Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 62 |

Дрейф в сторону признания культурно-исторической и далее национально-этнической относительности человеческого вызван процессами эмансипации внутри европейских обществ, которые становились все более разнородными, мультиэтническими, многонациональными и тем самым более терпимыми к другому. Поиски неизменной сущности человека стали казаться слишком наивными. Невозможно оторвать человека от эпохи, культуры, знаний, социального окружения и повседневного мира, в сетях которых он сформировался. Современная культурная антропология исходит из того, что снятие шелухи знаний, обычаев, традиций приведет к исчезновению сущности.

Проведение границы между универсальным и частным, вечным и временным, естественным и культурным - это очень ответственные акты. Может быть, ученые потому и не подвергают их критической рефлексии, что как бы чувствуют, что изменение такого рода различений не во власти отдельного человека. Не имея сами волевой решимости для проведения таких границ, исследователи перепоручают это дело какой-то другой ответственной инстанции - государству, народу, жизненному миру, и таким образом попадают в зависимость от представляющих власть институтов. В частности, культура и лцивилизация - это два разных способа понимания общественного процесса. Один связывает развитие общества с жизнью рода - народом, с почвой, традициями, духом и т.п. Другой описывает общество как продукт договора и понимает единство людей на основе разума, морали, права и т.п. Последствия размежевания этих дискурсов весьма значительны. Их следы например, продолжаются в различении народа и нации, а оно в свою очередь ведет к различиям в национальной политике. Кто мы, русские или россияне Этот кажущийся лингвистическим спор самоименования народа сказывается на тех или иных политических акциях. Если мы славяне, то все происходящее на Балканах нас касается самым непосредственным образом. Если мы россияне, то ни положение русских за рубежом, ни существование представителей других наций в России нас не должны волновать, ибо все живущие на одной территории и признающие конституцию являются гражданами.

Борис МАРКОВ Не меньшие опасности подстерегают человека, как предмет антропологии. С одной стороны, нет человека, парящего над или лежащего под культурой и историей, обычаями и традициями. С другой стороны, он растворяется в потоке исторического становления, становится песчинкой, вовлеченной в пыльные бури времени.

Поиск субъективности - одна из сложнейших проблем. Человек, формируется внешними инстанциями, как бы впускает их внутрь себя. Но при этом он не становится марионеткой власти, а начинает сложную игру с ней, в которой стремится сохранить себя и свою свободу.

Сегодня науки о человеке отказываются от своих универсалистских притязаний и даже философская антропология уже не претендует на окончательное определение сущности человека, ибо это привело бы к остановке его существования и развития. Выход видится в формуле: живи сам и давай жить другим. Согласно концепции дополнительности, сложившиеся языки описания человека оказываются конечными, они не сводятся и даже не переводятся друг в друга. Вопрос о том, является ли человек таким многоуровневым существом, правая рука (например, душа) которого не знает, что делает левая (например, тело), не может быть решен однозначно, так как тело и душа - это тоже концепты разных языков. Если вдуматься, то при таком подходе вопрос о человеке ставится в зависимость от состояния академических дисциплин и от политики борьбы за символический капитал, т.е. за место в социальном пространстве. Этот символический капитал (например, ученые звания и степени) конвертируется в политический или финансовый. Поэтому понятна неожиданная в мире ученых - этих жителей Поднебесной - острая конкуренция за сферы влияния. Например, антропологи отстаивают свою ценность ссылками на важность своего предмета, но общество гораздо выше оценивает микробиологов. В конце концов с целью самосохранения гораздо выгоднее выстроить некую многоуровневую, многоступенчатую, мультисистемную концепцию человека. Тогда, например, биология описывает некий базис, который сегодня видится в генетическом коде. Это наследство является самым важным и его растрата или разрушение приведет к деградации человеческого рода. Таким образом генетики претендуют на то, чтобы определять какие гены являются нормальными, а какие - нет. Не менее важным является и психический габитус. Психиатры предупреждают об увеличении психических расстройств и также претендуют на то, чтобы управлять различением болезни и здоровья, норПОНЯТИЕ ЖИЗНИ...

мы и патологии. Далее вступают в споры обществоведы, которые настаивают на приоритете социума, как суперорганизма над индивидами и популяцией. Все более слышимым становится голос антропологов и этнографов, которые также приоткрыли подводную часть айсберга человек. Сложнее дело обстоит с религией, философией и моралью, которые боролись как между собой, так и с другими конкретными дисциплинами за право определить сущность человека. Однако процесс секуляризации постепенно привел к осознанию не универсальности таких инстанций как Бог и Человек. Поэтому вслед за тезисом о смерти бога прозвучал тезис о смерти человека. Религиозная и моральная терпимость людей в конце концов привела к тому, что, подобно различным научным дисциплинам, различные моральные кодексы и символы веры стали мыслиться как оправданные в тех или иных культурах. При таком подходе человек выглядит как многоуровневое существо и каждая дисциплина имеет свою предметную область. Философии отводится роль координатора, следящего за тем, чтобы договоренности не нарушались. В этом таится опасность реанимации прежних универсалистских амбиций, но уже под другим именем. Современная философия пережила лингвистический поворот и сегодня видит свою задачу в том, чтобы перевести прежние онтологические содержательные проблемы в языковую плоскость. При таком подходе споры, например, волюнтаристов и детерминистов оказываются лингвистическими.

Семиотический подход является хорошим способом исключения фундаменталистских споров. Еще Кассирер определял человека как символическое существо и то, что окружающий мир воспринимается им как сеть смыслов и значений не вызывает сомнений.

Проблема в том, что понимать под смыслами и значениями. Сама семиотика достаточно разнородна. Например, окружающие явления можно интерпретировать как сигналы, несущие ту или иную информацию. Но операционалистский (бихевиористский, функциональный) подход вовсе не является неизбежным. Якобсон, Леви-Стросс, Пропп, Лотман, Эко вовсе не были позитивистами, которые стремились вывести или свести культурные значения к предложениям наблюдения и таким образом положить в основу культуры формализованный язык науки. На самом деле так называемые неточные языки искусства оказываются по своему информативными. Если рассматривать информацию как меру неопределенности и учитывать при этом изменение окружающей среды, в частности появление новых возможностей, то оказывается, что неточные языки в условиях меБорис МАРКОВ няющейся среды оказываются даже более важными, чем точные формализованные языки, которые действуют при условии неизменности значений. В новых изменившихся условиях они оказываются целиком непригодными. Наоборот язык поэзии раскрывает универсальный горизонт возможного опыта и таким образом оказывается средством осмысления самых невероятных с точки зрения строго научного описания возможностей.

Жизнь - понятие или становление Понятие жизни является одним из загадочных. С одной стороны, она является предметом желания, ибо влечет к чему то несомненно более яркому, чем рефлексия, с другой стороны - раздражения: что в ней есть такого, что обладает преимуществом по сравнению с умозрением Да, мир жизни является беспорядочным и потому непредсказуемо опасным, но именно в силу этого в нем возможны яркие и поэтому прекрасные переживания. Да, это мир глубоких страданий, но и настоящей радости, это мир где люди рождаются и умирают, радуются и страдают. Важным в жизни является то, что не сводится к упорядоченному и неизменному бытию, а является становлением - вечным изменением сближающим ее с духом. Но очевидно, что между ними есть и различия. Жизнь, бытие, становление, дух - извечные философские категории, которые хотя и меняются, но продолжают выполнять свою функцию разделения и взаимосвязи объектов.

Поскольку жизнь состоит из мелочей и нет большой авторитетной инстанции, локализованной в одном месте и оттуда посылающей приказания послушному индивиду, а речь идет о переплетении разнообразных сил, то следует тщательно исследовать любые зазоры между ними. Одним из таких зазоров и просветов является человек, который несомненно имеет способность дистанцироваться от любых биологических и социальных давлений. Он может установить дистанцию по отношению как к дальнему - другому, так и ближнему - самому себе. Хайдеггер стремился подвергнуть субъекта деструкции, чтобы расщепить его и заставить отличать подлинное и не подлинное бытие. Конечно, при этом он использовал радикальную и устрашающую ссылку на само бытие, к ответственности перед которым он призывал. Но его можно понять, Глядя на безрассудство людей, трудно удержаться от угроз и ссылок на божественно возмездие или истину бытия.

Точкой пересечения угнетающей, упорядочивающей и контролирующей власти с играющей, рискующей, наслаждающейся жизнью ПОНЯТИЕ ЖИЗНИ...

является человек. Он всеми силами пытается преодолеть ее ловушки, именно он является, возможно, самым действенным очагом сопротивления. Не случайно именно на него власть оказывает свое самое сильное давление. Но не оказывается ли сопротивление условием интенсификации власти Если власть учреждает саму листину и самого свободного индивида, то какие силы тогда направлены против нее Жизнь оказывается всего лишь волей к власти и поэтому кажется совершенно бесперспективным искать (снаружи - в жизни или внутри - в человеке) какие-то линии сопротивления. Душа - лишь изнанка власти.

Самодисциплина самоконтроль, умение смотреть на несколько ходов вперед - вот что культивируется в дисциплинарных обществах. И все-таки следует согласиться с Фуко, что запрет одно, а моральная проблематизация совсем другое. Поэтому важным является исследование таких практик управления своими желаниями, какими стали вина, стыд, совесть, неловкость и другие все более тонкие моральные чувства. Именно они становятся практиками производства самого себя, стилями жизни. Фуко различает два вида практик. Одни связаны с различениями и разграничениями, классификациями и кодификациями, на основе которых создаются нормы и правила, подлежащие исполнению. Другие представляют собой правила производства себя. Эти техники себя, лискусство существования остаются важнейшей составляющей процесса цивилизации. Как раз сегодня из-за чрезмерно разросшегося технологического знания, распространившегося на сферу советов и наставления, заменившей пастырство плоти - техники исповеди и покаяния, ощущается дефицит лискусства жизни, благодаря которому люди делают из своей жизни произведение. На самом деле эти технологии и эстетики существования модифицировались, но не исчезли. По мнению Делеза, существуют четыре складчатые зоны, составляющие субъективацию. Первая - это тело и его удовольствия (у христиан - плоть и ее вожделения); вторая - отношения сил в собственном смысле, образующие складку, чтобы превратиться в отношение к себе; третья - складка знания, образующая отношение истинного к нашей сущности; Четвертая - складка самого внешнего, от которого субъект ожидает бессмертия или вечности, спасения или свободы. Эти складки действуют обходя кодексы и правила, хотя есть риск, что разглаживаясь, они сблизятся со знанием или властью. Всякий раз отношение к себе тяготеет к встрече с сексуальностью, так как спонБорис МАРКОВ танность и восприимчивость распределены сегодня в соответствии с бисексуальностью.Своей задачей в Использовании удовольствий Фуко ставит ланализ практик, при помощи которых индивиды, приводятся к тому, чтобы обращать внимание на самих себя, чтобы дешифровывать, чтобы опознавать и признавать себя в качестве субъектов желания, вовлекая в игру некоторое отношение этих субъектов к самим себе, позволяющее им обнаруживать в желании истину их бытия, каким бы оно ни было: естественным или падшим.2 Речь идет о герменевтике желания, об истории признания себя субъектом желания. Через какие игры истины человек дает себе возможность мыслить свое собственное бытие, когда он воспринимает себя как человека желающего. Вопрос, который является лейтмотивом Использования удовольствий: почему сексуальное поведение, почему связанные с ними действия и удовольствия составляют предмет моральной озабоченности Ответ, который приходит на ум: потому, что на сексуальность распространяются самые фундаментальные табу, неудовлетворителен по той причине, что он включает то, что необходимо объяснить. На самом деле не всегда были одни и те же табу.

Если обратиться к жизни придворного общества, то там мы увидим усиление интереса к процессу потребления пищи. Самое поразительное, раскрывающее при чтении работ Н. Элиаса, состоит в том, что пищевой этикет становится формой власти. Складка власти образуется в весьма странной форме. Если в военизированном рыцарском обществе игра сил осуществлялась открыто и честно, то теперь большего успеха достигают те, кто ловко владеют ножом и вилкой, кто имеет самый дружелюбный и честный вид и способен при этом сплести коварную интригу: направляя против одной силы другую силу, он удобно расположившись на трибуне наблюдает за исходом поединка.

Современный субъект реализуется не в удовольствии, а в вожделении. Но осознавая все несовершенство чрезмерно интенсифицированной техники переживания, мы уже не можем вернуться к удовольствию тела. Сегодня борьба за субъективность ведется в форме права на вариативность и уникальность. История субъекта приводит к антагонистическим отношениям между свободными людьми. Мы быстро забываем устаревшие знания и осуждаем прежние формы власти как репрессивные, они кажутся такими далекими от нас. Но на самом деле, мы по-прежнему остаемся и греками и христианами, Делез Ж. Фуко. М., 1997. С., 138.

Фуко М. Воля к истине. М., 1996. С. 274.

ПОНЯТИЕ ЖИЗНИ...

когда речь идет о страдании. В этой памяти, которую Делез называет абсолютной, настоящее оказывается повторением прошлого, которое заново создается.

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 62 |    Книги по разным темам