Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 |   ...   | 44 |

На самом деле слайды подбирались наугад:никаких четко выраженных больных или здоровых клеток там не было. Далее, следуяпрограмме эксперимента, Бейвелас оценивал количество правильных и ошибочныхответов в процентном соотношении как 60 к 40. Содержание ответа, разумеется, неимело при этом никакого значения.

Высказывая свои догадки по поводу каждойклетки, участники эксперимента, таким образом, начинали строить свои теории. Имказалось, что у больной клетки наличествует небольшое затемнение, котороеотсутствует у здоровых. Поскольку, как им сказали, правильность ответовсоставляет 60 процентов, они, вглядываясь в снимки, добавляли, что, помимозатемнения, у больной клетки есть еще небольшая УвисюлькаФ снизу. И опять ониузнавали, что правы в своих догадках только на 60 процентов. Вглядываясь вснимки еще и еще, они все более усложняли свою теорию относительно УбольныхФ иУздоровыхФ клеток.

По окончании эксперимента А. Бейвеласпопросил одного из участников изложить в письменном виде свою теориюопределения различий между больными и здоровыми клетками. Затем совсем новомучеловеку, не принимавшему участия в эксперименте, было предложено изучитьнаписанное и по своему усмотрению либо принять эту построенную на догадкахтеорию, либо внести в нее поправки, если это покажется необходимым.

Новичок ознакомился с теорией и сталрассматривать слайды. Точность его предположений также оценивалась на уровне 60процентов. Таким образом, у него складывалось мнение, что предложенная теориясоответствует действительности примерно наполовину. Поэтому своими догадками онначинал все более услож­нять ее, создавая собственную, еще более витиеватую теорию,которую ему было предложено изложить в письменном виде и передать новомуучастнику, уже третьей стадии эксперимента. Задание оставалось прежним: изучитьпредложенную теорию и либо принять, либо улучшить ее. Побуждаемый ксовершенствованию все теми же 60 процентами точности его догадок, новичок ещебольше усложнял теорию.

Конечный результат трудов третьегоучастника был вручен четвертому новичку с теми же инструкциями. Попыткаразобраться в неимоверно усложнившейся теории закончилась тем, что четвертыйотбросил бумагу в сторону со словами: УДа пошло оно все к черту!Фа— и принялся создавать новую,существенно более простую теорию на основании собственных догадок (верных, каквы уже догадались, лишь на 60 процентов). Изложенные на бумаге выводычетвертого были переданы следующему новичку и т.д.

А. Бейвелас обнаружил, что теорииразвиваются по синусоиде, усложняясь от поколения к поколению до такой степени,что все заканчивается революцией, отбрасывающей изжившие себя построения.Научный поиск начинается заново, проходя тот же путь постепенного и всебольшего усложнения, пока не является УновичокФ и не выбрасывает предыдущуютеорию в мусорный ящик.

Мне кажется, это описание отражает историюразвития терапии, да, пожалуй, и всех научных поисков. Если допустить, чтолюбой практикующий терапевт, независимо от того, как он лечит, получаетположительный результат в 50—60 процентах случаев, он, в конце концов, придет к некой гипотезеотносительно своего метода лечения. Каждая неудача только усложняет этугипотезу, которую, как эстафету, принимают следующие поколения. Однако,обнаружив, что она верна процентов на 60, в целях совершенствованияисследователи возводят новые надстройки, передавая все запутанное теоретическоепостроение своим последователям. Наступает определенный момент, и начинающиетерапевты изрекают: УНачнем-ка мы все сначала и взглянем на это дело по-иномуФ.В результате появляется упрощенная теория, после чего все повторяетсявновь.

Мне кажется, что поведенческая терапиявозникла как отрицание теорий психоанализа, которые стали настолько заумными исложными, что в них с трудом можно было разобраться. Сейчас мы видим, как всебольше усложняется поведенческая терапия, особенно за счет весьма запутанныхтеорий обучения и познания. Многие из нас стали заниматься семейной терапией снамерением сформулировать ясную, простую теорию, избавленную от всякихзатейливых излишеств, не относящихся непосредственно к самому процессу лечения.Однако среди нас уже появляются энтузиасты, навешивающие свои изыски на строгоездание теории и тем самым внося свою лепту в бурный эпистемологическийкруговорот.

Подытоживая, можно предположить, что восновании теорий в области психотерапии лежат стихийные изменения, а не нашиметодики. В таком случае конечный результат будет достаточноудовлетворительным, что, во-первых, дает нам веские основания считать изменениярезультатом наших действий и, во-вторых, объясняет неизменное единодушие в этомвопросе коллег и преподавателей. Передавая свое дело новым поколениям, мыверим, что те, кто следует за нами, будут совершенствовать наши теории, в товремя как они, в оправдание собственных промахов, все более запутывают их. Всеэто не всегда приводит терапевта к выводу, что связь между исходом лечения иего усилиями, возможно, чисто случайная. Вот в таком состоянии неопределенностиоказался и я, занимаясь исследованиями природы терапии и ее практическогоприменения. В этом состоянии я пребываю и по сей день.

Что такое психотерапия

Помимо раздумий о том, воздействует ли, всамом деле, психотерапия на болезнь, исследователям не мешало бы четкоопределить, что является психотерапией, а чтоа— нет. Это не менее сложнаязадача, чем установить, что такое шизофрения или что такое гипноз и какопределить границы того и другого. Трудно отделить терапию от другихвоздействий. Можно ли считать терапией хороший совет Является ли терапиейкакое-либо чисто случайное положительное воздействие Если буйно помешанногопомещают в больницу и накачивают лекарствами, терапия ли это Если да, то кемже тогда являются преступники, которых для исправления заключают втюрьму

Полагаю, что терапию можно определить какдобровольное обращение клиента к психотерапевту с целью изменения своегосостояния. Но ведь психотерапевтам приходится работать не только в лечебныхзаведениях, но и за их пределами, причем с клиентами, отнюдь не склонными ксотрудничеству. Нельзя изучать терапию вне социального контекста. Стоитотметить появление нового аспекта в психотерапииа— ее использование для обузданиялюдей и предотвращения общественных беспорядков. Полагая, что эти задачи могутрешить психотерапевты, правительство выделяет средства на создание центровпсихического здоровья в районах, где обитает беднота. В каком качествевыступает в подобном случае терапевт Как орудие социального контроля или какврач, оказывающий помощь клиенту Возникают и другие вопросы относительно того,кому служит психотерапевт. Не является ли он проводником интересов государствапо отношению ко всему обществу А по отношению к семьеа— разве он не действует винтересах родителей, желающих обуздать своего ребенка, чего бы это ни стоилоВозьмем, далее, проблемы брака. Муж готов заплатить кому-то другому, чтобы тотслушал жалобы его жены. Этим другим является терапевт. Разве, выслушивая жену,он тем самым не работает в интересах мужа

В последние десятилетия социальный аспекттерапии становится все более заметным, и мы больше не можем рассматривать еекак взаимное общение двоих. Терапияа— это бизнес, этоа— призвание, этоа— орудие множествасил.

Везде ли одинаково лечат

До недавнего времени мы могли заниматьсяисследованиями в области терапии, в значительной мере не принимая в расчетконкретные обстоятельства ее использования. Однако сегодня, когда методики исферы применения психотерапии стали чрезвычайно многообразны, простые подходы кэтой науке более невозможны. Очевидно, что лечебная практика и ее теоретическоеобоснование будут различны в различных обстоятельствах. Так, участнопрактикующего терапевта, располагающего состоятельной клиентурой, будетсвоя теория и практика. Он имеет возможность не спеша и обстоятельно заниматьсяс каждым клиентом, дотошно изучая природу и корни его недуга. В данном случаетеория предполагает выявление скрытых мотивов в психике клиента, постепенноепреодоление его сопротивления и наличие в его прошлом множества воздействий,определивших настоящее состояние его сознания.

Однако такая теория и такой подход будутвыглядеть неуместными в психиатрической больнице для бедных и низших слоевнаселения. Разве возможно обстоятельное изучение детских фантазий, когда порешению суда, а отнюдь не добровольно, на приеме у терапевта сидит пьяница-муж,или разгульная жена, или сбившийся с пути праведного сын В подобной ситуациитерапевт в своей теории исходит из того, что надо не умствовать, а быстродействовать, выявляя и устраняя прямые отрицательные воздействия, четкопредставляя очередность своих действий. Здесь первоочередная цельа— не тончайшие изменения всодержании образного мышления, а радикальная перемена в поведении.

На примере этих двух крайностейисследователям должно быть ясно, что природа терапии меняется в зависимости отситуации. Даже если взять одну лишь финансовую сторону, то представления оглубине и длительности терапевтических подходов будут значительно отличаться участного практика, получающего почасовую оплату, и у терапевта, получающегозарплату от государства и выполняющего его заказ. Как говорил великий теоретикМарк Твен: УСкажите, где человек добывает свой хлеб насущный, и я изложу егообраз мыслейФ.

Возможно, самую решающую роль в историитерапии сыграла мысль о почасовой оплате. Предположим, что вместо этой мыслипоявилось бы предложение платить терапевту определенную сумму за каждогоизлеченного пациента. Думаете, теория и практика остались бы неизменнымиВозможно, мы доживем до того дня, когда страховые компании, от которых вомногом зависит характер терапии, перейдут к системе краткосрочных контрактов поспециально оговоренным конкретным проблемам с целью их успешногоразрешения.

Кому следует заниматьсяпсихотерапией

С того времени, как я начал заниматьсяизучением терапии, изменилось не только само понимание ее природы, но ипредставления о том, кому следует заниматься этим делом и где емуобучаться.

С введением лицензирования терапевты сталиобъединяться на профессиональной основе, настаивая на том, что полученная имиподготовка дает право вмешиваться в человеческие жизни, на что не имеют праваих неученые коллеги. Как известно, каждая профессия требует специальногообучения. Складывается курьезная ситуация: допустив, что терапией могутзаниматься психологи, психиатры тем самым признают, что их собственные годыобучения потрачены не на ту цель. Если психологи согласятся с тем, что терапиеймогут заниматься психиатры и социальные работники, то тем самым распишутся вбессмысленности собственных научных опытов и исследований. Если социальныеработники признают право лечить за психиатрами и психологами, то это значит,что их занятия по истории социальной службы вовсе не нужны для терапевта. Покапредставители этих уже устоявшихся профессий ведут споры, все больше новичков,не имеющих никакого отношения ни к одной из этих профессий, усердно собираютурожай на ниве семейной терапии и различных видов психологическогоконсультирования. Если им разрешено заниматься лечением, то выходит, чтоотпадает необходимость в профессиональном медицинском образовании.

Сам я начал заниматься лечением безнадлежащего обучения (хотя не совсем ясно, каким оно должно быть) и какое-товремя преподавал терапию людям, которые даже не учились в колледже. Все ониуспешно практиковали, не обладая дипломом, не завершив и одного года обучения ввысшем учебном заведении.

В шестидесятых я оставил в покое шизофрению(что бы под этим ни понималось) и направил свои усилия на работу с беднейшимислоями населения. Поскольку бедняки, как и все, нуждаются в лечении, то надобыло научить либо работающих с обеспеченными классами терапевтов пониматьбедняков, либо беднякова— работать терапевтами. Делалось и то и другое. Идя по второмупути, мы убедились: многое из того, что в иных условиях считалось неотъемлемойчастью обучения терапевта, на самом деле вовсе ему не нужно. Если из любогочеловека, интересующегося данным предметом, можно подготовить, при условиидолжного контроля, успешно работающего терапевта, стало быть, нет особой нуждыво всех этих ученых степенях, а также знаниях философии, психологии и пр. Итогиработы УсамодеятельныхФ терапевтов ничуть не хуже, а может, даже и лучше, чем утех, к кому больные стоят в очередях.

Использование метафоры

Помимо социальных аспектов, заявивших осебе в рассматриваемый период, остается еще однаа— теоретическаяа— проблема, возникшая, впрочем,почти с началом исследований в области терапии. Я имею в виду теоретическиеаналогии, или метафоры, ставшие чем-то вроде ловушки, в которую попала научнаямысль. Ограничившись развитием в заданном направлении, она не смоглаконцептуализировать появившиеся в это время новые формы терапии. Здесьдостаточно наглядно проявилась способность теории сковывать мысль. Аналогииоказались слишком узки, чтобы охватить то новое, что стало зарождаться вобласти психотерапии.

Помню, как один весьма выдающийся,умудренный знаниями психоаналитик начал свою лекцию словами: УВсе мы знаем, чтотакое сила и что такое слабость. Мышца может быть сильной и может быть слабой.Так и наше эго. Либо оно сильное, либо слабоеФ. Это типичный для нашего временивид аналогии. Но ведь по сути, эгоа— всего лишь гипотетическоепонятие, абстракция, придуманная для того, чтобы объяснить некое явление вповедении человека. Желание видеть в абстракции, как в мышце, силу или слабостьи пытаться укрепить ее, не иначе как с помощью Утерапевтической аэробикиФ,означает буквальное понимание метафоры, что может привести только ккурьезам.

Интересно отметить, что во всех трехзагадочных областях, о которых было упомянуто в начале доклада, существуетпутаница между буквальным и метафорическим пониманием. Часто приходится слышатьот шизофреника: УКогда я нервничаю, у меня в животе вьются бабочки. Ониголубого и желтого цветаФ. Во время гипноза метафорические образы, как частьтранса, толкуются буквально. В терапии мы прибегаем к аналогиям и метафорам илик построенным на иносказании историям, чтобы воздействовать на клиента, которыйвоспринимает их смысл буквально. Так и в теоретических построенияха— мы находим удачную метафору,которую потом тоже воспринимаем буквально.

Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 |   ...   | 44 |    Книги по разным темам