Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Ведь он не был первым, кто закрыл своим телом огневую точку врага, но именно его подвигу придали значение, хотя он был 59-м (по другим данным - 84-м) воином, совершившим аналогичный поступок. Реальная дата подвига - 27 февраля - подменяется другой, но зато красивой и удобной, приуроченной к славному 25-летию Красной Армии - 23 февраля 1943 года. И эта дата вошла во все учебники истории. Кстати, из общего числа установленных ныне "матросовцев" только 164 было присвоено звание Героя Советского Союза, 100 человек награждены орденами и медалями, 98 совсем не были отмечены наградами [76].

Больше того, как установили следопыты, Герой Советского Союза Александр Матросов на самом деле - татарин по имени Мухаметзянов Шакирзян Юнусович из деревни Кунакбай Учалинского района Башкортостана. Об этом сообщается в газете "НУР" № 4(16), апрель 1995 года, в рубрике "Наш народ должен знать своих героев". (Газета издается в Санкт-Петербурге с 1990 года).

Я предвижу, что мои попытки сказать правду о панфиловцах и Матросове, утвердившихся в сознании нескольких поколений по официальным версиям, будут восприняты болезненно и, пожалуй, найдутся люди, которые посчитают, что сохранение легенды важнее установления истины. Однако я отвлекся.

Известно по газетам [77], ни один фашистский летчик за все 4 года войны не решился пойти на таран и не направил боевой самолет на вражескую колонну; не знает таких прецедентов также ни американская, ни английская авиация. Ни одна из этих армий не знает и непонятного для них действия, как грудью закрыть амбразуру ДЗОТа или с гранатами - под танк!

И плохо ли это, когда люди, избегая смерти, вопреки лозунгу, "Мы за ценой не постоим", ищут в бою, проявляя прагматизм, и находят более оптимальное решение задачи Таким образом, и в наземных войсках, и в авиации недостатки подготовки к войне искупались дорогой ценой - жизнями солдат, офицеров и генералов.

Чисто военные факторы, в том числе и перечисленные, во многом стали причиной неудач и поражения наших войск в первый год войны. За этот год мы потеряли не только бывшую к началу войны кадровую армию, но и значительную часть войск, сформированных за счет мобилизации военнообязанных из запаса.

Окружение противником крупных группировок войск Красной Армии - самая мрачная страница войны. Окруженные войска какое-то время сражались с немецко-фашистскими силами, а затем неумолимо наступал период, когда возможности организованного сопротивления наших соединений и частей исчерпывались, они теряли боеспособность, распадались и превращались в большинстве своем в неуправляемые растерявшиеся группы. И они становились добычей врага, превращались в толпы пленных, в безвозвратные потери Красной Армии.

Наиболее трагичные потери пленными были в следующих сражениях:

Белосток-Минск, август 1941 г. - 323 тысячи;

Умань, август 1941 г. - 103 тысячи;

Смоленск-Рославль, август 1941 г. - 348 тысяч;

Гомель, август 1941 г. - 30 тысяч;

Демянск, сентябрь 1941 г. - 35 тысяч;

Киев, сентябрь 1941 г. - 665 тысяч (в других публикациях - 616 тыс.);

уга-Ленинград, 1941 г. - 20 тысяч;

Мелитополь, октябрь 1941 г. - 100 тысяч;

Вязьма, октябрь 1941 г. - 662 тысячи;

Керчь, ноябрь 1941 г. - 100 тысяч;

Изюм-Харьков, май 1942 г. - 207 тысяч.

Список "котлов" более мелкого масштаба можно продолжить - они были и в 1943 и 1944 годах. В плен попадали даже в феврале 1945 года (Венгрия) - 100 тысяч человек [6].

Когда думаешь об этих печальных событиях, невольно возникает вопрос: неужели важнейшая причина неудач заключается только в том, что прорвавшимся в глубь нашей территории силам противника удавалось охватить какие-то наши группировки с флангов, а затем замкнуть в их тылу кольцо, фронт окружения. Представляется, самое важное здесь - в каком состоянии многотысячные войска оказывались в окружении, какова была их боеспособность и как они вели себя там.

Мы уже говорили о том, что дивизии 6 и 12 армий, ведя ожесточенные бои с июня, кочуя из окружения в окружение, до 13 августа 1941 г. сковали силы 22 полнокровных дивизий вермахта. Героически сражались дивизии народного ополчения в октябре 1941 г. на подступах к Москве, в районе Вязьмы. Ополченцы, например, 7-й Бауманской дивизии по пять-шесть раз за день поднимались в контратаку, ведя бои в полном окружении.

Около двух недель части окруженных армий и народного ополчения вели борьбу, втянув в нее 28 вражеских дивизий, сковав силы врага, рвущегося к Москве. Г.К.Жуков в своих воспоминаниях писал: "Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Пролитая кровь и жертвы... оказались не напрасными [78].

Именно после провала наступления на Москву начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Гальдер с сожалением констатировал 23 ноября 1941 г.: "Такой армии мы уже иметь не будем" [79]. Немецкий генерал имел в виду, что советские войска вывели из строя наиболее опытные соединения и части вермахта.

Так было не только под Вязьмой и Уманью. Однако возможности окруженных войск постепенно иссякали. В чем причины

По численности живой силы и нередко по количеству вооружения, в том числе по танкам, наши окруженные группировки, как правило, не уступали окружавшим войскам противника. Но во всем остальном враг имел значительные преимущества: он был сыт, хорошо вооружен, имел боеприпасы, технически оснащен, обеспечен транспортом, в целом у него были высокие боевые и маневренные возможности.

Наши войска попадали в окружение будучи уже лишенными материально-технических средств. У них не было возможности для активной вооруженной борьбы: кончались боеприпасы, горючее, продовольствие.

Из 340 стационарных складов и баз Красной Армии, размещенных в западных военных округах, где было запасов на три месяца войны, около 200 крупных складов горючего, боеприпасов, вооружения и продовольствия в первые же дни оказались на захваченной противником территории. Например, Западный фронт лишился почти всех артиллерийских складов, в которых хранилось более 2 тысяч вагонов боеприпасов и вооружения различных видов. В полосе Северо-Западного фронта по состоянию на 9 июля 1941 было уничтожено баз и складов центрального подчинения - горючего 13, артиллерийских 6, продовольственных 7, автобронетанковых - по одному и два ветеринарных.

В 8А СЗФ, по донесениям от 30 июня и 20 июля 1941 г., многие части оставили противнику имущество, НЗ и склады текущего довольствия, бросили походные кухни, котелки (имелся один котелок на 20-30 человек), а 67 сд на 30 июня уже находилась без продуктов 2-3 суток. В частях - катастрофическое положение с боеприпасами. Снарядов нет. Транспорты с боеприпасами из тыла не прибыли. В войсках 27А пищу готовили в ведрах, т.к. походных кухонь не хватало (на дивизию осталось 5-6 штук). Соединения не имели тыловых частей и учреждений. До 30% личного состава не имело обуви [80].

Такая же участь постигла многие другие дивизии и армии. Войска, как правило, не смогли взять даже так называемые возимые запасы материально-технических средств. Не было транспорта: ни автомобильного, ни гужевого. Отмобилизование транспорта, как и всего остального, из ресурсов приграничных округов было сорвано быстрым продвижением механизированных и танковых войск противника, а ресурсы из внутренних округов не поступили.

Война застала тыл как войск, так и всей Красной Армии врасплох. Обычная система тылового обеспечения войск предполагает эшелонирование запасов материально-технических средств в их тылу. Ближе к частям первого эшелона размещаются войсковые (полковые и дивизионные) склады, глубже - оперативные (армейские и окружные - фронтовые) и еще глубже - склады центрального подчинения. Войска могут нормально функционировать, когда подвоз из тыла к фронту материальных средств осуществляется непрерывно от высшего звена к низшему, то есть постоянно, ежесуточно восполняются израсходованные войсками средства, прежде всего боеприпасы, горючее и продовольствие. Точно так же непрерывно должна осуществляться эвакуация раненых и больных от фронта к тылу. Для выполнения этих задач должны быть специальные тыловые части и учреждения.

Однако с началом войны многое сложилось наоборот. Склады разных звеньев оказались не в тылу обеспечиваемых войск, а впереди их, между ними и противником. (Войска к началу войны оказались на полигонах, в лагерях вдали от мест постоянной дислокации, где были их склады). Органы тыла, включая медицинские учреждения, не были отмобилизованы, не имели транспорта, поэтому не могли выполнять свои функции.

Войска также не имели транспортных средств, предусмотренных штатами военного времени, поэтому были лишены возможности маневрировать.

Израсходовав имевшиеся минимальные запасы боеприпасов, горючего и продовольствия, войска в первых же боях оказались на голодном пайке, а в окружении и вовсе без еды, воды, патронов и снарядов и т.д. У многих воинов не было даже винтовок. Не в чем было готовить пищу. Артиллерия, танки и автотранспорт превратились в ненужный балласт, их пришлось уничтожать или бросать. Раненым и больным, а их было тысячи, нельзя было ни оказать помощь, ни эвакуировать. Их тоже бросали вместе с медпунктами, медсанбатами или госпиталями, а часто - просто в поле, никто о них не заботился.

В этой обстановке части, соединения и армии теряли боеспособность, не могли как-либо оказать сопротивление окружавшим группировкам противника, а отойти также не могли - не было приказа, да и пути отхода были перекрыты.

И неудивительно, что полчища голодных, изнуренных многодневными боями, раненых людей стали неуправляемыми, оказавшись в безвыходном положении, попадали в плен или, кому повезло, разбрелись по лесам и деревням и стали так называемыми "окруженцами".

Можно с полной уверенностью утверждать: не случись такое с тылом и имей войска необходимое для боя в окружении, уже в начальный период войны враг был бы остановлен, силы его скованы и наступление его войск очень быстро застопорилось бы. И не было бы трагедии 1941 года.

Таким образом, тыл Красной Армии изначально не был приспособлен к войне, к обороне. Понадобился тяжелый жизненный опыт, чтобы понять значение слаженного тыла. Только 28 июня 1941 года Гос. Комитет Обороны принял решение о создании единой централизованной системы тылового обеспечения Красной Армии. Но чтобы реализовать это решение, понадобились многие месяцы в ходе войны.

Итак, одно вытекало из другого, одно зло порождало другое - завязался тугой узел.

Неготовность наших Вооруженных Сил и страны к войне привела к неудачам первого и особенно начального периода войны, быстрому распространению врага в глубь страны, к окружению крупных группировок наших войск на всех фронтах, лишению их необходимых для ведения боевых действий материально-технических средств и как результат - потеря ими боеспособности и, прежде всего, сухопутных войск.

Советское верховное командование не сумело найти соответствующее противодействие замыслам противника, в которых главным было прорыв танковых колонн на дорожных направлениях с целью глубокого охвата и окружения основных группировок наших войск. Потеряв инициативу, наши армии вынуждены были вести разрозненные беспорядочные и малоэффективные действия в невыгодных условиях, неся большие потери. В результате негибкого оперативного мышления и отсутствия управления со стороны Генштаба и фронтовых командований огромные массы войск оказались в окружении. Войска были лишены возможности маневрировать, армии и дивизии, несмотря на явно неблагоприятные условия, не могли занять более выгодные позиции, если это было связано с отходом. Отход считался преступлением. Высшее командование не давало приказа или разрешения на отход даже тогда, когда было очевидно и в центре и на местах, что войска обречены на окружение. Так было в Киевской оборонительной операции в августе-сентябре 1941 г. и под Харьковом весной 1942 г. (Прилагаемые схемы об окружении наших войск в этих операциях взяты из книги К.Типпельскирха "История второй мировой войны", т.1, 1994). Так бывало и во многих других случаях с некоторой разницей в деталях.

Нет сомнения в том, что в тех условиях отвод войск по приказу с организацией обороны на последовательно занимаемых рубежах был единственным, хотя и нелегким способом противодействия наступающему противнику. Это позволило бы вывести из-под угрозы окружения и сохранения какой-то части войск для последующей борьбы. Это тем более было важно потому, что в нашем ближайшем тылу не было готовых войск, которые можно было выдвинуть и противопоставить прорывавшимся группировкам противника. В результате отрицания командованием отвода войск, как вида маневра, враг дошел до Москвы, до Сталинграда. Войска все равно отошли, оставив противнику огромную территорию. Мы понесли неисчислимые потери.

До Московской битвы наши полководцы, как правило, не сумели овладеть ситуацией, мало влияли на ход событий. В результате почти вся кадровая армия и ополченцы погибли или оказались в плену.

Эти рассуждения понадобились для того, чтобы показать насколько слабыми в оперативном отношении оказались наши в последующем прославившиеся полководцы.

Да, война не бывает без потерь. Однако думая о наших огромных потерях в ВОВ, неизбежно приходишь к выводу, что в нашей военной практике военачальники разных рангов слишком большое значение придавали тактическим, оперативно-стратегическим и политическим соображениям и планам, и мало считались с тем, а какова может быть их цена. Вот несколько примеров из множества.

В первые месяцы войны в упоминавшейся Киевской оборонительной операции Красная Армия из 627 тыс. человек потеряла безвозвратно 616 тыс., т.е. 98,3% личного состава, участвовавших в операции [7]. Противник занял огромную территорию и взял Киев. (О численности группировки и потерях есть и другие данные).

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам