Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

IV. Военные обстоятельства начального и последующих периодов войны

Неудачи НПВ, приведшие к столь трагическим потерям наших ВС, в том числе военнопленными, объясняются давно известными факторами. Вот некоторые из них:

- ошибочность военной доктрины и серьезные просчеты в стратегическом планировании и развертывании ВС;

- преступно пренебрежительное отношение руководства страны и ВС к имевшимся достоверным сведениям о готовящейся агрессии немецко-фашистской Германии;

- неспособность Генштаба и штабов военных округов (фронтов) организовать управление войсками в предвоенное время и с началом войны;

- слабая подготовленность войск к войне;

- неорганизованность системы тылового обеспечения войск.

Коротко остановлюсь на этих факторах, хотя о них написано уже немало.

Руководство страны и ВС перед войной исходило из существовавшей тогда политической установки - "на удар ответим ударом и сразу пойдем в наступление". Военная доктрина не соответствовала ни условиям той войны, ни своим возможностям. Все были настроены, что любого врага мы разобьем на его территории. Нацелены были только на наступление. И мы не были готовы к обороне. Вследствие всего этого были допущены серьезные ошибки в стратегическом планировании и развертывании ВС, создании группировок сил и средств приграничных военных округов, размещении мобилизационных запасов материально-технических средств.

Г.К.Жуков как-то говорил: самая большая трагедия, что мы не знали способов наступления противника. Наркомат обороны и Генштаб считали, что новая война будет похожа на первую мировую: сначала завяжут бой передовые части, а только спустя какое-то время вступят в сражение основные силы [68].

Написано множество книг о том, что Сталину и военному руководству страны были известны политические и военные намерения Гитлера. Знали о восточной политике его еще со времен "Майн кампф", о подписании в декабре 1940 г. плана "Барбаросса", о сосредоточении немецких войск у наших границ. Больше того, знали о дне и часе нападения агрессора. Однако же ждали еще чего-то и тогда, когда изготовившегося к нападению врага было видно простым глазом. Да, Жуков и Тимошенко докладывали на подпись Сталину директиву на приведение войск приграничных военных округов в боевую готовность, но он тянул, боялся провокации, не хотел войны. Трудно понять сегодня и того, и других. Слишком большую цену заплатили за это наши народы.

Рано утром 22 июня немцы нанесли удары по 66 аэродромам, особенно там, где были сосредоточены наиболее современные самолеты. В течение этого черного дня наши ВВС потеряли 1200 самолетов: 900 уничтожены на аэродромах, 300 в воздухе. Западный фронт в этот день потерял 738 самолетов.

Вот один эпизод того дня. На аэродроме Ровно базировалась 23-я дивизия ВВС. Она только что получила с завода новые истребители МиГ. В 3 часа 20 мин. на аэродром налетели 3 самолета (Хейнкель-III Н-2) и на бреющем полете сбросили на шеренгу новых машин ливень двухкилограммовых бомб. Самолеты заполыхали с глухим ревом. Самолеты противника, развернувшись, прошли над аэродромом еще раз, поливая пулеметным огнем пылающие обломки. Менее чем за 2 минуты 23-я дивизия как боевая единица перестала существовать, не успев сделать ни одного выстрела в свою защиту. Командир дивизии полковник Ванюшкин стоял среди обломков и плакал [69].

Из-за больших потерь самолетного парка наши наземные войска оказались на долгое время без авиационного прикрытия и поддержки, а противник господствовал в воздухе.

Внезапное нападение немцев (для войск это действительно была внезапность) поставило в тяжелейшее положение и сухопутные войска. Стрелковые, танковые дивизии, артиллерийские части, будучи в лагерях, на полигонах, стрельбах, оказались на различном удалении от районов своего мобразвертывания, включая и тех, кто предназначался для прикрытия госграницы. Из-за запоздалого получения приказа (сигнала) почти все войска прикрытия к началу войны оказались в пути. К 22 июня войска приграничных военных округов в большинстве своем были рассредоточены на больших пространствах. Так, войска Прибалтийского ВО война застала разбросанными на глубину до 330 км от границы, Западного - 100-300 км, Киевского - до 400-600 км [70]. Сколько-нибудь приемлемого объяснения такого положения за несколько дней и часов до начала войны, когда противник подтянул свои сухопутные войска вплотную к государственной границе СССР, до сих пор найти нельзя. Ни один злоумышленник самого высокого ранга в стане врага не сумел бы придумать такую ситуацию, а советский Генштаб создал. Многие войска не были должным образом укомплектованы, не было транспорта. В бой вступали по частям в невыгодных условиях. А задачи имели выйти в районы, которые уже были захвачены врагом. Отмобилизование войск первого эшелона приграничных округов практически сорвалось.

Имея в виду нападение немцев, Г.К.Жуков говорил: главная опасность заключалась не в том, что немцы внезапно перешли границу, а в том, что для нас оказалось неожиданной ударная мощь немецкой армии; для нас оказалась неожиданной их шестикратное и восьмикратное превосходство в силах на решающих направлениях; для нас оказались неожиданностью и масштабы сосредоточения их войск и сила их удара. Это и есть то главное, что предопределило наши потери первого периода войны [71].

Следствием этого были глубокие прорывы наземных войск противника на избранных направлениях. Именно в результате этого создавались условия для окружения крупных группировок Красной Армии в первые же дни и недели войны. Высокие темпы наступления врага и слабая моторизация наших войск не раз лишала их возможности своевременно выходить из-под ударов противника, занимать выгодные позиции для обороны или контрударов. Поэтому они часто попадали в окружение.

Первейшая обязанность командиров и штабов всех степеней - обеспечение твердого руководства и управления подчиненными войсковыми структурами. Однако этого как раз и не было ни в первые дни, ни в последующие недели войны. Причин тому множество. О некоторых уже говорилось. Прежде всего это полная неподготовленность Генштаба и штабов приграничных военных округов, а затем - фронтов и штабов низшего звена к войне с точки зрения управления. Планы прикрытия госграницы в ряде случаев не были утверждены Генштабом, сигналы приведения войск в боевую готовность не были доведены до них (исключение ВМФ), дублирующие способы связи не были предусмотрены. С первых же часов войны была потеряна связь во всех звеньях: оперативно-стратегическом, оперативном и войсковом. Директива Ставки о приведении войск в боевую готовность штабы армий, корпусов и дивизий получили, когда война уже началась. В первые дни войны Генштаб не имел от штабов фронтов точных данных о наших войсках и о противнике, не смог связаться с командующими северо-западным и западным фронтами. Штабы фронтов не имели ни проводной, ни радиосвязи с большинством армий и отдельных корпусов.

Полный развал управления во многих объединениях и соединениях наблюдался и в последующие месяцы войны и, пожалуй, до самой Московской битвы. Неизбежным следствием этого было незнание Генштабом, командующими и штабами фронтов и армий действительного положения, боевых возможностей подчиненных войск и противостоящего противника. Принимаемые решения и задачи войскам не соответствовали реальной обстановке. Несмотря на героические действия многих разрозненных частей и соединений и отчаянные меры со стороны отдельных командующих, войска были обречены на поражение за поражением.

На результатах НПВ сказалась слабая обученность наших войск. В частности, к причинам поражений 1941 г. Г.К.Жуков относил территориальную систему подготовки войск, с которой мы практически расстались только в 1939 году. Наши территориальные дивизии были подготовлены из рук вон плохо. Людской контингент, на котором они развертывались до полного состава, был плохо обучен, не имел ни представления о современном бое, ни опыта взаимодействия с артиллерией и танками. По уровню подготовки наши территориальные части не шли ни в какое сравнение с кадровыми [72].

При этом важно иметь в виду, что к лету 1941 г. значительная часть призывников не была обучена военному делу. Дело в том, что ежегодная численность призывного контингента по стране без ущерба для народного хозяйства и образования была до войны более 900 тысяч человек, но принять на службу из-за ограниченности призывной емкости армия и флот могли только около 300 тысяч красноармейцев и краснофлотцев. Получилось так, что каждый год до 600 тысяч человек оказывались в стороне от войсковой подготовки. Поэтому для многих командиров и бойцов первые уроки беспощадного "ликбеза" войны стали последними. Учиться воевать пришлось на большой крови [73].

Вот два конкретных примера из того времени. Для вновь формируемых танковых соединений не хватало танкистов. Пришлось срочно привлекать в танковые войска командиров, сержантов и солдат из пехоты и кавалерии. Однако из-за недостатка времени они не сумели овладеть техникой. Большинство механиков-водителей к началу войны имели всего лишь 1,5-2 часовую практику вождения танков [70].

В ВВС полеты на новых самолетах также не были освоены летным составом. К 22 июня летчики Прибалтийского ВО пробыли в воздухе всего по 15 часов, а летчики Киевского ВО - только по 4 часа. Цифры поразительны, если учесть, что, например, в американской авиации для участия в боевых действиях летчик должен был налетать 150 часов. Что касается летчиков немецкой авиации, то у них с 1939 до 1941 года было достаточно времени для подготовки.

Кстати, сейчас у нас в газетах нередко появляются статьи, в которых упрекают генералов в том, что они хотят "пропустить через казарму всю нацию" и, что надо делать ставку только на профессионалов и отказаться от призыва. Последствия такого решения легко прогнозируемы: через каких-то 5 лет у нас в стране не оказалось бы в запасе достаточного количества обученных военному делу граждан в случае необходимости развертывания Вооруженных Сил для защиты интересов страны. Это мы уже проходили.

Противоречивые чувства овладевают, когда речь заходит о дивизиях народного ополчения. Всего в начале войны было сформировано 60 дивизий (почти 2 млн. человек). Дивизии эти укомплектовывались людьми, освобожденными по возрасту и состоянию здоровья от воинской службы - добровольцами, патриотами, но плохо владевшими оружием и не имевшими необходимых для боя навыков. Они также были значительно слабее кадровых по многим показателям.

Армия вступила в войну с устаревшими уставами. В предвоенные годы в боевой учебе не отрабатывались такие сложные виды действий, как отход, бой в окружении. И это привело к самым печальным последствиям - командиры и штабы не имели представления, как организовать эти действия, боялись отхода и не знали, как вести бой в окружении и выходить из него.

Г.К.Жуков применительно к НПВ говорил: "У нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в НПВ. А войска бывали неустойчивыми и не только отступали, но и бежали, впадали в панику... В начале войны мы плохо воевали не только наверху, но и внизу. Не секрет, что у нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась хорошо, стойко, а соседняя с ней бежала, испытав на себе такой же самый удар противника. Были разные командиры, разные дивизии, разные меры стойкости" [74].

Вот как характеризует войска 2 ударной и 59 армий в Любанской операции (начало и лето 1942 года) К.А.Мерецков: "Вновь прибывшие части, сформированные в короткие сроки, не прошли полного курса обучения. Они были отправлены на фронт, не имея твердых навыков в тактических приемах и в обращении с оружием. Кроме того, некоторые части и подразделения были сформированы из жителей степных районов, многие из которых впервые оказались в лесах. Люди боялись потеряться, тянулись друг к другу... Слабо выглядели войсковые штабы, они, как и войска, не успели провести необходимые учебные мероприятия. Штабы не были сколочены. Командующий 2 УА генерал Соколов пришел с должности заместителя наркома внутренних дел и не соответствовал должности. (Впоследствии он был снят с должности, затем было несколько командармов, включая генерала Власова).

О том, как поступало в войска 49А пополнение в 1941 г. в боях на подступах к Москве, рассказывает генерал-лейтенант Антипенко Н.А. Из разговоров с прибывающими в госпитали ранеными (в сутки по тысяче и более) выяснилось странное явление: почти никто из них не знал ни армии, ни дивизии, ни даже подразделения, в составе которого он воевал. Дело в том, что в армию ежесуточно поступало пополнение по одному-два эшелона, преимущественно ночью. В темноте бойцов выгружали из вагонов, сажали в автомашины и везли на передовую. А с рассветом они вступали в бой, не успев узнать даже фамилию своего командира отделения. Таких были тысячи.

Сказанное очень важно, если учесть, что советские войска нуждались в пополнении людьми, вооружением и боевой техникой с первых же дней войны. Из 212 дивизий, действовавших от Баренцева до Черного морей, только 90 были полностью укомплектованы. Остальные имели 50 и менее процентов штатной численности [75]. Росли потери. В первые недели войны Красная Армия понесла большой урон. Из 170 дивизий вышли из строя 28 и более 70 дивизий потеряли половину своего состава в людях и боевой технике. Пополнения для армии требовалось все больше и больше.

Когда речь идет о слабой подготовке наших войск к войне, особенно в начальном периоде, некоторые, возражая, ссылаются на то, как героически дрались наши воины. При этом обязательно приводят в пример Матросова, Талалихина, Гастелло. Хорошо известно, что более 400 человек закрыли своим телом вражеские амбразуры, свыше 400 летчиков направили горящие самолеты на вражеские колонны и 590 совершили воздушные тараны, более 100 бойцов бросились под танки, десятки взорвали себя и фашистов гранатами.

Да, это герои, они ради спасения Родины и жизни товарищей не пощадили себя, и народ чтит их подвиг. Но не есть ли героизм одних результат неподготовленности других Всегда ли были оправданы упомянутые героические поступки со смертельным исходом и всегда ли они были результатом высокой выучки Мне представляется, смерть героев - следствие плохой подготовки боя, неумелого использования имевшихся боевых средств и слабого управления боем со стороны непосредственных командиров. На устах у многих был подвиг Александра Матросова, но мало кто знает, что на фронте он был всего несколько дней, а бой за деревню Чернушки в феврале 1943 г. был первым и последним в его жизни. И здесь не обошлось без фальсификации.

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам