Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 58 |

Коренная и ничем неизгладимая разница,– пишет г.Михайловский, – междуотношениями человека к человеку и к остальной природе состоит прежде всего втом, что в первом случае мы имеем дело не просто с явлениями, а с явлениями,тяготеющими к известной цели, тогда как во втором цель эта для человека несуществует. Различие это до того важно и существенно, что само по себе намекаетна необходимость применения различных методов к двум великим областямчеловеческого ведения...*

*Отечественные записки. 1869. № 11. Отд. 2,19 (в статье Что такое прогресс).

Задав себе вопрос: что такое цель Онотвечает, что это желательное, приятное, должное. Исключив категорию должного,действительно характеризующую общественные цели, мы можем, прежде всего,возразить автору, что данный им ответ одинаково относится как к целям,преследуемым животными на всех ступенях жизни, так и целям человеческим. Нежелательность или приятность отличает некоторые человеческие цели (целиобщественные), а общежелательность и общеприятность, если будет позволено таквыразиться, т.е. желательность и приятность достижения не только дляпреследующего субъекта, но и для массы, непосредственно не принимающей в нейучастия...

Но тут мы встречаемся с новым аргументом г.Михайловского; мы не можем, говорит он, общественные явления оценивать иначе,как субъективно. Сочувственный опыт вместе с опытом личным, комбинируясьизвестным образом, входит в наше психическое содержание и, наряду с категориямиистинного и ложного, устанавливает категорию приятного и неприятного,желательного и нежелательного, нравственного и безнравственного, справедливогои несправедливого. Отрешиться от этой стороны эмпирического содержания нашегоя столь же трудно, какпроизвольно вычеркнуть из своей памяти какие-нибудь знания. Поэтому комбинацияощущений и впечатлений, составляющая предвзятое мнение, с которым человекприступает к какому бы то ни было исследованию, в области общественных явленийосложняется новым элементом, элементом нравственным*. Но почему лосложняетсяВ других областях знания это предвзятое мнение может состоять из суеверий ивообще эмпирически усвоенных некритических мнений о связи, существующей междуявлениями, но, благодаря обработанности и общепризнанности теорий этихобластей, чаще оно заключается в приверженности к той или другой научноразвитой гипотезе.

* Отечественныезаписки. 1869. № 11. Отд. 24.

Обществознания как единой науки о законахобщества покуда не существует, а потому и последнего рода предвзятое мнение усоциологов встречается реже, чем некритическое эмпирическое содержание и,конечно, именно традиционная нравственность, т.е. представление о началахобщественности. Нравственный элемент неосложняет предвзятое мнение, а просто составляет его, но предвзятое мнениенеобходимо бывает во всяком исследовании, как прекрасно доказывает сам г.Михайловский; стало быть, и тут нет никакого плюса в общественно-научноммышлении...

Социологическое исследование может и должнодержаться общенаучного метода и притом тем строже и неотступнее, чем сложнеематериал, над которым приходится работать пытливости социолога. Еслиобъективность заключается в том, чтобы игнорировать значение общественныхсобытий для личностей и значение личностей для общественных событий, чтобыотмахиваться от социологических выводов, вытекающих из этических теорем, то этововсе не объективность и беспристрастие, а просто опасное для наукизаблуждение, напоминание того, что различные элементы общественного благанаходятся в тесной зависимости между собой. Бог с ней, с такой объективностью;я готов выдать ее с головой нашим субъективностям. Но если, с другой стороны,субъективность заключается в том, чтобы вместо признания желательным и должнымистинного объявлять истинным желательное, в том, чтобы снимать сисследователя-социолога узду всяких общеобязательных логических форм мышления,в том, чтобы теоремы одной из областей науки, как бы эта область ни была важнасама по себе, возводить в методологические критерии всякогообщественно-научного мышления, если это означает субъективный метод, то дабудет всякий социолог подальше от такого орудия; и чем талантливее мыслитель,тем опаснее для науки подобное направление...

Конечно, учение о том, что все в обществесовершается по неизменным законам самособой, что никакая сила не в состоянии изменить этихзаконов, а следовательно (заключает фаталист), и порядка событий, а потому намничего не остается, как бездействовать уже потому, что мы ничего не в силахизменить своим действием; те, которые поступают иначе, жалкие слепцы, достойныесвоей участи, гибели, ожидающих их за возмущение против неизменного хода вещей.Не очевидно ли это следствие забвения или, лучше сказать, неспособности понятьроль нравственного элемента в общественном процессе, забвения того, что основыкаждого общества составляют те или другие отношения личностей к обществу, что,следовательно, из взаимодействия личностей слагается развитие общества и что,наконец, поэтому невозможно направлять это развитие. Законы общественногоразвития неизменны, но что такое сами законы Не просто ли это формулывзаимодействия личностей, равнодействующая личных сил Если вы будете помнить,т.е. если вы не будете чужды понимания роли нравственного элемента в обществе,вы никогда не впадете в фатализм. Основная ошибка оптимистов та же. Оптимисттакже убежден в неизменности общественных законов, тоже упускает из виду, чтовесь прошлый прогресс осуществился только как результат, равнодействующаяличных усилий, он забывает или не видит всего этого, но зато видит, чтообщество прогрессирует...

Таким образом, разобрав шаг за шагом всюаргументацию субъективной школы, которой она старается доказать неприменимостьк социологии объективного метода, мы можем, наконец, сказать, что отрицательнаясторона ее доктрины не выдерживает критики. Что касается положительной стороны,то в основании ее лежит глубоко истинная идея о значении нравственной доктриныв социологии, но нравственная доктрина есть учение об отношении личности кобществу, о приспособлении жизни к условиям общественного существования, так,что ее значение в социологии понятно и без каких-либо субъективных подставок.Ошибка субъективистов заключалась в том, что они теоремы социологии приняли затеоремы логики, и доктрину, долженствующую влиять на содержание науки, объявилиметодологическим, критерием.Собственно говоря, такая постановка вопроса есть сама по себе уже отрицаниесоциологии, как особой науки, и отождествление ее с политикой. Вред такогосмешения абстрактного отдела обществознания с прикладным очевиден, особенноесли присоединить к этому столь общераспространенное смешение конкретной иабстрактной социологии...

М.М. Ковалевский

ЭТНОГРАФИЯ И СОЦИОЛОГИЯ

Автор Первобытной культуры, открывший намвпервые огромную роль тотемизма в религиозной и общественной жизни диких иварварских народов, Эдуард Тейлор, советовал всем, кто занимаетсяэтнографическими исследованиями, держаться того же метода, которыйупотребителен в статистике. По его мнению, всякий раз, как возникает сомнениенасчет общераспространенности того или другого обычая или верования, надоспросить себя, у какого числа племен это верование встречается или существовалои скольким народам оно осталось известно. Затем надо исследовать, необъясняются ли эти исключения характером тех особых условий, в которыхпротекает или протекала жизнь этих последних народов. Только в таком случае мыимеем право рассматривать данный обычай или верование, как нечто общее всемрасам – известныйфазис их общественного развития. С первого взгляда нельзя представить себеничего более ясного и убедительного, более гарантирующего этнографов от техсюрпризов, какими грозит им чересчур пылкий полет их воображения. Но,вдумавшись в основную мысль знаменитой статьи Тейлора, начинаешь спрашиватьсебя, можно ли применить статистику, обыкновенно оперирующую с вполнеопределенными величинами, к исследованиям, в которых приходится иметь дело свеличинами неопределенными. Постараюсь пояснить свою мысль. Исходя из тогоположения, что народы подражали друг другу во все времена, мы имеем правоспросить себя при виде того или другого обычая или верования, перенесенных изодной среды в другую, идет ли дело об одной или нескольких величинах. Системапериодического передела земли в том виде, в каком она установилась в течениеXVII века в центральных губерниях московского государства, в конце концов,распространилась и была введена и в Малороссии и в других областях обширнойРоссийской империи.

Этот факт сам по себе дает нам правопричислять большинство народов, населяющих Россию, к тем, которыенепосредственно ввели у себя общинное землевладение, или следует, для точностии во избежание ошибки в вычислении, говорить только об одном фактеобщинно-мирского владения крестьян Великороссии А между тем далеко небезразлично при передаче цифрами числа племен, которым известен обычайпериодического передела земли, считать большинство народностей Россиилмирскими владельцами или нет. Наши заключения могут радикально разойтись,смотря по тому, какого способа подсчета мы будем держаться. То же самое можносказать и при решении других вопросов столь же общего характера.

Возьмем, например, вопрос о распространениитой системы родства, которую Левис Морган назвал системой родства по классам.Согласно этой системе, все члены одной и той же группы распределяются повозрасту в классы: отцов и матерей, сестер и братьев, сыновей и дочерей. Этасистема встречается в Австралии и на островах Фиджи. Но так как фиджийцы в этомотношении только последовали примеру австралийцев, то в сущности эти два фактасводятся к одному. Таково по крайней мере заключение Файзона, который наиболееосновательно изучил этот вопрос.

Во время моих этнографических исследованийна Кавказе я не раз останавливался перед тем фактом, что в основании татарскихи кабардинских обычаев лежат осетинские учреждения; но этот факт легкообъясняется тем, что некогда осетины занимали всю страну, заселенную теперьдругими народностями. Еще более поразило меня то обстоятельство, что, сличившинекоторые места из Авесты с верованиями, привычками и обычаями современныххевсуров и пшавов, я увидел, как много общего в целом ряде представлений иобычаев у грузинских горцев с древними персами. Отсюда я заключил, что ухевсуров и пшавов и до сих пор еще существуют пережитки верований и обычаев,свойственных иранцам, и по всей вероятности, предшествовавших составлению книгАвесты и религии Зороастра.

К сожалению, очень часто упускают из виду,какие многочисленные следы оставили в народных суевериях и привычках древниесвященные книги и старые юридические своды. А этого влияния вполне достаточно,чтобы не считать за самостоятельные открытия, сделанные народами различногопроисхождения независимо друг от друга, то, что, в конечном счете, явилосьследствием широко распространенного подражания.

Как же производить статистические вычисленияс такими неопределенными величинами! Когда я оперирую с числом рождений илисмертей, самоубийств или даже затерянных почтой писем, я имею дело с чем-товесьма определенным. Ничего подобного нет, когда вопрос идет о том, чтобыопределить относительное число народов, у которых родство считается по материили по отцу. Ведь у нас нет никаких доказательств того, что так называемаяпатриархальная семья не явилась удачным нововведением в одном или несколькихцентрах и не распространилась оттуда в разных направлениях, как чернильное илимасляное пятно, по образному выражению, так часто встречающемуся в трудахТарда...

Какое же заключение следует сделать из всехкритических замечаний, направленных в мой адрес, сторонников статистическогометода в этнографии Оно, на мой взгляд, сводится к тому, что, так как разныестороны быта народного тесно связаны между собой, то объяснения изучаемогоявления надо искать во всей совокупности условий народной жизни. Пусть данноеявление повторяется очень часто; эти повторения еще не доказывают еговсеобщности, по крайней мере до тех пор, пока несогласные с ним факты не найдутобъяснения в причинах исключительного характера.

Какой-нибудь обычай или верование можетредко встречаться в наши дни, а в старину он мог быть общим правилом: частосама редкость только свидетельствует в пользу древности.

Сопоставьте редкий обычай или редкоесуеверие с теми пережитками, которые мы находим в религиях и юридическихсистемах древности и средних веков, и вы сумеете уловить их действительноархаический характер.

Если надо искать объяснение того или другоговерования или обычая во всей совокупности условий народной жизни, из этогововсе не следует, что можно обойтись без помощи сравнительного метода, ибо то,что у одного народа сохраняется только в виде пережитка, т.е. анахронизма, удругого связано со всей совокупностью условий его жизни. Таким образом можетбыть выяснена сама причина изучаемого нами явления, причина, которая можетускользнуть от внимания исследователя, ограничивающего поле своих наблюденийтолько одним народом. Сравнительный метод, следовательно, также необходим вэтнографии, как и при изучении языка, религии и права.

Я сказал, что этнограф должен обращаться ковсей совокупности условий жизни данного народа, как настоящих, так и прошедших,чтобы найти объяснение изучаемых им явлений. Но нет ли способа из этих самыхусловий выделять такие, которыми определялись бы все прочие

Современные социологи имеют заметнуюсклонность к своего рода монизму: они стремятся свести разнообразные факторыэволюции народов к одному основному. Этот фактор они видят то в очертанияхпочвы и географическом положении изучаемой страны, то в ее климате, то в расеили расах населяющих ее народов. За последние же двадцать лет все этиодносторонние толкования уступили место двум новым, столь же исключительным и ктому же радикально противоположным теориям.

Pages:     | 1 |   ...   | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам