Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 43 |

Сначала она говорила быстро, но к концуфразы ее интонация замедлилась. Потом она повернулась и посмотрела мне прямо вглаза. Это само по себе было необычно, она редко смотрела прямо на меня.Возможно, я ошибался, но мне показалось, что ее глаза говорили: "Ну что, теперьВы довольны" Но я воздержался от комментариев.

— Все этобыло следствием нашего сеанса с Мэтью. Что из слу­чившегося так подействовало наВас

— Какой ябыла дурой, что защищала его все эти восемь лет! Гнев оживил Тельму. Онапереложила на стол свою сумку, ле­жавшую у нее на коленях, и заговорила с большой силой:

— Какуюнаграду я получила Я Вам скажу. Удар в зубы! Если бы я все годы не скрывалаэто от моих терапевтов, возможно, кар­ты выпали бы иначе.

— Я непонимаю. Какой удар в зубы

— Вы здесьбыли. Вы все видели. Вы видели его бессердечие. Он не сказал мне ни"здравствуй", ни "до свидания". Он не отве­тил на мои вопросы. Ну что емустоило Он так и не сказал,поче­му он порвал сомной!

Я попытался описать ей ситуацию так, какона представлялась мне. Сказал, что, на мой взгляд, Мэтью тепло относился к нейи подробно, с болезненными для него деталями, объяснил, почему он порвал с ней.Но Тельма разошлась и уже не слушала моих объяс­нений.

— Он далясно понять лишь одно — Мэтью Дженнингсу надое­ла Тельма Хилтон. Скажите мне:какой самый верный способ до­вести бывшую любовницу до самоубийства Внезапный разрыв без всяких объяснений.А это именно то, что он сделал со мной!

— В однойиз своих фантазий вчера я представила себе, как Мэтью восемь лет назадхвастался одному из своих друзей (и по­бился об заклад), что сможет,используя свои психиатрические знания, сначала соблазнить, а потом полностьюразрушить меня за двадцать семь дней!

Тельма наклонилась, открыла свою сумку идостала газетную вырезку об убийстве. Она дала мне пару минут, чтобы прочестьее. Красным карандашом был подчеркнут абзац, где говорилось, что самоубийцы насамом деле являются вдвойне убийцами.

— Я нашлаэто во вчерашней газете. Может, это относится и ко мне Может быть, когда япыталась покончить с собой, я на самом деле пыталась убить Мэтью Знаете, ячувствую, что это правда. Чувствую здесь. — Она указала на свое сердце.— Раньше мнени­когда не приходилоэто в голову!

Я изо всех сил старался сохранитьсамообладание. Естественно, я был обеспокоен ее депрессией. И она, безусловно, была в отчая­нии. А как же иначе Толькоглубочайшее отчаяние могло поддер­живать такую стойкую и сильную иллюзию, которая длиласьво­семь лет. И,развеяв эту иллюзию, я должен был быть готов столкнуться с отчаянием, котороеона прикрывала. Так что стра­дание Тельмы, как бы тяжело оно ни было, служило хорошимзна­ком, указывая, чтомы на верном пути. Все шло хорошо. Подготовка, наконец, была завершена, итеперь могла начаться настоящая те­рапия.

Фактически она уже началась! Невероятныевспышки Тельмы, ее внезапные взрывы гнева по отношению к Мэтью указывали на то,что старые защиты больше не срабатывают. Она находилась в подвижном состоянии.В каждом пациенте, страдающем навязчи­востью, скрыта подавленная ярость,и ее появление у Тельмы не застигло меня врасплох. В целом я рассматривал ееярость, несмотря на ее иррациональные компоненты, как большой скачоквперед.

Я был так поглощен этими мыслями и планаминашей предсто­ящейработы, что пропустил начало следующей фразы Тельмы, но зато конец предложенияя расслышал даже слишком хорошо:

—...ипоэтому я вынужденапрекратить терапию! Я взорвался в ответ:

— Тельма,да как Вы можете даже думать об этом Трудно при­думать более неудачное время дляпрекращения терапии. Только теперь появился шанс достичь каких-то реальныхуспехов.

— Я большене хочу лечиться. Я была пациенткой двадцать лет и устала от того, что всевидят во мне пациентку. Мэтью воспри­нимал меня как пациентку, а не какдруга. Вы тоже относитесь ко мне как к пациентке. Я хочу быть каквсе.

Я не помню точно, что говорил дальше. Помнютолько, что выдвигал всевозможные возражения и использовал все своедавле­ние, чтобызаставить ее отказаться от этого решения. Я напомнил ей о нашей договоренностинасчет шести месяцев, до окончания которых оставалось пять недель.

Но она возразила:

— Даже Высогласитесь, что наступает время, когда нужно по­думать о самосохранении. Ещенемного такого "лечения", и я про­сто не выдержу. — И добавила с горькой улыбкой: — Еще одна доза лекарства убьетпациента.

Все мои аргументы разбивались точно так же.Я уверял ее, что мы достигли подлинного успеха. Я напомнил ей, что она с самогоначала пришла ко мне, чтобы избавиться от своей психической зависимости, и чтомы многого добились в этом направлении. Те­перь наступило время обратиться кчувствам пустоты и бессмыс­ленности, скрывавшимся за ее навязчивостью.

Возражения Тельмы сводились фактически ктому, что ее поте­рислишком велики —больше, чем она может пережить. Она по­теряла надежду на будущее (подэтим она понимала свой "ничтожный шанс" на примирение); она потеряла лучшиедвадцать семь дней своей жизни (если, как я уверял ее, любовь не была"настоя­щей", то онапотеряла воспоминания о "высших минутах ее жиз­ни"); и, наконец, она потерялавосемь лет непрерывной жертвы (если она защищала иллюзию, то ее жертва былабессмысленной).

Слова Тельмы были так убедительны! Я ненашелся, что ей воз­разить, и смог лишь признать ее утраты и сказать, что она должна умногое оплакать и что я хотел бы быть рядом, чтобы поддержать и — помочь ей. Я также попыталсяобъяснить, что ее разочарование слишком велико, чтобы справиться с ним сразу,но что мы можем сделать многое для того, чтобы предотвратить новыеразочарования. Возьмем, к примеру, то решение, которое она принимает в данныймомент: не будет ли она — через месяц, через год — глубоко сожа­леть о прекращениилечения

Тельма ответила, что хотя я, может быть, иправ, она твердо решила прекратить терапию. Она сравнила наш сеанс вприсутствии Мэтью с визитом к онкологу по поводу подозрения на рак.

— Вы оченьволнуетесь, боитесь и откладываете визит со дня на день. Наконец, врачподтверждает, что у вас рак, и все ваши вол­нения, связанные с неизвестностью,заканчиваются — но счем же вы остаетесь

Когда я попытался привести в порядок своичувства, то понял, что моей первой реакцией на решение Тельмы было: "Как тымо­жешь так поступитьсо мной" Хотя моя обида, несомненно, была следствием моего собственногоразочарования, я также был уверен, что это реакция на чувства Тельмы ко мне. Ябыл виновником всех ее утрат. Именно мне пришла в голову идея встретиться сМэтью, и именно я отнял у нее все иллюзии. Я был разрушителем иллю­зий. Я понял, наконец, чтовыполнял неблагодарную работу. Само слово "разрушение", несущее в себе сильныйнегативный оттенок, должно было насторожить меня. Мне вспомнился "The IcemanCometh" 0'Нила и судьба Хайке, разрушителя иллюзий. Те, кого он пытался вернутьк реальности, в конце концов восстали против него и вернулись к иллюзорнойжизни.

Я вспомнил сделанное несколько недель назадоткрытие, что Тельма прекрасно знала, как наказать Мэтью, и не нуждалась в моейпомощи. Думаю, ее попытка покончить с собой действительно была попыткой убийства, итеперь я полагал, что ее решение прекратить терапию тоже было формой двойногоубийства. Она считала прек­ращение лечения ударом для меня — и была права! Она прекраснопонимала, как важно было для меня добиться успеха, удовлетво­рить свое интеллектуальноечестолюбие, довести все до конца.

Ее месть была направлена на фрустрацию всехэтих целей. Не­важно,что катастрофа, которую Тельма приготовила для меня, поглотит и ее: фактическиее садомазохистские тенденции прояв­лялись настолько явно, что ее не могла не привлекать идеядвой­ной жертвы. Яусмехнулся про себя, поняв, что думаю о ней на профессиональном жаргоне. Сталобыть, я и правда зол на нее.

Я попытался обсудить это сТельмой.

— Ячувствую, что Вы злитесь на Мэтью, и спрашиваю себя, не обиделись ли Вы также ина меня. Было бы вполне естественно, если бы Вы сердились — и очень сильно сердились— на меня. В концеконцов, Вы должны чувствовать, что в каком-то смысле именно я довел Вас доэтого состояния. Это мне пришла в голову идея пригласить Мэтью и задать ему тевопросы, которые Вы зада­ли. —Мне показалось, она кивнула.

— Если этотак, Тельма, то разве существует более подходящий случай разобраться с этим,чем здесь и сейчас, во время терапии Тельма еще энергичнее покачалаголовой.

— Мойрассудок говорит мне, что Вы правы. Но иногда вам просто приходится делать то,что вы должны делать. Я обещала себе, что больше не буду пациенткой, и ясобираюсь выполнить свое обещание.

Я сдался. Это была скала. Наше время давноистекло, а мне нужно было еще поговорить с Гарри, которому я обещал десятьминут. Прежде чем расстаться, я взял с Тельмы несколько обяза­тельств: она обещала еще разподумать о своем решении и встре­титься со мной через три недели, а также завершить своюиссле­довательскуюпрограмму и встретиться через шесть месяцев с психологом для проведенияповторного тестирования. У меня ос­талось впечатление, что, хотя она, возможно, и выполнит своеобя­зательство передисследованием, мало шансов на то, что она возоб­новит терапию.

Одержав свою пиррову победу, она смоглапозволить себе нем­ного великодушия и, покидая мой кабинет, поблагодарила меня заусилия и заверила, что если она когда-либо решится возобновить терапию, я будупервым, к кому она обратится.

Я проводил Тельму в приемную, а Гарри— в свой кабинет. Онбыл прям и краток:

— Я знаю,что значит оказаться в цейтноте, док, — я тридцать дет в армии— и понимаю, что Вывыбились из графика. Это зна­чит, у Вас на целый день нарушено расписание, правда

Я кивнул, но заверил его, что у меня хватитвремени поговорить с ним.

— Хорошо, яне задержу Вас надолго. Я—не Тельма. Я не хожу вокруг да около. Я перейду прямо к делу.Верните мне мою жену, доктор, прежнюю Тельму, — такую, какой она всегдабыла.

Тон Гарри был скорее умоляющим, чемугрожающим. Но я все равно не мог заставить себя сосредоточиться и не смотретьна его огромные руки — руки убийцы. Он продолжал описывать ухудше­ние состояния Тельмы с тех пор,как она начала работать со мной, и теперь в его голосе звучал упрек. Выслушав,я попытался успо­коитьего, заявив, что длительная депрессия так же тяжела для се­мьи, как и для пациента. Пропустивмое замечание мимо ушей, он ответил, что Тельма всегда была хорошей женой и,возможно, ее симптомы обострились из-за его частых отлучек и долгих поездок.Наконец, когда я сообщил ему о решении Тельмы прекратить те­рапию, он почувствовал облегчениеи остался доволен: он уже не­сколько недель уговаривал ее сделать это.

После ухода Гарри я сидел усталый, разбитыйи злой. Боже, ну и парочка! Избавь меня от них обоих! Какая ирония во всемэтом. Старый кретин хочет вернуть "свою прежнюю Тельму". Неужели он так"рассеян", что даже не заметил, что у него никогда небыло "прежней Тельмы" Прежняя Тельма отсутствовалапоследние во­семь лет,целиком погрузившись в фантазии о любви, которой никогда не было. Гарри неменьше, чем Тельма, жаждал погрузиться в иллюзию. Сервантес спрашивал: "Чтопредпочесть: мудрость бе­зумия или тупость здравого смысла" Что касается Тельмы иГар­ри, было ясно,какой выбор они сделали.

Но проклятия в адрес Тельмы и Гарри и жалобына слабость человеческого духа — этого хилого существа, не способного жить без иллюзий, сладкихснов, жи и самообмана — были плохим уте­шением. Настало время взглянуть правде в глаза: я, без сомнения,загубил все дело и не должен сваливать вину ни на пациентку, ни на ее мужа, нина человеческую природу.

Несколько дней я проклинал себя и сожалел оТельме. Вначале меня беспокоила мысль о ее возможном самоубийстве, но в концеконцов я успокоил себя тем, что ее гнев слишком явно направлен вовне, и вряд лиона повернет его против себя.

Чтобы справиться с самообвинением, япопытался убедить себя, что применял верную терапевтическую стратегию: Тельмадействи­тельно находилась в крайне тяжеломсостоянии, когда обратилась ко мне, и было совершенно необходимо сделать что-то. Хотя она итеперь не в лучшей форме, вряд ли ее состояние хуже, чем внача­ле. Кто знает, может быть, ей дажелучше, может быть, мне удалось разрушить ее иллюзии, и ей необходимо побыть водиночестве, чтобы залечить свои раны до того, как продолжать какую-либоте­рапию Япытался применять болееконсервативный подход в те­чение четырех месяцев и был вынужден прибегнуть крадикально­мувмешательству только тогда, когда стало очевидно, что другого выходанет.

Но все это был самообман. Я знал, что у меняесть причина чув­ствовать себя виноватым. Я опять стал жертвой самонадеяннойуверенности, что могу вылечить любого. Сбитый с толку своей гор­дыней и любопытством, я с самогоначала упустил из виду двадца­тилетнее подтверждение того, что Тельма — не лучший кандидат дляпсихотерапии, и подверг ее болезненной процедуре, которая, если рассуждатьздраво, имела мало шансов на успех. Я разрушил защиты, а взамен ничего непостроил.

Возможно, Тельма была права, защищаясь отменя. Возможно, она была права, когда говорила, что "еще одна доза лекарстваубь­ет пациента". Вобщем, я заслужил обвинения Тельмы и Гарри. К тому же, я подставил себя подудар и в профессиональном плане. Описывая этот случай на учебном семинаре парунедель назад, я вызвал большой интерес. Теперь я дрожал, представляя себевоп­росы коллег истудентов на ближайшем семинаре: "Расскажите дальше. Как развивалисьсобытия"

Как я и подозревал, Тельма не явилась вназначенный час че­резтри недели. Я позвонил ей, и у нас состоялся короткий, но примечательныйразговор. Хотя она была непреклонна в своем решении навсегда оставить рольпациентки, я ощутил в ее голосе гораздо меньше враждебности. Она не простопротив терапии, по­делилась Тельма, просто терапия ей больше не нужна: она чувствуетсебя намного лучше, безусловно, гораздо лучше, чем три недели назад! Вчерашняявстреча с Мэтью, —неожиданно произнесла она, — необычайно помогла ей.

— Что СМэтью Как это произошло — воскликнул я.

— О, мы сним прекрасно поболтали в кафе. Мы договорились встречаться и беседовать друг сдругом примерно раз в месяц.

Pages:     | 1 |   ...   | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 |   ...   | 43 |    Книги по разным темам