Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 36 |

ПСИХОДРАМА:

ВДОХНОВЕНИЕ И ТЕХНИКА

Под редакцией Пола Холмса и Марши Карп

Перевод с английского В.К.Мершавки,Г.М.Ченцовой

Библиотека психологии ипсихотерапии

Выпуск 19

Москва

Независимая фирма Класс

Психодрама - вдохновение и техника /Под ред. П.Холмса иМ.Карп./Пер.с англ. В.Мершавки и Г.Ченцовой. - М.: Независимая фирма Класс.(Библиотека психологии и психотерапии).

Каждому, кто хочет узнать, какова психодрама в лучшихсвоих образцах, следует почитать эту книгу. Врачу, психологу, педагогу,социологу, театроведу - да любому интересующемуся, чье любопытство зацепилосьхотя бы и за само слово. А оно, понятное и непонятное одновременно, вызываетбуйные, цветистые ассоциации, рискованные догадки и всяческое смятениечувств.

Книга - лучший ответ на все вопросы: половина ее авторов -живая легенда современной психодрамы, другая - профессионалы, работающие снеобычными, часто очень трудными контингентами. Больные тяжелыми физическиминедугами, подростки с проблемами, жертвы насилия... Психодраматисты готовыспуститься в любой лад, чтобы помочь. А для этого одного вдохновения и добройволи мало - нужна техника.

Публикуется с разрешения издательства Tavistok/Routledge и его представителяГеллы Якобсон.

ISBN 0-415-02672-5(Брит.)

ISBN 5-86375-066-9(РФ)

©Tavistok/Routledge

© The edited collection,Paul Holmes and Marcia Karp: individual chapters, the respectivecontributors

© Независимая фирмаКласс

© В.К.Мершавка,Г.М.Ченцова, перевод на русский язык

© Е.Л.Михайлова,предисловие

Исключительное право публикации на русском языкепринадлежит издательству УНезависимая фирма УКлассФ. Выпуск произведения безразрешения издательства считается противоправным и преследуется позакону.

О, МУЗА ПЛАЧА...

Все мы были ребенками, и вот что из ребенковполучается.

еонид Леонов Вор

Я видела упадок плоти

И грубо поврежденный дух,

Но помышляла о субботе,

Когда родные к ним придут.

Белла Ахмадулина (Из Больничногоцикла)

Сборник прекрасных статей, сильно и свободнонаписанных профессионалами высокого класса, отвечает на многие вопросы: чтотакое классическая психодрама в Европе сегодня, чего она как метод требует отпсихотерапевта, как техники соотносятся с вдохновением и – что, возможно, для нас важнее– каким потребностям,какому запросу этот метод отвечает в наибольшей мере. Или, если угодно, закакие проблемы отваживается браться.

Спецконтингенты, встающие со страницсборника, – по большейчасти те, с кем работать трудно и о ком приличная публика предпочла бы вообщене помнить. Заключенные, умственно отсталые подростки, онкологические больные,дети, пережившие сексуальное посягательство, взрослые, выросшие вдисфункциональных семьях... Жертвы, преступники, сирые, убогие... К тому жеясно, что это – именноте клиенты, которые вообще (и в психотерапии – в частности) не склоннырефлексировать, анализировать, осознавать: одним, что называется, нечем, другим– слишком страшно,третьи вообще не верят никаким словам и в грош их не ставят. Описанная в другихглавах работа с обычными (даже очень трудными) подростками и нормальной (дажекрайне сложной) семьей воспринимается на этом фоне почти идиллической картиной,напоминающей о том, что ведь где-то есть простая жизнь и свет...

Адам Блатнер, чьи книги известны каждомупсиходраматисту, писал: Профессионалы, обладающие самым высоким статусом, вкачестве своего лэкономического контекста избрали частную практику. Тем жепроблемам, с которыми обычно обращаются к частнопрактикующим психотерапевтам, внаибольшей мере отвечали аналитические подходы.

Уже одно то, что Морено издавна работал сзаключенными, умственно отсталыми, психотиками, слишком контрастировало синтересами большинства профессионалов и делало его базу данных едва липригодной и применимой для них. Правда, уже начиная с 60-х годов появляетсямножество работ, убедительно показывающих эффективность психодрамы и поотношению к стандартным невротическим проблемам*

1.

Заметим сразу: это сказано представителемметода, его верным рыцарем и многолетним толкователем, который нисколько несомневается в могуществе психодрамы, но и не может не замечать ее давней, ещеот самого Джей Эл Морено пошедшей склонности к скорбным, неуютным и опаснымпространствам. И поскольку сам метод не признает просто совпадений, можносчитать неслучайным и то, что он как нигде в мире прижился и расцвел вЛатинской Америке с ее диктатурами, карнавалами, страшной и свежей памятью обесследно исчезающих людях, трущобами и экзотической (для более благополучногомира) фактурой...

Интересно также и то, что из всех представителей всех методов психотерапии именнопсиходраматисты первыми появились в России с программой настоящего – многолетнего и систематического– обучения методу.Хотя, казалось бы, что он Гекубе...

Предсказывать судьбу русской психодрамы– дело неблагодарное,у нас вообще с предсказуемостью плохо, да и клиенты говорят на своем чудесном,корявом языке, что, мол, лу нас вся жизнь – сплошная психодрама, то есть итак страстей-мордастей через край. (Кстати, именно то, что слово кажется понятным, создает специфическиетрудности для профессионала, взявшегося работать этим методом: однихпотенциальных клиентов оно пугает сразу, другие, наоборот, крови жаждут.Первых больше.)

Как бы там ни было, но встреча российскогопрофессионального сообщества с психодрамой совершенно закономерна, хотя онаготова к ней, пожалуй, больше, чем мы.

...Однажды (и не так давно, но все равно вдругой жизни – быстроони у нас мелькают) у автора этих строк состоялся достопамятный разговор сЙораном Хёгбергом, первым учителем, которому мы во многом обязаны всей короткойисторией психодрамы в России. Говорили, понятное дело, о ней и – контрапунктом – о том, что в тот момент было замосковским окном: о помойке. Как раз тогда ее стало особенно много, а городказался просто умирающим – почти Венеция, только не так красиво. Как раз тогда поэзия распадаи полураспада сменила искусственный оптимизм предыдущей эпохи, и уже просто нестало такой пакости, которая не была бы произнесена и адресована, эксгумированаили, напротив, напророчена. И все это оказалось странно, непрямо связано сглавной темой разговора – спецификой реагирования, сопротивления в частности, в российскихпсиходраматических группах: как водится, на одно да – три-четыре нет, упрямоеуклончивое недоверие вперемешку с жаждой немедленного чуда, изощреннейшиеспособы запутывания, размывания, выворачивания наизнанку всякого простогопозитивного сообщения... ну, и конечно, легендарные опоздания... Мы дружно,усилиями маленькой международной команды пытались связать свой личный игрупповой опыт с историческим контекстом, разница была лишь в том, что одниучастники разговора видели эту связь как бы со стороны, другие – сидя в этом самом контексте поуши: мы знали слишком много деталей, на пальцах пытались их описывать... АЙоран тогда сказал, что наблюдения наши верные, но неоплаканные могилы важнеелпомойки - в буквальном ли, в переносном ли смысле слова.

И с этим нельзя было не согласиться, но ведьтак легко видеть то, что перед глазами, и невероятно трудно помнить о том, чтоуже несколько поколений всегда под ногами, на чем замешена сама почва: обумолчаниях и отведенных глазах, без вести пропавших и в списках не значившихся;о том, что исторически сложившийся механизм совладания с такой реальностью– не верь, не бойся,не проси; о том, что тысячи деталей годами напоминают о возможности насилия иготовности к нему – втой ли, в другой ли роли. Каждому из нас известно слишком много такого, чтотрудно помнить и осознавать каждую минуту. Жить в России и не иметь лагерногоопыта невозможно. Если вы не сидели, то имели прикосновения и проекции: самибыли близки к этому или за вас отволокли близкие и дальние родственники иливаши будущие друзья и знакомые. Лагерный же быт растворен повсюду: в армии иколхозах, на вокзалах и в банях, в школах и пионерлагерях, вузах и студенческихстройотрядах. Он настолько присущ, что не узнавать его в лицо можно, лишь непобывав в настоящем лагере.*

2

Книга, которая перед Вами, рассказывает овозвращении способности чувствовать и выражать чувства там, где было испытаностолько боли, что беспамятство, безнадежность и бесчувствие когда-то оказалисьлучшим способом выжить. О послойной эмоциональной реанимации, опирающейся назнание: минуя гнев и горе, минуя оплакивание потерь, не добраться до прощения илюбви. В давнем разговоре о помойках и могилах Йоран еще сказал, что немыслимаяпопулярность Высоцкого связана, кроме прочего, еще и с тем, что его хриплыйрев, его рыдающие согласные – это мужской погребальный плач: пр-р-ротопи ты мне банькупо-белому, я от белого света отвык... Время ночь, как сказано у другойписательницы, чьи реквиемы и монологи ведут наше упирающееся сознание влженское отделение того же привычного ада, где ни родить, ни похоронитьпо-человечески, а люди этого как бы не замечают и скандалят, скандалят – почему бы

Психодрама ставит нас лицом к лицу с этойподавленной болью и дает возможность перестать ее вытеснять, принять наш общийи свой частный человеческий опыт, научиться оплакивать потери, и не за себяодних.

Я слышу отзвуки этих погребальных плачей врваных, неумелых рыданиях на психодраматических сессиях, – особенно на тех, где идет работас семейным древом, когда внук сгинувшего в казахстанской ссылке учителяиграет чьего-то сгоревшего втанке дядю Колю, а правнучка красавицы-попадьи – бабушку-комсомолку с наганом набоку. Когда становится до боли ясно, что каждый из нас, все-таки родившихся– не просто чудомвыживший, а победитель, и наши мертвые нас не оставят в беде, и подбезобразной арматурой, торчащей из поверженных памятников и недостроенногобетонного убожества, все равно теплится любовь к родному пепелищу, апрабабушкины серебряные серьги уже подарены дочке.

Как и всем остальным методам психотерапии,психодраме учатся долго и преимущественно на себе: через клиентскую роль. Дляроссийского профессионала это особенно важно, потому что идея обучения черезнепосредственный опыт у нас еще не стала аксиомой профессиональной подготовки.Психодрама – один изметодов, прекрасно дающих почувствовать то общее, что есть у нас с нашимиклиентами. А этот сборник – прекрасное подтверждение тому, что она готова к разной работе, втом числе – тяжелой инеблагодарной. Даже те особенности ее истории, которые когда-то сделали ее невполне принятой в приличном обществе других психотерапевтических подходов,обернулись ей во благо, рост и развитие, и лишь объем и задачи предисловия непозволяют говорить сейчас о ее других лицах. Их много, и выражения гнева илискорби составляют мимику метода ровно настолько, насколько это нужно здесь итеперь.

...Однажды в прекрасном и небольшом городеN врачи и психологи решали,заказать ли им длительный – трехлетний – тренинг по психодраме или по гештальт-терапии. Основной доводпротив первого метода был лэто очень страшно. Может, потому ивыбрали

Екатерина Михайлова

Марша Карп

ПРЕДИСЛОВИЕ

После первой встречи с психодрамой я былапросто потрясена неисчерпаемыми возможностями этого метода. Архитектор ФрэнкЛлойд Райт как-то заметил, что Уформа и функция составляют единое целоеФ.Растворение поведения в ситуации, их взаимопроникновение и влияние друг надруга могут послужить хорошей иллюстрацией для этого утверждения. В этом видепсихотерапии обстановка каждой мизансцены или, говоря иначе, сама жизнь(форма), и сценическое действие (функция) оказываются слитыми воедино. Клиентне только рассказывает о тех или иных эпизодах своей жизни, он воплощает их вдействии, используя в качестве сцены часть терапевтического помещения, котороевременно превращается в место, где с человеком происходят чрезвычайно важныесобытия.

Прошло более двух десятков лет с тех пор, какя видела психодраму Дж.Л.Морено в Нью-Йорке. После этого мне приходилосьработать с самыми разными людьми: заключенными, заикающимися, католическимимонахами, студентами и преподавателями университетов, учителями, полицейскими,психотерапевтами и пациентами, аутичными детьми. Но с кем бы я ни работала,каждый раз не переставала поражаться тому, что всех их объединяет одна базоваяпотребность - в благожелательной обстановке и времени, которые необходимы длятого, чтобы высказать правду о своей жизни, чтобы рискнуть и посмотреть на то,чего с ними не произошло, открыть для себя какие-то новые возможности ипопробовать альтернативные варианты.

Например, когда уходят из жизни дорогие намлюди, очень часто получается, что мы не успели сказать им слова, которые должныбыли быть произнесены. Мы почему-то считаем, что человек вечен и для выражениясвоего отношения к нему существуют определенные рамки, которые не стоитпереходить ни в коем случае. А потом, когда вместе с человеком исчезают и этирамки, многие из нас испытывают жгучее желание поговорить с ним так, как ниразу не получалось в жизни. Таким людям психодрама дает возможностьосвободиться от огромной тяжести невысказанных слов и невыраженных чувств.Спектр ее возможностей распространяется от обращения со словами огромной любвик человеку, который нас покинул, до раскрытия семейных тайн, связанных спережитым насилием, которые до сих пор хранились за семью печатями, продолжаянаносить пострадавшему огромный вред. Во время такого разговора, происходящегона психодраматической сессии, человеку очень важно оказаться в роли умершего.Тогда он может получить очень важный инсайт относительно тех или иных поступковпокойного. Реакция из другой роли может абсолютно отличаться от той, котораяпредполагалась изначально. Именно так может быть нарушен этот негласныйзапрет.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 36 |    Книги по разным темам