Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 33 |

Позитивные последствия заключенного мира стали проявляться и в области общественной психологии. Улеглись возбужденные войной 1920 г. антисоветские эмоции. Начала расти потребность польского общества в русской культуре, а в левых кругах Ч в советской. Польская культура была востребована в СССР (мы говорим о европейской его части) неравномерно: на Украине и в Белоруссии Ч больше, так как польское культурное влияние имело там давние традиции. Уменьшение влияния старой интеллигенции на связи с западной культурой отрицательно сказалось на культурных отношениях в целом. Появившиеся после революции в Советской России художественные группы отвергали историческое культурное богатство, стремясь к созданию новой пролетарской культуры, что не стимулировало соседа черпать из этой сокровищницы.

Решающий голос, однако, принадлежал советской власти.

Выразительнее всего это проявилось в литературе, где панорама изданий польских авторов была относительно широкой. Только целью была не популяризация польской культуры, а использование отдельных ее образов для просветительства, агитации и пропаганды. Другие области культуры вызывали неизмеримо меньший интерес, так как в означенных целях были малоприменимы.

В Польше решающее значение в деле ознакомления с советской культурой имела инициатива Ч как частная, так и общественная. Роль государства сводилась к частичной цензуре послереволюционных произведений.

Резюмируя, мы можем сказать, что сохранение и поддержка культурных отношений, хоть и на низком уровне, было обоюдным достижением. Это давало надежду, что в будущем эти отношения интенсифицируются, а взаимная культурная и географическая близость будет тому способствовать. Основным недостатком (если не считать проблемы реституции) было отсутствие официальных культурных связей. Причина заключалась в том, что их необходимость ретушировалась не задачами обмена культурными достижениями, а потребительским характером общественного спроса в Польше и внутриполитическими целями в Советской России, что приводило к созданию одностороннего культурного образа стран по обе границы. Такой же эффект, т. е.

формирование негативного образа обоих обществ, создавали антисоветские в Польше и антипольские в России произведения литературы, театра и кино. Не превалируя в общекультурной продукции, они, будучи широко распространенными, наносили серьезный вред, создавая отрицательные образы большевика и польского пана. Анализ культурной деятельности в обеих странах в 1921 г. с точки зрения их взаимоотношений приводит к выводу, что существовали значительно более широкие перспективы для культурных связей.

Список источников и литературы 1. Roziewicz J. Polsko-radziekie stosunki naukowe w latach 1918Ч1939.

Warszawa,1979.

2. Iwaszkiewicz J.S. Wysocka i jej kijowski teatr УStudyaФ. Warszawa, 1963.

3. Кино (Москва). 1923. № 5.

4. Двадцать лет Государственного академического малого оперного театра. Л., 1939.

5. Глазунов А.К. Письма. М., 1958.

6. Polsko-rosyiskie miscelianea muzyczne. Krakow, 1967.

7. Ильинский И. Памятник актера. Варшава, 1962.

8. Жизнь искусства (Петербург), 1919, № 52; 1921, № 821.

9. Ясинский Р. На переломе эпох. Музыка в Варшаве (1910Ч1927).

Варшава, 1979.

10. Культурная жизнь в СССР. Хроника. Т.1. 1917Ч1927. М., 1975.

11. Sierocka K. Polonia radziecka 1917Ч1939. Warszawa, 1988.

В.Н. Барышников Аландский вопрос в международных отношениях Балтийского региона в 1939 г.

Аландский вопрос имел весьма глубокие исторические корни, обусловленные важным стратегическим положением Аландского архипелага в Балтийском регионе. Здесь объективно уже с начала XIX в. начали сталкиваться интересы военно-политического характера Швеции и России, а затем еще и Финляндии. Хотя стратегическим положением Аландских островов также интересовались тогда и ведущие державы Западной Европы Ч Англия и Франция. С начала же ХХ в. военный интерес к этим островам явно проявился и у Германии.

Обострение лаландского вопроса произошло в тот момент, когда Финляндия обрела независимость. В это время возникли первые серьезные трения между ее правительством и Швецией относительно будущего островов. Сепаратистски настроенная часть населения островов (шведы), опираясь на поддержку влиятельных кругов в Стокгольме, требовала присоединения архипелага к Швеции. В 1921 г. вопрос о суверенитете над Аландами обсуждался даже Советом Лиги Наций. Тогда при участии Германии, Англии, Франции и ряда других стран (кроме Советской России) была разработана и принята Конвенция о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов, которая вступила в силу 6 апреля 1922 г.

По мере усиления угрозы возникновения Второй мировой войны лаландский вопрос вновь оказался весьма важным с точки зрения решения проблем военно-политического характера в Балтийском регионе. При рассмотрении этого вопроса решающим стал 1939 г., но обострение лаландского вопроса происходило постепенно. Вначале оно было связано с тем, что Финляндия в середине 1930-х гг. начала активно рассматривать возможность пересмотра принятой ранее Конвенции и вопреки ей планировала строительство укреплений на островах, к тому же с финской стороны предпринимались еще и усилия, направленные на подключение к решению этого вопроса и Швеции.

Однако подобный подход вызвал весьма неоднозначное отношение у ряда государств Балтийского региона, включая, конечно, и Швецию. В частности, когда в августе 1935 г. финский министр иностранных дел А. Хакцель провел по лаландскому вопросу соответствующий обмен мнениями со своим шведским коллегой Р. Сандлером, то было очевидно, что позиции обоих министров существенно разошлись при определении противника, против которого надо укреплять Аландские острова. Хакцель считал, что это следует делать, исходя из того, что противником будет Советский Союз, а Сандлер высказывал озабоченность по поводу военных замыслов Германии. Более того, по мнению шведского министра, чтобы решить задачу нейтрализации Аландских островов, необходимо было достигнуть согласия с Советским Союзом. Хакцель высказался против такой постановки вопроса, заявив, что общественное мнение в Финляндии по отношению к СССР является резко отрицательным [1, s. 263Ч 264].

Таким образом, сама постановка этого вопроса рассматривалась в Хельсинки и Стокгольме по-разному. Нетрудно понять, что также не одинаково она оценивалась и в Москве, и в Берлине.

Для Советского Союза вопрос об Аландских островах имел принципиально важное значение, поскольку в случае их укрепления блокировались бы действия Балтийского флота и защита дальних подступов к Ленинграду существенно ослаблялась. Поэтому 1 августа 1935 г. Наркомат иностранных дел направил полпреду СССР в Финляндии Э. Асмусу указание лобратить серьезное внимание на кампанию по укреплению Аландских островов [2, c. 466].

Еще больше обеспокоилось советское военное руководство. В августе 1937 г. начальник Разведывательного управления Красной армии С.И. Урицкий представил наркому обороны страны К.Е. Ворошилову обзор положения на Балтийском море. На основе имевшихся сведений о боевой подготовке ВМС Германии в нем говорилось, что германское морское командование намерено создать в устье Финского залива такую оборонительную позицию, которая была бы препятствием для движения на запад, и высказывалось соображение, что большое значение в войне против СССР могут иметьЕ Аландские острова [3, ф. р-1483, оп. 1, д. 329, л. 195, 201Ч203].

Действительно, в это время Аландский архипелаг уже внимательно рассматривался в военно-морском планировании Германии. Из заявления, сделанного в 1937 г. командующим ВМФ Германии, адмиралом Э. Редером, в частности, видно, что одна из главных целей Германии в Балтийском регионе заключалась в том, чтобы Аландские острова, а также Финляндия и Эстония находились в руках Германии [4, s. 59]. В Берлине весьма благосклонно отнеслись и к идее милитаризации финнами Аландских островов, поскольку оборонительные работы были нацелены прежде всего против советского Балтийского флота.

Такую перспективу возможной милитаризации архипелага финское военное руководство даже и не скрывало перед офицерами и генералами вермахта. Так, 24 марта 1938 г. командующий вооруженными силами Финляндии генерал Х. Эстерман на обеде в финском представительстве в Берлине в его честь сам лично привлек внимание приглашенных высокопоставленных немецких гостей к проблеме милитаризации островов. В свою очередь его немецкие коллеги выразили явную поддержку финских инициатив, высказавшись за необходимость создания укреплений на Аландских островах [5, p. 549].

Что же касается СССР, то в Москве, наоборот, пытались этому процессу каким-то образом помешать. Это особенно заметно было уже в период секретных переговоров, которые советское руководство стало осуществлять весной-осенью 1938 г. с представителями финского правительства через второго секретаря полпредства в Хельсинки Б. Ярцева (Б.А. Рыбкина). В ходе многократных бесед Ярцева с финским министром В. Таннером советский представитель внес предложение, чтобы в создании укреплений на Аландских островах принял участие и СССР в интересах обеспечения безопасности Финляндии и защиты подступов к Ленинграду [6, 12 L/25]. Однако это предложение не нашло поддержки у финского руководства.

В Хельсинки было известно о советской обеспокоенности. В сентябре 1938 г. Ирье-Коскинен докладывал о существовавшей в Советском Союзе уверенности в том, что Финляндия во время войны предоставит Аландские острова Германии в качестве морской и воздушной базы... [6, 5С18]. Естественно, финское руководство пыталось развеять такое представление.

Нам дают понять, Ч писал Литвинов Сталину в октябре 1938 г., Ч что милитаризация островов имеет в виду возможную агрессию со стороны Германии. Возможно, со стороны Швеции этот мотив более или менее искренен, но подозрительным является то, что германская печать сочувственно относится к этому проекту... Необходимо, однако, выяснить военно-стратегическую обстановку, и поэтому я просил бы предложить наркомобороны и наркомфлота изучить проблему и представить в ПБ (политбюро.

Ч В.Б.) свои соображения для принятия окончательного решения... [7, ф. 33987, оп. 3, д. 1236, л. 33, 35; 3, ф. р-1678. оп. 1.

д. 27. л. 26, 28].

Безотлагательно этот вопрос был изучен прежде всего руководством Военно-морского флота. Свои соображения в обобщенном виде нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов представил К.Е. Ворошилову 3 ноября 1938 г. Его вывод сводился к тому, что милитаризация Або-Аландского архипелага представляла серьезную угрозу для деятельности Балтийского флота, особенно если рассматривать это в соединении с возможными базами для легких сил Ханко и Моонзунда, поскольку в комплексе они создают единую систему баз в устье Финского залива. Далее подчеркивался лособый интерес Германии в создании таких баз в устье Финского залива и делалось заключение, что лиспользование Германией Або-Аландского архипелага в качестве баз для своего флота позволит ей блокировать Финский залив [3, ф. р-1877, оп. 1, д. 132, л. 4].

Все эти соображении и легли в основу при определении позиции советского правительства в отношении Аландских островов. СССР был категорически против того, чтобы они укреплялись, и заявил, что в решении данной проблемы он опирается на Женевскую конвенцию 1921 г. о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов.

Но в Финляндии твердо придерживались своего плана по лаландскому вопросу, этому было посвящено специальное финско-шведское совещание в Стокгольме 5Ч7 января 1939 г. [8, s. 35; 9, s. 94; 10, s. 113]. Как и раньше, необходимость создания укреплений на Аландских островах рассматривалась в Финляндии исключительно в связи с опасением лугрозы с востока. Это особенно заметно в составленном в оперативном отделе генштаба финской армии обзоре военно-политического положения за г., где четко отмечалось, что именно Советский Союз будет пытаться по стратегическим причинам овладеть Аландскими островами [11, T Ч 2862/1].

О характере финско-шведских переговоров министр иностранных дел Финляндии Э. Эркко информировал 18 января германского посланника в Хельсинки В. Блюхера. В частности, он сообщил, что переговоры были долгими и трудными, поскольку шведы проявляли в ходе их большую осторожность, опасаясь того, как отнесутся к созданию укреплений на Аландах в Советском Союзе и Германии [5, p. 613]. Эркко рассказал о переговорах немецкому посланнику, не только для выяснения позиции Германии, но и чтобы заручиться ее поддержкой.

Как же отнеслись в Берлине к перспективе возведения укреплений на Аландском архипелаге в преддверии общеевропейского политического кризиса Финский посланник в рейхе А. Вуоримаа тогда сообщил, что с немецкой стороны выражалось пожелание как Финляндии, так и Швеции укреплять острова, чтобы, используя их, противостоять в настоящее время российскому господству в заливе... [6, 5C5].

У германских дипломатов была уверенность в том, что в лаландском вопросе влиятельные круги Финляндии будут занимать угодную Берлину позицию. В. Блюхер в данной связи еще 21 ноября 1938 г. докладывал, что, по крайней мере, лофицерский корпус и правые партии в Финляндии не видят возможности какой-либо угрозы с германской стороны. Позиция Хельсинки, считал он, может, однако, измениться, если Швеция локажет воздействие на финское правительство [5, p. 608].

Расхождения между Финляндией и Швецией по вопросу укрепления Аландских островов были хорошо известны и заключались в том, что в Стокгольме, как и прежде, опасались захвата их немецкими войсками значительно больше, чем действий весьма удаленных от архипелага ВМС Советского Союза. В октябре 1938 г. об этом поведал, в частности, немецким чиновникам МИДа А. Вуоримаа, сказав, что в Швеции видят единственную причину укрепления островов Ч возможность германского нападения [5, p. 601].

Как показали ставшие впоследствии доступными документы, в Стокгольме не ошибались относительно гитлеровских замыслов [12, s. 395]. К тому же Аландские острова рассматривались в Германии как своего рода страж на пути транспортировки морем железной руды из Швеции [5, p. 596Ч597, 600, 610Ч613, 614].

Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 33 |    Книги по разным темам