Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 28 |

Дионисий увлекался скореевнешней стороной в ущерб психологической разработке образа человека. Для егоработах характерно предельное облегчение фигур, высветление и тонкаянюансировка колорита, подчеркивание воздушной пространственности, стремление кизощренной красоте. К числу его созданий отнесем икону УБогоматерь ОдигитрияФ,а также фреску собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря УПоклонениеволхвовФ.

Иконопись этого периодадостигла непревзойденного совершенства художественной формы.

ТЕМА XV

КУЛЬТУРА ИМПЕРАТОРСКОЙРОССИИ

поху Московского царствасменяет не менее трудное и противоречивое время, которое мы назовемИмператорской Россией. Начало этой эпохе положил Петр I Великий, проведя коренную, как казалось, ломку всегостарого, УотжившегоФ, недееспособного, прорубив Уокно в ЕвропуФ. Мы не будемостанавливаться подробно на самих реформах, а наметим лишь их основныенаправления. Главное, понять сущность и значение новаторств Петра длякультурно-исторического развития России.

Народно-религиозныедвижения, раскол, попытки приоткрыть занавес во времена царя АлексеяМихайловича, реформаторские идеи фаворита Софьи князя Голицына так или иначеподготовили страну к широким изменениям. Реформа была неизбежна, однако, шлаожесточенная борьба между сторонниками и противниками нового, выматывавшаяРоссию, и к началу XVIII столетия сложилась странная ситуация, когда основнаямасса населения стала индифферентной к возможному развитию событий. Расприпереместились в высшие сферы, а народ остался наблюдателем. Страна вошла внекий динамический тупик, который мог быть разрешен не умеренной реформой,основанной на народном сознании, но крайними мерами, насилием сверху, причемволей одного лица. Сложные перипетии российской истории ослабили обапротивоборствующих лагеря. Таким образом, с одной стороны, вокруг Петра не былодейственных сдерживающих сил, но, с другой, – ему почти не на кого было опереться. Поэтому первые же шаги порасширению роли дворянства, то есть служилых людей, обязанных своим возвышениемтолько царю, и развитие образования были жизненно необходимы Петру.

Жесткие меры,предпринятые Петром против духовенства, как это ни странно для такойрелигиозной страны, не вызвали особых протестов среди населения. Постоянноеотрицание в кругах высших и средних церковных иерархов идей стихийныхнародно-религиозных движений отбросило тех людей, в ком еще живо былонравственное и религиозное самосознание, в стан оппозиции. Быть может, это и непомогло особенно Петру, но, во всяком случае, не затруднило ход реформ.

Парадоксально, но вРоссии, которая славилась своими общественными устоями, хотя была, возможно,менее культурна, чем западные страны, но где всегда четко осознавали границыдозволенного, царь творил, что хотел, переходя от одной циничной выходки кдругой. Таким образом, введение нового происходило не через запрет или отменустарого, а путем откровенного оплевания этого УстарогоФ, втаптывания его вгрязь, глумления над ним. И здесь снова проявляется тот дуализм, о котором шларечь выше. Новое проявляет себя не движением вперед, а демонстративнымотталкиванием от прошлого, когда для предполагаемого изменения содержаниякультуры необходимо прежде всего отринуть форму, Устарые одеждыФ, что однаковоспринимается как посягновение на самые основы российской жизни. Возможноинтуитивно осознавая это, Петр и стремился к изменению формальных, внешнихсторон российского общежития: заставлял носить немецкое платье, говорить назаграничный манер, брил бороды. Но при всем это глубинное содержание культурыне изменялось, варьировалась форма, которая и воспринималась как содержание.

Многие критики петровскихреформ говорят о поверхностности изменений, их чисто внешней эпатажности, закоторой не стоит глубокого содержания. Но не следует так низко оцениватьзначение этой, казалось бы, внешней прививки новых культурных элементов.Нововведения уже сами по себе имели знаковый характер, то есть в своей формеони были содержательны. Всякий культурный факт прежде всего проявляет себявовне. И первая отрицательная реакция на новизну, связана с формой еепроявления, а не с содержанием. А приятие внешнего расчищает дорогувнутреннему. Необходимо было приучить людей к новой одежде, европейскомуэтикету, обучить языкам, чтобы вместе с этим безболезненно протащить новуюидеологическую программу.

ПостроениеСанкт-Петербурга также укладывается в указанную парадигму. В России в течениедлительного времени самым святым местом была Москва. Теперь же Петр как быподавляет прежнюю святость, потерявшую, с его точки зрения, значение в новыхусловиях. Разрушая УстарыеФ ориентиры, нельзя было упустить и Москву.

Как Петр поставил себя воглаве русской церкви, так он поставил Петербург над Москвой, государственностьнад УлживойФ, то есть отжившей, святостью. И в этом смысле, постоянноенаименование Петербурга УпарадизомФ (раем) есть попытка создания новойсвятости, нового святого пространства. Как Москва в прежние временаотталкивалась от Константинополя, так теперь Петербург отталкивается от Москвы.УПетербург – ТретийРимФ. И то, что в 1721 году Петр принимает сан императора, одновременно отметаясобственно русскую традицию, подтверждает подобный взгляд.

Да, Россия вошла в числоевропейских государств по стилю официальной жизни. Но Петр понимал, что судьбанового члена европейского сообщества не будет простой. И его величайшейзаслугой перед Отечеством является, конечно же, создание регулярной армии и флота,выход кморям.

Тем не менее, в реформахПетра много в них случайного, произвольного, стихийного. Разрушение сменяетсясозиданием, чтобы снова вернуться к разрушению. Петр I идет через круговоротбесконечного повторения, гигантские потери как в человеческом, так и вфинансовом плане, но при этом какая-то неиссякаемая жизненная сила, которуюничто не может сломить, двигала его вперед. Все это напоминает расточительностьприроды в ее слепом стихийном творчестве, что еще раз подтверждает глубинный,почти неосознаваемый характер проявлений российской культуры, ее неизбывнуюприродность, почвенность. И в этом, несмотря на антинациональную одежку реформ,их глубокая национальность. Страна получила такую реформу, какую заслуживала.

В целом весь XVIII векпрошел под эгидой преобразований Петра, и монархи, в разное время бывшие напрестоле, а особенно Елизавета и Екатерина II, ощущали себя наследниками ипродолжателями его дела. Это столетие забыло многие противоречия, возникшие впериод реформ. Необходимо было пожинать первые плоды и окончательнообустраиваться. Если при Петре развитие новой культуры непосредственно связанос деятельностью императора и приближено ко двору, то уже в эпоху ЕкатериныВеликой культурное творчество выходит из узких придворных рамок на широкийнациональный простор. Зародившаяся во времена Петра светская интеллигенция начала становиться значительной силой тогдашнегокультурного поля. Аристократическая Россия начала образовываться уже совсемпо-западному.

Екатерининская эпоха нетолько продолжает дело Петра, но и составляет ему определенный контраст: УПетрсоздал русским тело, а Екатерина вложила в них душуФ, – говорили тогда. Действительно, время Екатерины II стало началом сознательной общественной жизни.Прежнее культурное самосознание еще долго влияло на духовное состояние России,несмотря на изменение внешних условий. И только в рассматриваемую нами эпохубыла признана важность общественной теории и необходимость сознательногообщественного поведения. Такой переход произошел прежде всего под влияниемкнижнойкультуры, которая сталаглавной трибуной разворачивавшегося на Западе и затронувшего РоссиюПросвещения.Главной идеей, которая способствовала развитию российского общественногосамосознания стала мысль о том, что общественный строй в интересахУчеловечестваФ может и должен быть перестроен на УразумныхФ началах. Но это, всвою очередь, полностью размежевало традиционное и критическое направления вновой, формирующейся культуре, чего практически не было при Петре. И тогдаоказалось, что новая культура как основа социального строя находится в полномпротиворечии с новой культурой как основой сознательного отношения к жизни.Культура власти оказалась сильнее, чем власть культуры. Понятно, что властьвыбрала первое направление. В качестве идеологии, которая была призвана сыгратьохранительную функцию против проникновения в российскую культуру прежде всегоидей французской революции, была выбрана идеализация старины. Но никоим образомнельзя считать это обращение к прежней культурной традиции простымвосстановлением утраченной в XVII – началеXVIII века преемственной связи. Старая Россия со своими традициями и обычаямиокончательно ушла в прошлое, и только поэтому стала возможной ее идеализация.Таким образом, время правления Екатерины II является родоначальником двухведущих тенденций в русской общественной жизни: националистической икритической, –впоследствии проявившихся в самых различных формах.

Одним из самых сложныхдля культурологического анализа является XIX век, потому что здесь, какникогда, мы встречаемся со множеством культурных процессов, протекающих вразных направлениях. Век противоречивый, неоднозначный во всех своихпроявлениях.

Культура начала XIX векабыла бурной и прекрасной. Победа в Отечественной войне принесла в обществосамые серьезные надежды на изменение. Крестьяне верили, что после окончаниявойны получат освобождение от крепостной зависимости, многие образованныедворяне верили в реальную возможность изменения существующего государственногоустройства, или хотя бы в его либерализацию. В общем и целом все во что-товерили. И в этом отношении культура данного столетия есть культура великихзамыслов, надежд, иллюзий, мечтаний. Россия переживала сильнейший духовныйвзлет, что дало повод некоторым исследователям говорить о золотом веке российской культурыприменительно к XIX столетию.

Происходит резкаядифференциация культурныхпластов. Вместо двух культур,УвысокойФ и УнизкойФ, дворянской и крестьянской, разделенных небольшимитончайшими прослойками, формируется та множественность, которая и раздробляетнаши представления о культуре XIX века в целом. Таким образом, параллельнососуществуют: собственно дворянская культура, помещичья культура, разночинская,крестьянская, мещанская, – и приэтом все они серьезно отличаются друг от друга. С этого столетия можно говоритьо принципиальном различии культуры города и деревни. Окончательно сформировалсятип русскогоинтеллигента.

Наиболее важной длясуществования российской культуры явилось противостояние двух тенденций, окоторых мы уже говорили применительно к екатерининской эпохе: ориентация наЗапад и ориентация на Россию, а в конечном итоге это противопоставлениеиррациональной и рациональной сторон российской культурной жизни.

В яркой художественнойформе они отразились в романе И. А. Гончарова УОбломовФ. Штольц– убежденный западник, деловой человек, оченьэнергичный, всегда чем-то занятый, резкий, и Обломов – вечно лежащий на диване, сонливый, не любящий торопиться,мечтательный, постоянным атрибутом которого являются халат и туфли. Казалосьбы, все ясно – Россиинужны люди дела, которые поднимут ее экономику, разовьют культуру, но выводэтого романа-исследования до парадоксальности противоположен: Штольцы опасныдля России. Мы – Обломовы,и в этом наша судьба. Россия сильна своей патриархальностью, традиционностью,которые выступают гарантами целостности российского культурного сознания иэтико-нравственных ценностей.

Всякие социальныепотрясения на российской почве приводят всегда, прежде всего, к разрушениюморальных устоев российского человека, что в свою очередь до предела обостряетсами процессы тех или иных радикальных изменений. Пока в каждом из нас живетхоть чуточку Обломова, российская культура будет незыблемой.

В российской общественноймысли уже в первой половине столетия оформилось идейное противостояниеславянофилови западников. Все началось с опубликованного в 1836 году П. Я. Чаадаевым УФилософического письмаФ, в котором он выступил срезкой критикой российской культуры. Человек, долгое время пробывший заграницей, представил некий обвинительный акт российскому народу и его культуре.Он писал об умственной и духовной отсталости великороссов, о неразвитостипредставлений о долге, справедливости, праве и порядке, об отсутствиикакой-либо самобытной человеческой УидеиФ. УНароды существа нравственные точнотак же, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитываютгоды. Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов.Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в родчеловеческий, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок мируФ,– писал Чаадаев. Его идеи попали на подготовленнуюпочву, сразу породив бурную полемику о сущности российской культуры, ее историии путях ее дальнейшего развития. Общественное мнение разделилось на дваполярных лагеря: славянофилов и западников.

Видными представителямиславянофильства были ИванКиреевский (1806-1856) иАлексей Хомяков(1804-1860). Их основная идеязаключена в принципе целостности человеческого духа. Понятию УразумаФ немецких философов онипротивопоставили категорию УдухаФ, которая оказывается полнее и глубже.Адекватное восприятие жизни и реальных процессов немыслимо без целостногодуховного усилия, сочетающего в себе как отвлеченно-аналитическое начало, так ирелигиозно-мистическое. Истина доступна только цельному человеку, сочетающему всебе логическое мышление, УсердцеФ, эстетический смысл, совесть, любовь. Особоеместо в концепции славянофилов занимает идея соборности, до сих пор до конца не понятая и не оцененная. Под соборностьюХомяков понимал свободное духовное единство людей в деле совместного пониманияправды, в деле совместного отыскания пути к спасению, основанное на единодушнойлюбви к Богу. Православие для славянофилов – религия любви и в силу этого оно предполагает как свободу, так иединение. Идеи славянофильства были развиты К. С. Аксаковым и Ю. Ф. Самариным.Ко второй волне славянофильства принято относить Н. Я. Данилевского, Н. Н.Страхова и К. Н. Леонтьева.

Pages:     | 1 |   ...   | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 |   ...   | 28 |    Книги по разным темам