Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 46 |

— Да,— подтвердила я,польщенная его реакцией. — Моя нянька была ведьмой. Это была негритянка из Пуэрто Кабелло. Она заботилась обо мне, пока я не сталаподрост­ком. Моиродители работали, и когда я была ребенком, они с радостью оставляли меня на еепопечении. У нее гораздо лучше выходило присматривать за мной, чем у любого измоих родителей. Она предоставляла мне возможность де­лать все, что я захочу. Моиродители, естественно, по зво­ляли ей брать меня с собой куда угодно. Во время школь­ных каникул мы с ней отправлялисьнавестить ее семью. Это была не кровная семья, это была семья ведьм. И хотя мнене разрешалось принимать участие ни в одном из их ритуалов и сеансов транса, ятам немало увидела.

Он посмотрел на меня с любопытством, словноне верил своим глазам. Затем спросил с лукавой улыбкой:

— А чтоговорило о том, что она — ведьма

— Все. Онаубивала цыплят и предлагала их богам в обмен на их благосклонность. Она и ее знакомые ведьмы и колдуны — мужчины и женщины — танцевали до тех пор, пока невпадали в транс. Она произносила тайные заклинания, в которых была заключенасила, способная излечить ее друзей и навредить ее врагам. Онаспециализировалась на приворотном зелье. Она готовила его и з лекарственных трав и всех видов телесных выде­лений, таких как менструальнаякровь, обрезки ногтей и волосы, предпочтительно волосы с лобка. Она изготовлялаамулеты, приносящие удачу в азартных играх и в любов­ных делах.

— И твоиродители все это позволяли — спросил он с недоверием.

— Дома обэтом никто не знал, кроме меня и няниных клиентов, разумеется, — объяснила я. — Она ходила по вызовам на дом,как и любой доктор. Все, что она делала дома, — это жгла свечи в туалете заунитазом, когда мне снились кошмары. Поскольку похоже было, что это мнепомогает и среди кафельных плиток нечему было возго­раться, моя мать открыто позволялаей это делать.

Он внезапно вскочил и началсмеяться.

— Что здесь смешного — спросила я, гадая, не решил лион, что я все это выдумала. — Это правда. Я тебя уверяю.

— Тыдоказываешь что-то самой себе, и поскольку ты в этом заинтересована, то кактолько начинаешь это утвер­ждать, оно становится правдой, — сказал он с серьезнымлицом.

— Но яска зала тебе правду, — настаивала я, уверен­ная, что он имеет в виду моюняню.

— Я могувидеть людей насквозь, — сказал он спокой­но. — Кпримеру, я вижу, что ты убеждена, что я собираюсь приударить за тобой. Тыубедила себя в этом, и теперь — это правда. Вот о чем я говорю.

Я попыталась что-то сказать, но отнегодования у меня перехватило дыхание. Мне захотелось убежать, но это было бы чересчур унизительно. Онслегка нахмурился, и у меня сложилось неприятное впечатление, что он знает, что я чув­ствую. Я дрожала от подавленной злости. Тем не менее, в отдельныемоменты я ощущала необыкновенное спо­койствие. Это происходило неблагодаря какому-то созна­тельному усилию с моей стороны, однако я отчетливо чув­ствовала, что что-то во мнесдвинулось. У меня появилось туманное воспоминание, что я испытывала нечтоподобное раньше, но оно улетучилось столь же быстро, сколь ипришло.

— Что ты сомной делаешь —пробормотала я.

— Простовыходит так, что я вижу людей насквозь, — сказал он голосом, полнымраскаяния. — Невсегда и, ра зу­меется, не всех, только тех, с кем я тесно связан. Я не знаю,почему я могу видеть насквозь тебя.

Искренность его была очевидна. Впечатлениебыло та­кое, что онбольше сбит с толку, чем я сама. Он снова сел на скамейку и придвинулся ко мнепоближе. Некоторое время мы сидели в полной тишине. Было чрезвычайно приятноощущать, что можно отбросить все усилия, на­правленные на поддержаниеразговора, и не чувствовать себя бестолковой. Я поглядела вверх, на небо; онобыло без­облачно ипро зрачно, словно голубой хрусталь. Несмелый ветерок пробежалпо веткам сосны, и на нас легким дождем посыпались иголки. Потом ветерок окреп,превратился в ветер, и к нам от ближайшего платана полетели сухиежел­тые опавшиелистья. Они закружились вокруг нас, издавая тихий ритмический звук. Однимрезким порывом ветер подхватил листья и поднял их высоко в воздух.

— Это былозамечательное проявление духа, — пробор­мотал он. — И связано оно было с тобой.Ветер, листья, кружащиеся перед нами в воздухе. Маг, с которым ярабо­таю, сказал бы,что это было предзнаменование. Что-то указало мне на тебя, и как ра з в тот момент, когда я думал, что, пожалуй, лучше уйду.Теперь я уйти не могу.

Думая только о его последней фразе, ячувствовала себя необъяснимо счастливой. Эго было не триумфальное сча­стье, не то ликование, котороеощущаешь, когда ста­новишься сам себе хозяином. Это скорее было чувствоглу­бокой благости,которое не длится долго. Внезапно мое тяжеловесное ля взяло верх и потребовало, чтобы я избавилась от этихмыслей и чувств. У меня не было вре­мени тут сидеть. Я пропустила пару, не пошла вместе с моиминастоящими друзьями на ланч, пропустила свое вре­мя в бассейне.

— Пожалуй,лучше будет, если я пойду, — сказала я.

Я намеревалась сказать это с чувствомоблегчения, но когда произнесла эти слова, они прозвучали так, словно я об этомсожалею, что каким-то образом так и было.

Но вместо того чтобы уйти, я спросила егокак можно небрежнее, всегда ли он умел видеть людей насквозь.

— Нет, невсегда. — Его добрыйтон ясно показывал, что он в курсе происходящей у меня внутри сумятицы.— Старый маг, скоторым я работаю, недавно меня этому на­учил.

— Как тыдумаешь, он смог бы научить и меня

— Да, ядумаю, научил бы. —Казалось, что он поразился собственному утверждению. — Если он почувст­вует в тебе то, что чувствую я, оннесомненно попытается.

— А ты зналчто-то о магии прежде — спросила я робко, медленно оправляясь от смятения.

— ВЛатинской Америке каждый думает, что он это знает, думал так и я. В этомотношении ты мне напомнила меня самого. Как и ты, я был убежден, что имеюпонятие о том, что такое магия. Но затем, когда я по-настоящему с ней соприкоснулся, онаоказалась вовсе не такой, как я думал.

— А какойона оказалась

— Простой.Настолько простой, что это пугает, — пове­дал он. — Мы боимся магии, потому чтодумаем, что она таит в себе зло. В этой магии, с которой встретился я, нет никапли злого умысла, и поэтому она пугает сильнее всего.

Я прервала его и вставила, что он, должнобыть, имеет в виду белую магию, в противоположность черной.

— Не мелиерунды, черт возьми ! — внезапно на­бросился он на меня.

Я была настолько шокирована тем, что он сомной го­ворит в такомтоне, что судорожно ухватила ртом во здух. Я мгновенно была опять отброшена в состояние смятения.Он отодвинулся, чтобы избежать проявлений моего гнева. Он осмелился на менякричать ! Я так разозлилась, что ду­мала, что лопну от злости. В ушаху меня шумело, перед глазами плыли темные пятна. Я бы ударила его, если бы онтак ловко не отскочил от меня на безопасное расстояние.

— Ты оченьнедисциплинированна, — сказал он и сно­ва сел. — И весьма несдержанна. Твоя няня, видать, про­щала тебе все грехи и цацкалась стобой так, словно ты хрустальная.

Заметив, что я сердито нахмурилась, онпродолжил и сказал, что на самом деле закричал на меня вовсе непото­му, чторазозлился или не сдержался.

— Личноменя не волнует, слушаешь ты или нет, — о бъяснил он. — Но это волнует кое-кого еще, ради кого я и закричал на тебя.Того, кто за нами наблюдает.

Поначалу это сбило меня с толку, затем япочувствова­ла себянеловко. Я стала оглядываться по сторонам, пыта­ясь выяснить, не его лимаг-учитель за нами наблюдает.

Он, не обращая на меня внимания,продолжал:

— Мой отецникогда не говорил мне, что у нас есть постоянный свидетель. А не говорил онэтого, потому что сам об этом не знал. Точно так же, как и ты сама об этом незнаешь.

— Что зачушь ты тут несешь —мой резкий злой голос отражал то, что я в данный момент ощущала. Он закричал наменя, он меня оскорбил. Меня окончательно вывело из себя то, что он продолжалговорить так, словно бы ничего не случилось. Если он думает, что я не придамзначения его действиям, то его ждет сюрприз. Это тебе даром не пройдет, — подумала я, злобно усмехнувшисьв его адрес. — Тольконе со мной, приятель.

— Я говорюо силе, сущности, присутствии, которая не является ни силой, ни сущностью, ниприсутствием, —объяснил он с ангельской улыбкой на лице. Он, по-видимо­му, совершенно не обратил вниманияна мое воинственное настроение. — Звучит как бессмыслица, но это не так. Я имею в виду нечто такое,о чем знают лишь маги. Они на­зывают это духом. Нашим личным наблюдателем, нашим постояннымсвидетелем.

Не знаю точно, какое именно слово и какпривело к этому, но внезапно он приковал к себе мое внимание. Он продолжалговорить об этой силе, которая, по его словам, не была Богом или чем-то,имеющим хоть какое-то отношение к религии или морали. Это была безличная сила,энергия, которая оказывалась в нашем распоряжении, если только мы научимсяобращать себя в ничто. Он даже взял меня за руку, и я этому не противилась. Насамом деле, мне нравилось ощущать мягкое касание его сильной руки. Ячувствовала какое-то нездоровое очарование той странной властью, которую оннадо мной имел. Я была поражена тем, что желаю сидеть с ним на этой скамейке добесконечности и держать свою руку в его.

Он продолжал говорить, а я — прислушиваться к каж­дому его слову. Однако в то жевремя мое извращенное лю­бопытство жаждало у знать, когда же он схватит меня за ногу. Поскольку я знала,что моей руки ему будет недоста­точно, а остановить его я никак не смогу. Или я просто не хочуничего делать, чтобы его остановить

Он объяснил, что был столь же неосторожными расх­лябанным, каклюбой другой, но ни о чем другом он понятия не имел, поскольку был в плену удуха времени. — Чтотакое дух времени т — спросила я его грубым холодным тоном — пусть не думает, что мненравится быть с ним.

— Магиназывают его модальностью времени, — ответил он. — В наши дни — это заботы среднего класса. Я — представитель мужской частисреднего класса, точно так же, как ты — представительница его женскойчасти...

— Такиеклассификации не представляют никакой ценности, — грубо прервала я, выдергивая унего свою руку. — Этопросто обобщение.

Я посмотрела на него сердитымподозрительным взгля­дом. Что-то потрясающе знакомое было в его словах, но я не моглавспомнить, где я их раньше слышала и что они для меня значили. Однако у менябыло чувство, что они были жи зненно для меня важными, если бы только я могла вспомнитьто, что знаю по этому поводу.

— Неприписывай мне этот социологический вздор, — сказал он весело. — Я так же, как и ты, прекрасноэто знаю.

Внезапно на меня нахлынула волна полной безысход­ности, под ее воздействием ясхватила его руку и укусила ее.

— Яискренне сожалею об этом, — промямлила я в тот же момент, еще прежде, чем он оправился отнеожидан­ности.— Я не знаю, почему яэто сделала. Я с детства нико­го не кусала.

Я, не сводя с него глаз, отодвинулась надальний конец скамейки, готовая к его во змездию. Его не последовало.

— Тысовершенно примитивна, — это было все, что он сказал, изумленно потирая своюруку.

У меня вырвался вздох глубокогооблегчения. Его в ласть надо мной пошатнулась. И я вспомнила, что у меня ещебыли с ним старые счеты. Он сделал меня посмешищем среди моих друзей—студентов-антропологов.

— Давайвернемся к нашей изначальной проблеме, — н ачала я, стараясь пробудить в себе гнев. — Зачем ты рас­ска зывал мне всю эту белиберду о сыне Эванс-Притчарда Ты ведь наверняка понимал, что я поставлю себя в ид иотское положение.

Я внимательно следила за ним, посколькубыла увере­на, чтотакая конфронтация после укуса наконец лишит его самообладания или хотя быпошатнет его. Я ожидала, что он закричит, утратит свою дерзость исамоуверенность. Но он оставался невозмутимым. Он сделал глубокий вдох, и лицоего приняло серьезное выражение.

— Я знаю,что выглядит это так, словно люди просто рассказывают басни ради собственногоразвлечения, —на­чал он легкимнебрежным тоном. —Однако все здесь не­сколько сложнее. — Он тихо засмеялся, затем напомнил мне, что тогда он еще не знал,что я изучаю антропологию и что я поставлю себя в неловкое положение. Он намгно­вение замолчал, как будто подыскивая подходящие слова, затембезнадежно пожал плечами и добавил:

— Я немогу сейчас объяснить тебе, почему я пред­ставил тебе своего друга как сынаЭванс-Притчарда, для этого мне сначала пришлось бы расска зать тебе много всего о себе и моих целях. А это сейчаснереально.

— Почемунет

— Потомучто чем больше ты будешь обо мне узнавать, тем больше ты будешь привязываться,— он задумчивопос­мотрел на меня, ипо выражению его глаз я поняла, что он говорит искренне. — И я имею в виду не ментальнуюпривязанность. Я хочу сказать, что ты привяжешься ко мне лично.

От такого вопиющего проявления наглости комне вер­нулась вся мояуверенность. Я засмеялась своим испытан­ным саркастическим смехом иотрезала:

— Тысовершенно отвратителен. Знаю я ваше отродье. Ты — типичный пример самодовольноголатиноамерикан­ца, скоторыми я воевала всю свою жизнь.

Заметив на его лице удивленное выражение,я до­бавила своимсамым вы сокомерным тоном:

— Как этотебе пришло в голову, что я к тебе привя­жусь

Он не покраснел, как я ожидала. Он хлопнулсебя по коленям и стал неудержимо хохотать, словно ничего смеш­нее в своей жизни не слышал. И кмоему полнейшему изум­лению, стал толкать меня в бок, как будто я быларебенком.

Опасаясь, что рассмеюсь — я боялась щекотки, — я возмущенновзвизгнула:

— Как тысмеешь ко мне прикасаться !

Я вскочила, собираясь уйти. Меня трясло. Азатем я поразила себя тем, что снова села.

Видя, что он готов опять начать толкатьменя в ребра, я сжала руки в кулаки и выставила их перед собой:

— Если тыеще раз меня коснешься, я разобью тебе нос, — предупредила я его.

Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 46 |    Книги по разным темам