Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Все страны Востока полны памятников, напоминающих об агрессивности и беспощадности "белых варваров", присылавших свои эскадры и отряды, грабившие столицы (начиная от Константинополя, взятого крестоносцами), разрушавшие города, дворцы и парки, разграблявшие культурное наследие этих стран и уничтожавшие их население. Ненависть к беспощадным и надменным завоевателям питала восстания и национальные войны за освобождение.

Однако, по-видимому, в "новом мышлении" тотальная ущербность всех незападных обществ, лишенных подлинно цивилизованных основ, еще раз делает вполне оправданным распространение Запада хотя бы и через разрушение "восточных деспотий". В начале XX в. устойчивое прежде представление о превосходстве киплинговских белых колонизаторов над "дикими племенами" - с несомненным, впрочем, уважением к благородству и отваге жителей Востока - стало сходить на нет под давлением внешних обстоятельств и внутренней самокритики. Но в самом конце этого века вновь звучат доказательства вековой ущербности Востока и обоснования вековечного Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993, с. 12, 16, 17, 18.

превосходства "демократического" Запада, доходящего подчас до расовых противопоставлений.

Эта идеологическая установка получает характерное памфлетное выражение в публикациях А. Янова. По его мнению, деспотический Восток "тысячелетия существовал в условиях экономической и политической иммобильности". При этом в одном ряду у него стоят "тысячелетние великие империи Востока " - Египетская, Ассирийская, Китайская, Персидская, Монгольская, Византийская, Турецкая и многие другие. И все это время он был "мертвым политическим телом". "Это был оруэловский мир, обращенный в прошлое. Мир, который никуда не вел. Мир, который был органически не способен сам из себя, спонтанно произвести политическую цивилизацию. Мир без будущего, в котором жила и умерла большая часть человечества. "И окончательное суждение сводится к тому, что весь этот деспотический мир - явление "полярно противоположное цивилизации"8.

Радикальный и даже экстремистский западнизм автора делает его характерной фигурой идеологической борьбы, в которой исчезает скольконибудь реальный научный анализ, демонизируется весь "незапад" и обосновывается неизбежность и прогрессивность гегемонизма Запада.

Метафизическая обреченность огромной части человечества должна выгодно преподнести высшие достоинства западнических наследников античной и просветительской классики. Апологеты торжествующего и надменного Запада вытесняют из истории "остальное человечество", не соответствующее установленным ими меркам.

Крайне идеологизированный, а подчас памфлетный стиль работ, призванных обосновать превосходство Европы на протяжении всей мировой истории, дополняется некоторой научной аргументацией.

1. Базисным элементом концепции "восточного деспотизма" является понятие "власть-собственность", носитель которой не только располагает мощными средствами управления и принуждения, но владеет общественными богатствами как своими собственными. Помимо верховного произвола власти функционирование остальных ресурсов определялось принципами редистрибуции", то есть перераспределения, основанного на "потребительских императивах", при котором "совершенно не принимались во внимание ни труд, ни отвага, ни интеллект, вложенные в открытие и освоение ресурсов, ни даже элементарная необходимость их сохранения и улучшения"9.

Это говорится по поводу обществ, в которых культура земледелия и использования ресурсов, масштабы организованного совокупного производства намного превышали европейские, по поводу систем хозяйства, добившихся гораздо более высокой производительности труда (и в сельском хозяйстве, и в ремесле), чем это было в Европе - вплоть до начала XIX в.10. И важнейшую роль А. Янов. Истоки автократии // Октябрь, 1991, № 8, с. 142.

Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993, с. 13.

Из многочисленной литературы по этому поводу упомянем только статью В.И. Павлова "К стадиально-формационной характеристике восточных обществ в новое время"// Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979. - В. Павлов отмечает, что "Показатели урожайности времен Акбара в полтора-два раза превосходят урожайность пшеницы, ячменя и проса в средневековой Европе" (с. 196). Аналогичное сопоставление относилось и к ремеслам.

Положение в Индии - и на остальном Востоке - ухудшилось лишь с приходом западных "цивилизаторов".

в организации крупномасштабного производства и обеспечении необходимых условий совокупного труда играло государство.

Совсем тривиальным было бы напомнить о том, что и первоначальное накопление и последующее созревание капитализма были в значительной степени основаны вовсе не на "хозяйственной сметке" предпринимателей, а на хищническом ограблении заморских территорий и колоний, на их жесткой эксплуатации ценой деградации "традиционного" хозяйства и массового принудительного труда.

Растущие доходы от колоний получали и правящие классы европейских держав, что позволило им роскошь делиться с остальным обществом и тем самым расширять рамки демократии. И задача правящих верхов как в Древней Греции или Римской империи, так и в благочестивой Англии все больше сводилась к тому, чтобы манипулировать аппетитами "свободных граждан" и не допускать чрезмерных запросов.

Можно констатировать, что эта концепция "власть-собственность" образована расширением объема прежней истматовской формулы "способа производства" как базиса всякого общества. Расширение произошло за счет выявления собственнической сущности власти и воссоединения собственности с государством как своим порождением. По-прежнему характер общества определяется "базисом", а функция всего остального, в том числе и религии, и культуры в целом - "обслуживание" этого базиса.

Однако крайне характерно, что эта власть-собственность опять-таки занимается прежде всего "редистрибуцией". Анализ никак не раскрывает ее производительных характеристик, хотя в ходе дискуссий об азиатском способе производства и "восточном феодализме" вполне основательно была раскрыта хозяйственная роль государства. Понятие оказывается намного более узким, чем государство в концепции АСП, в котором оно выполняло существенные производительные, созидательные и защитные задачи.

Приватизация земли и капиталов, наличие устойчивых компонентов феодальной, групповой и индивидуальной собственности - устойчивая характеристика всех восточных обществ и эта "сепаратная" собственность сосуществовала с государственной, время от времени испытывая от нее ограничения и экспроприацию, но затем устраивая "передел".

Сохраняя истматовский гиперкритицизм по отношению к государству, концепция "восточного деспотизма" целиком игнорирует созидательную, регулирующую и интегративную роль государства, выступавшего как общесоциальное начало, вводившего политические средства упорядочивания отношений между конгломератом разрозненных первичных ячеек.

Никакие "благородные сословия", частные собственники или рыночные связи на том этапе истории еще не могли стать основой макросоциальных образований.

2. Авторитет, по-видимому, еще с тех пор непревзойденных Н.Макиавелли и Ш.Монтескье (как будто с тех пор никто не занимался анализом политической власти на Востоке!) и впечатления некоторых европейских путешественников по Востоку должны подтвердить, что со времен Геродота и Аристотеля установилось глобальное расхождение между гражданским обществом как политически свободным государством, которое существовало у европейских народов на протяжении всей истории, и восточным деспотизмом во всех остальных территориях также на протяжении всей истории. "На Западе, уже со времен классической Греции появляется феномен свободного гражданина", частного собственника и основы гражданского общества11. Восток в этой "идеальной модели" предстает как "абсолютное преобладание государства над обществом", как самодовлеющая сила, формирующая общественные идеалы, вкусы и отношения и регулирующая все многообразие человеческих отношений.

Насколько провозглашаемая концепция соответствует реальности Согласно приводимому в книге "современному научному содержанию", деспотизм определяют как "ничем не ограниченную бесконтрольную власть, не стесненную никакими формальными правилами или законами и опирающуюся непосредственно на силу... Государство предстает здесь как самодовлеющая сила, стоящая над человеком". Организованное и систематическое насилие, страх, принуждение и террор - вот средства управления обществом в таком государстве. Именно такое общество и существовало, полагают авторы, на Востоке на протяжении всей его истории.

Первое возражение возникает по поводу идеализации афинской и римской демократий, основанных на жестком делении на "граждан" и "неграждан", существенную часть которых представляли собой рабы. Связь с трудом для этих граждан была значительно ослаблена или вообще оборвана, это были люди "свободные" от труда. "Редистрибуция", продиктованная чисто потребительскими императивами, - основа функционирования классических афинской и римской демократий, носители которой в достаточной степени свободны от труда, чтобы участвовать в политической деятельности и воевать.

Основная проблема "демократического строя" состояла в том, чтобы добиться от государства "справедливых раздач" обретенных ресурсов. Механизм этой демократии функционировал как манипулирование демосом и плебсом, инструментом чего были раздачи благ и идейно-психологическая обработка через демагогию, софистику, зрелища12.

Возражение вызывают и исторические неувязки, стертые критерии европейского и всемирного хронотопа. Между "гражданским обществом" античной Греции (с ее классическим рабовладением) и тенденциями зарождения нового гражданского общества в некоторых странах Западной Европы прошло около двух тысячелетий, гражданское общество Древнего Рима завершилось гражданской войной и пятивековой Империей. Последующее тысячелетие также никак не умещается в эту схему сопоставления деспотизма и демократии. Династийные и религиозные войны, уничтожение народной культуры, революции и подавление низших классов, страх, принуждение и террор - вот вехи становления гражданского общества, исчезающие из этой благостной "идеальной модели" Запада.

Деспотизм несомненно существовал на Востоке - как и в западных обществах. Тираны в Древней Греции не стали деспотами: с ними покончили тираноубийцы, тираном прослыл Генрих IV в Англии, погубивший не меньше народа, чем любой восточный деспот. Диктатура Оливера Кромвеля, якобинцев, Наполеона - классические вехи европейской истории. Однако после падения древневосточных держав на власть правителя на Востоке всегда накладывались Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993, с. 29.

См.: Давыдов Ю.Н. Архетип социально теории, или социология "политики".

Аристотелевская концепция общественных классов и их политических комбинаций // Политические исследования, 1993, № 4.

идейные ограничения, отделявшие его от высшего космического порядка, постоянно поддерживались устойчивые идейные формулы, напоминавшие правителю об общественном служении.

Совсем тривиальным будет напоминание о духовном деспотизме католической церкви и драматической борьбе этой религии против всякого инакомыслия, сопровождавшейся массовым истреблением народной культуры, о борьбе "гражданского общества" против папского произвола и религиозных войн. А с другой стороны - о симбиозе трех основных религий и множества сект в Китае, об индийском религиозном плюрализме, о терпимости ислама к другим монотеистическим религиям и даже к индуизму и т.д.

Борьба против деспотизма - устойчивый сюжет всех классических восточных обществ - в истории, идеологии, религии. К этим сюжетам относится многовековая анафема, которой были преданы первый китайский император Цинь Шихуан, персидский царь Хосров, вавилонский Навуходоносор, династии, свергнутые протестными движениями (Омейядов, Цинь, Мин и др. ).

Тираноубийство в Древней Греции и Европе по существу находило свою параллель в убийстве в исламском регионе множества правителей "борцами за справедливость". Несоблюдение зафиксированных в Законе принципов и общественных норм дают населению право на восстание. Пагубная судьба постигла не только первых трех из четырех "благочестивых" халифов, вызвавших недовольство у оппозиционных групп, но и шесть османских султанов из 15 в XVI-XVII вв., низложенных по обвинению в несоблюдении шариата (а двое были казнены), многих правителей, нарушавших законы шариата. Когда в 1644 г. к Пекину приближаются с разных сторон отряды восставших, последний император династии Мин, покинутый всеми сановниками, вешается на дереве в одном из своих дворцовых парков.

Восточные общества, как и западные, были хорошо знакомы с произволом власти. Ее самоограничение на Западе вызывало удивление и восхищение окружающих: недаром столь популярным среди художников является сюжет "Великодушие Сципиона Африканского" - любого монарха, не посягнувшего на красоту захваченной им пленницы. Впрочем, менее благородным оказался библейский царь Давид, который столь прельстился красотой Вирсавии, что послал ее мужа на верную гибель, чтобы пополнить свой гарем.

Политическая культура Востока была основана на хорошо разработанных критериях и принципах, которым должно соответствовать "правильное", т.е.

нормативное правление. Это зафиксировано на политических "скрижалях" Востока: конфуцианском Пятикнижии, Дхармашастрах и Артхашастре, Сунне - или в учениях многих теологов и философов.

Своеволие в делах управления или в личном поведении выявлялось и объявлялось пороком, которое влекло за собой осуждение и могло привести к потери трона и гибели монарха - во избежание гибели самого государства.

Неподвластные воздействию своевольные правители подлежали "ликвидации" - и не только в устойчивых художественных сюжетах, но и в действительности.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам