Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 |

С конца 80-х интеллигенция демонстративно отказалась от идей марксизма, но, веря в последнее слово западной (в данном случае экономической) науки, фетишизировала свободный рынок, считая, что именно рынок расставит все по своим местам: вознаградит труд и умение, накажет нерадивого, вызовет к жизни сонную провинцию, энергизирует людей, превратит винтики и колесики в менеджеров.

При этом многие забыли, что в западной экономической теории идеология свободного рынка периодически сменялась идеологией государственного вмешательства. Так, в 60Ц70 гг. на Западе превалировал тезис об умеренно регулируемой экономике. Но во времена президента Р. Рейгана на первый план вышли идеи "освобождения" рынка от опеки, и Чикагская школа стала авангардом западной экономической мысли.

Предложенные Западом и принятые нашей интеллигенцией перемены принесли плачевные результаты для России: потеря половины валового национального продукта, падение на две трети жизненного уровня, многомиллионная безработица, деградация общества, дисквалификация миллионов специалистов.

Ясно, что и в конце ХХ начале ХХI века модернизация не должна сводиться к вестернизации.

На Западе первыми попытались осмыслить современную модернизацию как завершившийся процесс и пришли к различным выводам.

Первый. Этой точки зрения придерживаются те, кто давал конкретные советы, консультировал, в частности, политический аппарат Международного валютного фонда, официальные специалисты по России - советники западных правительств (например, американец Дж. Сакс и швед А. Ослунд, консультировавшие российское правительство).

Представители этого подхода связывают крах преобразований с упущенной возможностью нейтрализовать российский коммунизм в начале реформ. Левые не позволили воцариться в России демократии и рынку.

Второй вывод состоит в том, что в неудаче преобразований виноват Запад. Некоторые западные реалисты не восхищаются ельцинским периодом русской истории и склонны видеть ошибку Запада в односторонней ориентации на группу лидеров, владевших Кремлем в 90-е гг. Об этом пишет, например, С. Коэн довольно хорошо известный в России благодаря написанной им биографии Н. И. Бухарина.

Третий вывод исходит из более общего положения: Россия нереформируема в принципе, она не пережила такие исторические эпохи, как Ренессанс, Реформация и Просвещение. В 1929Ц1965 гг. Советская Россия предприняла попытку насильственной модернизации, но ни один народ не может бесконечно жить в состоянии мобилизации.

Именно усталостью народа объясняется фаталистическое отношение к распаду государства, гибели половины промышленности, к выпадению страны из списка первостепенных держав.

В каждом из приведенных выше объяснений, вскрывающих разные стороны сложного явления, есть доля истины. Но ни одно из них не касается сути проблемы.

Во-первых, тезис о коммунистическом саботаже неглубок. Коммунисты не разделяли порыва реформаторов, не сочувствовали неудачам, но они делали это как часть народа, подвергшегося суровому испытанию, а не как подпольная организация саботажников. Одной из главных установок левых было спасение национальной экономики;

неправомерно считать эту установку лютым лицемерием партии, сознательно подрывающей экономику страны. Более того, красные директора приложили немало усилий по исправлению ошибок младореформаторов. Если коммунисты и оказали сопротивление реформам, то не как бунтующая политическая сила, а как выразители традиционного сознания, органически присущего нашему обществу. При всем желании Б.Н. Ельцин не смог указать, какие именно реформы он не сумел провести из-за сопротивления коммунистов.

Во-вторых, Запад действительно воспользовался смятением России, но он не водил пером М. Горбачева и Б. Ельцина на фазе роковых решений 1988Ц1992 гг. Если Запад и виноват, то в том, что, не выявив подлинные российские проблемы, обещает лояльность только в обмен на продолжение реформ, начатых в 1992 г.

Главными предпосылками неудач преобразований конца ХХ в.

явились следующие.

Разрушение социальной базы демократии. Реформаторы, приступив в 1992 г. к осуществлению экономических и социальных изменений, не принимали во внимание падение жизненного уровня населения, не понимали, что этот уровень есть эмпирический показатель успеха реформ. Правительства 90-х гг. относились к своему народу как объекту колоссального эксперимента, но не как к соратнику по модернизации страны. Были избраны радикальные и даже революционные методы перемен. Лидеры не сочли нужным публично объяснять свои действия и тем более рассказывать о своих замыслах. Отчуждение реформаторов от народа лишило реформы необходимой общественной поддержки.

Процесс модернизации в России совпал со временем, когда на Западе господствовала неолиберальная идеология - идеология денационализации, раскрепощения индивида, замещения государственных форм частными компаниями. Если бы процесс модернизации начался раньше на 20 - 30 лет, то мы бы стали свидетелями доминирования на Западе идей государственного вмешательства, благотворности государственного капитализма.

Не была учтена цивилизационная специфика страны. Мир знает две успешные модели модернизации. На Западе модернизация была осуществлена на основе протестантской трудовой этики, в Восточной Азии - на основе патерналистского заимствования западных технических достижений, переноса их на почву конфуцианскопатриархальной трудовой морали. В обоих случаях выработаны популярные идеалы накопления, обогащения, общественного признания материального успеха. В России, коллективистской стране, жившей на уравнительных основах не только в советский период, но и многие предшествующие столетия, не было доказано, что можно стать богатым, оставаясь при этом моральным. Этика бережливого трудолюбия, накопления, постоянной оптимизации - всему этому российский капитализм не придал никакого значения.

Эффект открытия рынка. Существуют два пути подключения экономики к рынку в национальных масштабах. Первый путь - выборочное, на основе постепенного открытия своей экономики, открытие только тех ее отраслей, которые достигли осязаемой конкурентоспособности. Это стандартный подход. Такой путь прошли все чемпионы мирового развития, все члены Организации экономического сотрудничества и развития (30 наиболее развитых стран мира) от Соединенных Штатов до Южной Кореи.

Российские реформаторы выбрали второй путь - они открыли национальную экономику в целом, заставили отечественную промышленность конкурировать с чемпионами мировой экономики. В результате погибла половина российской индустрии и значительная часть сельского хозяйства, которые не смогли конкурировать с западными производителями. Время и силы были потрачены на манипуляции с валютой - убиение прежних сбережений, поиски соотношений рубля с долларом, битвы с инфляцией. Это помогло некоторым банкам, но не национальной экономике. Через семь лет Е. Гайдар определил результат реформ: вороватый капитализм. Б. Немцов склонился к определению полукриминальный и бандитский. Так определили итоги своей деятельности самые безоглядные западники в российской истории.

3. Геополитическое ослабление России На рубеже ХIХЦХХ вв. английский географ и политолог Хелфорд Макиндер впервые обнародовал свою ставшую впоследствии знаменитой геополитическую теорию о географической оси истории и о сердце мира - хартленде. Вкратце ее содержание сводится к следующему.

В силу объективных географических условий народы и государства разделены на континентальные, сухопутные, и морские, океанские. В контексте этого деления мира один регион выступает как имеющий ключевое значение - Евразия. Согласно геополитической теории это и есть осевое пространство мира, хартленд. Коренное различие между океанической сферой и евразийским хартлендом состоит в том, что первая является мозаичным, полицентрическим пространством, тогда как второй образует монолит, представленный одной- двумя сверхдержавами. Неслучайно главная забота держав атлантического римленда состояла в том, чтобы воспрепятствовать союзу двух стран хартленда Германии и России. Иными словами, в глазах западных геополитиков угроза со стороны России связана с тем, что она является держателем евразийского монолита, масса которого во много раз превышает разрозненную массу океанических государств.

Ощущение этой асимметрии составляет основу для понимания процессов новейшей истории. Так, три важнейших события ХХ в. - Первая мировая война, Вторая мировая война, возвышение США и их вмешательство в европейские дела на стороне морских держав - могут быть поняты в свете одной логики.

Речь идет о том, чтобы уравновесить слишком легкую западную часть Евразии с тяжестью восточного евразийского монолита. С другой стороны, западная геополитика состоит в том, чтобы раздробить этот монолит сначала путем противопоставления России и Германии, а затем дробления самой России - превращение ее в мозаичное пространство малых автономных государств и регионов. Еще советник президента США Вильсона полковник Хауз говорил, что предпочел бы четыре России вместо одной. Его идейные наследники исходят из того, что с ослаблением России в незападном мире исчезнет государство, способное противостоять Западу в военной сфере. Это обеспечивает Западу свободу действий в развивающихся странах, ориентирует НАТО на новые функции, исключает международную кооперацию левых сил, делает Запад гарантом и арбитром в мировой системе. Но одновременно возникает вопрос, не приведет ли дробление России к нестабильности в Евразии.

Устранение России может повлечь за собой появление других претендентов. Евразийская сущность может проявиться в других формах, что доказано прошлым историческим опытом (монголо-татарской империей). Сегодня на роль замены России как держателя хартленда претендует на Востоке Китай, на Западе Германия.

Исходя из данной геополитической модели мира можно понять, почему США, одержав победу в холодной войне, не изменили разительно своей внешней политики. США не закрыли НАТО, не увели легионы из Германии, Кореи, Японии, не возвратили к своему побережью флоты, не сократили свой военный бюджет. Американская стратегия базируется на присутствии 100 тыс. американских военнослужащих в Европе, такого же числа в Азии, 25 тыс. - на Ближнем Востоке, 20 тыс. - в Боснии.

Силовые возможности США трудно переоценить. Военная мощь страны превосходит совокупную военную мощь десяти следующих за ними крупнейших держав мира. Америка входит в важнейшие союзы.

Североатлантический союз (7, 5 млн. военнослужащих) не имеет конкурентов на нашей планете. После исчезновения СССР стало ясно, что США фактически никого не сдерживают, а следуют определенной и решительной стратегии мирового преобладания в целях контроля над международным развитием. Пиком лингвистической определенности стало заявление президента Буша (старшего), что Соединенные Штаты считают своим жизненно важным интересом предотвращение доминирования на территории Евразии любой враждебной державы или группы держав.

Выйти из сферы опеки США, превратиться в самодовлеющие центры при благоприятном стечении для них обстоятельств могут лишь четыре страны: Германия (валовый продукт - 2, 2 трлн. долл.), Япония (4, 3 трлн. долл.), Китай (1 трлн. долл.), Россия (0, 5 трлн.

долл.). Наиболее явственным потенциальным противником выглядит Китай; эта страна имеет максимальные шансы выйти в успешные конкуренты. Китай неизбежно вырастет в гигантскую ядерную державу.

В 1950 г. на Китай приходилось 3, 3 % мирового ВВП, а в 1992 г. уже 10 %. По прогнозам в 2025 г. в пределах китайской цивилизации будет жить не менее 21 % мирового населения. В 1993 г. совокупная армия этой цивилизации была первой в мире по численности - 25, 7 %.

Россия должна определить свои внешнеполитические ориентиры - в противном случае это сделают за нее.

Первая позиция относительно внешнеполитических ориентиров России, которой придерживается быстро уменьшающаяся часть политических сил России, призывает не менять курса А. Козырева (министра иностранных дел при раннем Б. Ельцине), а именно считать сближение с Западом приоритетным.

Вторая позиция состоит в том, что невозможно следовать курсом на Запад при любых обстоятельствах. Прием в НАТО прежних военных союзников СССР вызвал мучительную переоценку ценностей у политических сил России, потребовав обращения к реализму. За отход от ядерного противостояния Россия заплатила немалую цену. Но на Западе зреет и укрепляется мнение, что эта цена недостаточна. Самая большая потенциальная угроза для России - безоговорочная, демонстративная поддержка Украины со стороны НАТО, с тем чтобы противостояние с наиболее близким этнически и цивилизационно соседом окончательно связали инициативу России.

Запад не приемлет то, что Россия называет ближним зарубежьем признанные ООН суверенные страны, выражает стремление быть посредником во внутренних конфликтах соседних стран (по примеру Таджикистана). Сложилась ситуация, когда Россия пытается сохранить свое положение великой державы и в кризисной для себя обстановке. Долгие годы Россия имела значительный перевес над Западом на европейском театре в обычных вооружениях: 60 тыс. танков составляли весомый аргумент. Ныне он исчез: в качестве платы за нормализацию отношений с Западом Россия ограничила себя 6400 танками. Россия имеет одну из самых крупных в мире армий - 1, 7 млн. человек. Сокращение армии России было бы рациональным и в свете планов США довести численность своей армии до 1, 4 млн. человек.

Однако чрезвычайно настораживает то, что нынешнее снижение уровня российского военного потенциала имеет скорее стихийный характер. Москва надеялась, что ответом Запада будет его плодотворная дружественность.

До сих пор военное сотрудничество с Западом было весьма накладным для России. Так, поддержав Запад в Персидском заливе, Россия лишилась многомиллиардных контрактов, заключенных с Ираком.

Присоединившись к Западу в изоляции Ливии, Россия потеряла важнейшего оптового покупателя своего оружия. Участие в организованных Западом блокаде и бомбардировке Сербии принесло России потери в миллиарды рублей. Запад не склонен компенсировать потери России, в то время как США получили от союзников финансовую компенсацию за свои действия против Ирака в 1991 г.

Современная история ставит вопрос: сумеет ли Россия достаточно быстро преодолеть системный кризис и выработать одновременно систему геополитических координат, убедительную для российского населения и приемлемую для мира Геополитическое влияние России будет определяться не количеством танков, а тем, станет ли Россия геополитическим хартлендом Евразии или, потерпев экономический крах, превратится в евразийский медвежий угол. Здесь возможны три варианта действий.

Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 |    Книги по разным темам