Зима, Метелица, Снежинки, персонифицированные образы Старого и Нового года и другие новогодние образы. Весь этот лесной мир создавал на празднике атмосферу зимнего леса. Зверей вешали на елку, в звериных масках дети приходили на елку, дети на празднике елки часто получали в подарок игрушечных зверей, о зверях пели песенки, рассказывали стихотворения и так далее. Результатом этих перемен явились и изменения в восприятии образа елки растущей в лесу, в естественных для нее условиях.

Отчего мне так близко, так мило, Деревцо, ты родное моеЕ На красавицу лесную Лунный свет упал, И огнями лед кристаллов В ветках заиграл.

егенды о елке попадали в рекомендации по проведению праздников в детских заведениях и тем самым закрепляли в сознании детей этот прекрасный поэтический образ. Те зайчики, белочки, волки, медведи, которых мы все в детстве изображали во время новогодних праздников в детсадиках, в младших классах школы были выдуманы детским писателем конца XIX века. Когда в конце 1935 года советская власть после нескольких лет борьбы за искоренение елки вернула ее детям, именно этот корпус, созданных на протяжении второй половины XIX - начала XX века елочных произведений, органично вписался в новогодний праздничный ритуал и благополучно дошел до наших дней. Он был не только практически полностью подхвачен детскими учреждениями, кинематографом и драматургией, но и существенно дополнен произведениями советских поэтов и писателей - сотрудников журналов УМурзилкаФ, УПионерФ, УВожатыйФ и другими, а также личной инициативой и фантазией детсадовских и школьных педагогов.

Теперь рассмотрим, что же произошло с елкой после семнадцатого года.

Бытует мнение, что советская власть запретила ее сразу же после Октябрьского переворота. Однако, это не так. В первое время после Октября никаких специальных мер, направленных непосредственно против елки, не предпринималось. А если она и стала в это время чрезвычайной редкостью, если ее не устраивали в домах, где прежде без елки не проходило ни одно Рождество, то причиной тому были внешние обстоятельства, которые Увсе сбили и спуталиФ, как пишет об этом Булгаков в романе УДни ТурбиныхФ. В эти годы елка была скорее исключением, нежели правилом и потому, увиденная в доме на Рождество, она своим напоминанием о прежней, кажущейся невероятно далекой жизни, потрясала человека. Несмотря на материальные и бытовые трудности, в семьях, сопротивлявшихся хаосу внешней жизни, елку все же стремились устанавливать и при этом относились к ней с еще большей бережностью и даже трепетностью, нежели в мирное время, поскольку она становилась единственной зыбкой связью с прошлой устойчивой жизнью. В этом следовании традиций сказывалось и стремление хоть ненадолго отвлечься от действительности, отгородившись от страшных событий внешнего мира.

Когда понемногу начал благоустраиваться быт, снова стали организовываться праздники елки в детских учебных заведениях и по домам.

Казалось бы, все шло на лад - елка завоевывала свои права не только в семьях, но и в школах. Однако, дело обстояло не так просто. Над елкой постепенно нависала угроза. Уже 16 ноября 1917 года, через три недели после Октябрьского переворота, на обсуждение Советского правительства был поставлен вопрос о календарной реформе, что, видимо, и явилось причиной возникновения слухов об отмене Рождества. 24 января 1918 года Совет Народных Комиссаров принял декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря, подписанный Лениным. На следующий день он был опубликован. Поскольку разница между старым и новым стилем составляла к этому времени тринадцать суток, то, в результате реформы, русское Рождество сместилось с 25 декабря на 7 января, а Новый год - с января на 14-е. И хотя ни в Декрете, ни в других, исходящих от Советского правительства, документах этого времени об отмене праздника Рождества пока еще не говорилось ни слова, тем не менее, следствием сдвига привычных дат оказалось психическое потрясение народа, всегда, как показывает история, сопутствующее календарным переменам. Нарушение календаря воспринималась как ломка жизни с ее традиционно связанными с определенными датами православными праздниками. Частная жизнь людей еще долгое время продолжала идти по старому календарю, а пожилые люди через многие десятилетия привычно производили в сознании несложную арифметическую операцию. Что будет с Рождеством и елкой после вхождения календарной реформы в жизнь, пока было непонятно.

Вторая, еще более серьезная угроза елке состояла в том, что день Октябрьского переворота в официальном его освещении стал рассматриваться и навязываться народу как начало новой социалистической эры. Утверждение системы советских праздников, которые вводились в новый календарь, создавало обстановку временного хаоса. В установочных статьях органов печати давались указания, как следует проводить советские праздники, и делались попытки замещения старых праздников новыми. В 22-м году была проведена кампания за преобразование праздника Рождества Христова в Комсомольское рождество или иначе - в комсвятки. Введение праздника Укомсомольское рождествоФ в противовес Упоповскому рождествуФ соответствовало идее подмены праздника, что, как казалось советским идеологам, сделает для народа переход на новую календарную систему менее болезненной. В процессе создания ритуала новых праздников советские идеологи стремились использовать элементы традиционных календарных обрядов как народных, так и религиозных. Именно поэтому елка и фигурирует на комсомольском рождестве в качестве одного из его компонентов. Однако благосклонное отношение советской власти к елке продолжалось недолго - с 1925 года началась плановая борьба с религией и с православными праздниками, результатом которой стала окончательная отмена Рождества в 1929 году. Тогда казалось, что елке пришел конец.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |    Книги по разным темам