Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 25 |

Наша задача - посмотреть, каков был дискурс как обыденной, так и элитарной речи во Франции. Французской модернизации присуща большая пластичность, так как синтез традиций привел еще в раннее Средневековье к относительной плавности исторической эволюции. Не случайно Реформация (которая компенсировала, облегчила модернизацию в Германии) не имела такого напряжения во Франции. В то же время инновационные процессы были общими для всей Европы. Как они отразились в отношении к женщине, любви, сексу в различных средах С одной стороны, нужно попытаться обратиться к источникам, представляющим стереотипы обыденного сознания. С другой стороны, своеобразие Франции демонстрирует литературный дискурс, культура элиты, имеющей систему специфических установок, формировавшихся бессознательно и явившихся подпиткой уважения, признания женщины. Ведь именно во Франции еще на XIIЦXIII века приходится первый переломный момент в эволюции взглядов на женщину. Речь идет о куртуазной культуре. Как показал Ж. Дюби, поклонение рыцаря даме - жене сеньора, наполнение отношения полов более сложным психологическим содержанием приводят к определенному росту Бахорский Г.-Ю. Тема секса и пола в немецких шванках XVI века // Одиссей. 1993.

статуса благородной женщины. Формируется некая тенденция, поведенческая модель134. И хотя XIVЦXV вв. принесли вместе с экономическим кризисом мировоззренческие сдвиги (и, как и многие рыцарские ценности, куртуазный культ утратил свое универсальное значение), наработанные подсознательные стереотипы сохраняются.

Были взяты три источника: УГептамеронФ Маргариты Наваррской135, УГалантные дамыФ Брантома136 и французские пословицы XVI в.137. В источниках прослеживаются противоречивые тенденции. Рассмотрим некоторые сюжеты.

Первый связан с преодолением женщинами маргинальности, обретением положительной социальной идентичности, борьбой с мужским доминированием. Брантом показывает, как вдовы стремятся распоряжаться своей личностью, свободно выбирая нового супруга или отказываясь от второго брака из-за возможности потери социального статуса и свободы: УПервого мужа нам избирает монарх или... по принуждению родителя и опекунов. Во вдовстве же мы ни от кого не зависим и можем выйти замуж по собственной волеФ138. УНекоторые... не жертвуют ни скамеечкой маленькой при дворе, ни правом сидеть в комнате королевы и многими подобными привилегиями. Не желают расстаться с той свободой, которой были лишены под мужниной властью... овдовев, они становятся владелицами огромного состояния, верховодят в собственном доме...Ф139.

Другая ситуация, которую рассматривает Брантом, - это обсуждение женщинами в придворной среде государственных дел и защита права на свое мнение: УОдна из великосветских остроумиц однажды высказала мнение, что имела о первых Генеральных штатах в Блуа. Их Величества прочитали ей легкую рацею, советуя обратиться лучше к домашним заботам и Дюби Ж. Куртуазная любовь и изменение в положении женщины во Франции XII в. // Одиссей. 1990; Бессмертный Ю.Л. Брак, семья и любовь в средневековой Франции // Пятнадцать радостей брака. 1991.

Маргарита Наваррская. Гептамерон. 1993.

Брантом. Галантные дамы. 1992.

Le Roux de Lincy A. Le livre des proverbes francais. P., 1942. 2 v.

Брантом. Указ. соч. С. 393.

Там же. С. 400.

молитвам. Она же, будучи бойкой на язык, отвечала: УКогда принцы, короли и великие мира сего отправлялись за море и совершали подвиги на Святой земле во имя Креста Господня, нам, слабым женщинам... было позволительно лишь... давать обеты и поститься... Но теперь, когда мы видим, что они делают не более нас, нам не стыдно говорить обо всем... ведь в поступках своих они таковы же, как и мыФ140.

Как представляется, в создаваемом Брантомом женском образе в качестве некой парадигмы выступают мужские качества - смелость и самоотверженность, честолюбие, рыцарское служение возлюбленному: УОдна во время войн Лиги уподоблялась в мужское платье, облачалась в латы, скакала на ретивом скакуне, стреляла и фехтовала..."141. УЯ мог бы бессчетно перечислять дам, гордых духом и помыслами и подвигнувших мужей возвыситься силою оружия, присвоить себе земли богатство и удостоиться почестейФ142. УОдна красавица, влюбившись по уши в знатного сеньора, носила его цвета - тогда как принято напротив... другая выказывала живейшее расположение, говоря сладкие любовные речи, и бедному дворянину некуда было деватьсяФ143.

Брантом явно восхищается своими героинями. Вопрос в самой интонации его высказываний. Рыцарское признание женского достоинства было опосредованным - через ритуал, игру; а здесь оно осознанное, непосредственное. На этом примере можно проследить, каким образом среди элиты формируется новая культурная традиция. Будучи придворным, прослужив при четырех французских королях и отойдя от дел при Генрихе IV, Брантом пишет свои произведения, удалившись в свое поместье.

Его дружбу ценили, его общества искали; но он не достиг того, чем нередко располагали его товарищи, - титула, а вместе с ними пенсии, ренты. Устойчивость социальных позиций не подтолкнет человека бросить взгляд на свой круг со стороны. Фактически через истории о женщинах Брантом развенчивает образ придворного.

Можно предположить здесь процедуру переноса. Мужчина, Там же. С. 259.

Там же. С. 238.

Там же. С. 229Ц230.

Там же. С. 60.

который обрел идентичность, будет ценить в женщине противоположные качества - слабость, женственность. Возвышая женщину, Брантом пытается снизить идеальный тип мужчиныдворянина.

Другой сюжет - отношение к супружеской измене, т.е.

фактически к сексуальной свободе полов. Маргарита Наваррская устами своей героини Парламанты утверждает: мужская честь растет, если мужчина, кроме жены, любит еще дюжину, а женская теряется144. Ее героини проявляют терпимость к измене мужей (одна из них даже радуется, обнаружив неверность супруга, - теперь можно вернуть его на стезю добродетели). В то же время женская измена - Упреступление страшнее смертиФ.

Слушая рассказ о даме, у которой несколько любовников, Увсе крестились, словно видели перед собой дьяволаФ145. Любимая сестра короля, деятельная и энергичная натура, королева Наваррская играла определенную политическую роль, внесла значительный вклад в культуру. Успешность процесса социализации у Наваррской приводит к тому, что она, являясь женщиной, оказывается более традиционной, чем Брантом.

Создаваемый ею образ женщины не имеет черт новизны. Она не писала в полной мере в защиту женщин (как Кристина Пизанская в ХV в.), отсутствует и особое чувство превосходства над мужчинами.

Маргарита Наваррская, защищая женское достоинство, в целом принимает иерархические ценности мира, в котором живет. Описывая раблезианский разгул тела, Брантом в то же время пытается в какой-то мере переосмыслить существующую иерархию.

А каков характер, интонации пословиц Они представляются архетипичными, содержащими фиксированные установки, стереотипы. Имея дело с дидактическим жанром, можно попытаться применить существующие смеховые теории, дающие различные интерпретации природы смеха. Л.В. Карасев подчеркивает его радостный, жизнеутверждающий характер.

С.С. Аверинцев, напротив, пишет, что смех знаменует порыв от Маргарита Наваррская. Указ. соч. См.: нов. 43.

Там же.

несвободы к свободе через террор, дает развязку при напряжении, страхе. Он является переносом, компенсацией в условиях жизненных трудностей, легко подменяя свой предмет146.

На первый взгляд эти точки зрения противоречат друг другу, но при более тщательном рассмотрении они оказываются взаимодополняющими. Диалог возможен на базе концепции идентичности. Звучание смеха зависит от того, какую идентичность приобретает личность в условиях социального кризиса. Она может быть позитивной, давая ощущение возможности преодоления трудностей, обретения новых установок, или негативной, порождая страх. Тогда происходит перенос собственной неуверенности, агрессии, и смех становится сатирическим, грубо-насмешливым.

Вот некоторые примеры пословиц XVI в.: УЖенщина в богато украшенной одежде с мерзостью сравнима, кто вольно облачается, открывает свою грязьФ, УГлаз женщины как паукФ, УУ доброй и умелой жены муж пойдет первым в землюФ. Список этот может быть продолжен. Сравним со звучанием пословиц о мужчинах. В некоторых из них обсуждаются негативные мужские качества: УЧеловека двуличного не одобряют ни в городах, ни в деревняхФ, УСкупой человек никогда не богатФ, УЧеловек судящийся всегда живФ. В других содержатся размышления о достоинстве человека, ценности жизни: УНет человека, который бы не нес бремяФ, УЧеловек не имеет завтрашнего дняФ. Как представляется, интонации несопоставимы. В посвященных женщинам пословицах, скажем, XV в. звучание также менее жесткое: УВсе, что писец зарабатывает, безумная женщина тратитФ, УОт сборщиков податей и от женщин гореФ, УНехорошо, когда жена говорит как мужчина, и курица поет как петухФ.

Выявляется иная тональность посвященных женщинам пословиц XVI в. по сравнению как с пословицами той же эпохи, затрагивающими другие темы (мужчин), так и с предшествующей эпохой. Может быть, в источниках отражается (пусть и при повторении старых тем, общих мест средневековой сатиры, но Карасев Л.В. Парадокс о смехе // Вопросы философии. 1989. № 5;

Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура // М.М. Бахтин как философ. 1988.

при некотором усилении их звучания) стремление их анонимных авторов самоутвердиться в условиях утраты идентичности. В различных социальных стратах решение вопроса происходит по-разному. Брантом возвышает женщину, компенсируя таким образом свой относительный неуспех в мужском сообществе.

Высмеивая женщину, авторы пословиц дистанцируются от нее, обретая на ее фоне единство, пусть и негативную групповую идентичность.

3.5. Петр I: личность и эпоха в поисках идентичности (перспективы изучения) Петровская эпоха - поистине один из важнейших периодов отечественной истории, дающих возможность найти ключ ко многим вопросам прошлого России. В полной мере это относится и к самому Петру I. Это одна из тех узловых исторических фигур, на которой сходится прошлое и будущее - Петр, несомненно, был продуктом своей эпохи, вобравшим ее основные черты, и одновременно творцом эпохи новой, во многом определившим вехи дальнейшего пути страны. Вот почему важно попытаться разобраться в этой сложной, противоречивой личности, носившей явный отпечаток психологической нестандартности, так как нестандартность эта была порождена совокупностью реалий не только личной, но и общественной жизни царя-реформатора, и она же, в свою очередь, оставила неизгладимый след в судьбе России.

Как известно, особенности толкования определенных исторических тем зависят от специфики вопросов, задаваемых имеющемуся материалу. Касательно взглядов на деятельность Петра можно выстроить условную историографическую схему.

Изначально исследователи (начиная с современников императора) спорили о том, нужны или не нужны были реформы - спор этот увековечен классическими позициями западников и славянофилов. Этот вариант характерен перекосом в сторону оценочных суждений - хороши или плохи были реформы и сам царь Петр. В той или иной мере такой ракурс господствовал до последнего времени, когда спектр вопросов стал усложняться.

Одним из наиболее спорных является вопрос об альтернативах петровским преобразованиям - возможен ли был иной, эволюционный путь реформ Самый свежий пример - дискуссия о сослагательном наклонении в истории в сборнике Одиссей.

Так, В.Д. Назаров настаивает на том, что серьезной альтернативы модернизаторскому курсу в России не было: не будь Петра, Россия все равно осуществила бы реформаторские тенденции, олицетворяемые, в частности, царевной Софьей и ее фаворитом В.В. Голициным. Петр же до некоторой степени сорвал ситуацию, сменив плавный, западного типа, темп преобразований на бешеную гонку на пределе возможностей147. А.В. Оболонский, подчеркивая, в свою очередь, наличие в России альтернативы лцивилизованной европеизации, традицию которой он проводит начиная с Лжедмитрия через Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и опять-таки Софью и Голицина, в принципе отказывает Петру в праве продолжать этот ряд. Он утверждает, что Петр смял первые ростки модернизаторской альтернативы, рассматривая Запад лишь как источник заимствования инструментов для укрепления собственного, вполне традиционного деспотизма148.

Сформулировать главный вопрос иначе предлагает А.Б.

Каменский: почему, несмотря на насильственный, запредельный способ внедрения, реформы все же удалось провести, к тому же практически без сопротивления Могла ли Россия достичь статуса великой державы и встать вровень с европейскими странами без именно радикальных реформ149 Действительно, на данный момент представляется наиболее важным выяснить, насколько закономерным было проведение этих реформ и насколько закономерным был формат реформ, предложенный Петром Один из главных ключей к этим вопросам дает личность самого царя-реформатора. Характерно, что большинство даже самых интересных и значительных работ останавливаются на грани психологической подоплеки петровской эпохи, не переступая ее. Пожалуй, едва ли не все Назаров В.Д. Сослагательность сослагательности рознь // Одиссей. М., 2000. С. 42Ц44.

Оболонский А.В. Исторические перекрестки // Там же. С. 27Ц32.

Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России XVIII века (опыт целостного анализа). М., 2001. С. 79.

самые яркие психологические характеристики этой противоречивой натуры были даны еще В.О. Ключевским, однако ни он, ни поколения последующих историков не смогли сделать достаточно глубоких выводов в данном отношении, так как не обладали соответствующими методиками. Использование наработок таких авторов, как Э. Эриксон, Э. Фромм, школы Узнадзе, П. Бурдье, помогает по-новому взглянуть на личность и деятельность Петра150.

Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 25 |    Книги по разным темам