Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 17 |

Проблема эмотивности и непосредственно проблема того, какую познавательную функцию выполняют различные чувства, интересует нас с точки зрения интеграции личности в действии. Проявления чувств, их познавательная направленность, а также факт их проникновения в сознание формирует в каждом человеке его индивидуальную способность чувствовать (Empfindsamkeit). Это выражение в разговорном языке недостаточно детерминировано в своем значении; иногда его путают с "восприимчивостью". Мы попытаемся освободить термин "способность чувствовать" от этой путаницы значений, чтобы обозначить характерное для человека своеобразие чувств и ощущения. Эти чувства и это ощущение или сами представляют собой определенную познавательную функцию, или по меньшей мере принимают участие в такой функции. Формулируя проблему таким образом, попытаемся воздержаться от решения более значительных и комплексных проблем в области психологии и теории познания. Эти проблемы обнаруживали себя в течение всей истории философии и науки. Особенно они обнаруживают себя в связи с концепцией морального чувства для нравственности и религии, а также в связи с концепцией чувства солидарности и эстетического чувства. Эти концепции (а может быть, только формы выражении) показывают чувство как реальную составляющую отношения человека к сферам действительности, которых он не может коснуться с помощью одних только чувств. Термин "чувство" указывает на конкретность познавательной функции в данной области, а также ее интуитивность. Таким образом, это те своеобразные черты чувственных качеств. Эти качества различны для отдельных чувств и их функций: в случае со зрением и процессом видения речь идет о другом качестве, нежели в случае со слухом и процессом слышания, а качество при чувстве осязания отличается от обоих предыдущих и т. д.

Ясно, что если в наших рассуждениях речь идет о способности чувствовать, то это не способность в узком смысле, то есть это не чувствительность зрения, слуха, осязания и т. п. Речь не идет также о различных интенциональных направлениях человеческого ощущения, которые глубоко укоренились в духовной жизни человека. Правда, сама способность чувствовать не указывает на трансцендентность личности, на самоопределение и воздействие. Скорее, эта способность указывает на то, что происходит в личности; а именно в личности как в субъекте, снабженном эмотивной потенциальностью и поэтому нуждающемся в интеграции. Способность чувств некоторым образом связана с впечатлением; оба выражения обладают общим языковым семантическим полем. Под впечатлением мы понимаем чувственное восприятие и чувственный образ предметов. И способность чувствовать принимает участие в этом процессе восприятия предметов человеком. Она также отличается по преимуществу рецептивным, а не активным характером и поэтому нуждается в интеграции. Однако в данном случае речь идет не только об интеграции посредством сознания, то есть о том, что отдельные чувства с характерным для них содержанием проникает в сознание, что и является источником аутентичного ощущения какой-либо ценности. Чувства интенционально направлены на ценности, в чем уже можно было убедиться из анализа чувств тела, где подчеркивалась их характерная черта ("я чувствую себя хорошо" и "я чувствую себя плохо" и т. д.). Также и все остальные чувства направлены на некоторый факт в собственном субъекте или за его пределами, но при этом они всегда снабжены "склонностью к некоторой ценности", той характерной чертой, которая так отчетливо проявляется в чувствах собственного тела.

Поэтому чувства или ощущения становятся у человека особым средством (инструментом) переживания ценности (Werterleben). Эмоционалисты, такие как Макс Шелер, утверждают, что ощущение – это единственный источник для познавательного контакта, который человек осуществляет с ценностями, и что, за исключением интуитивного угадывания, нет другого аутентичного познания ценностей. Это тоже гносеологическая проблема, в изучение которой мы сейчас не будем вдаваться. Мы только констатируем, что переживания ценности на основании интеграции чувств через сознание недостаточно. С учетом трансцендентности личности в действии необходима еще одна интеграция – интеграция через истинность, если так можно сказать. Трансцендентность личности в действии покоится на отношении к истине, которая обусловливает аутентичную свободу самоопределения. И поэтому переживание ценности, которое является функцией человеческой способности чувствовать, в сфере личности и действия должно подчиняться отношению к истине.

Тот факт, что истинность пронизывает собой способность чувствовать, является предпосылкой для переживания ценности личностью. Только на почве такого переживания могут образоваться решение и выбор. Аутентичность в этом случае указывает на осуществление свободы, которое обусловлено достоверностью, а это значит – взвешенным отношением к истине. Речь идет об истинной ценности – то есть истине о хорошем в предмете, к которому относятся решение или выбор. Такому пониманию термина "аутентичность" – пониманию на основании истинности – иногда противостоит понимание того же термина на основании одной только способности чувствовать.

После этого рассуждения способность чувствовать как характерная черта человека была бы первым и последним пробным камнем ценностей и единственным основанием их переживания; так, словно интеграция ощущения и угаданных ценностей через сознание не допускает никакой интеграции через истинность, никакой рефлексии, никакого интеллектуального суждения о ценностях. На самом деле именно эта вторая интеграция – интеграция через истинность – имеет решающее значение для личности и действия. Она также является аутентичным показателем для трансцендентности личности в действии. Человек, который в своем отношении к ценностям отдается во власть лишь потоку своих чувств и переживаний, попадает в сферу влияния того, что только происходит в нем, он не будет в полном объеме способен к самоопределению. Самоопределение и связанное с ним самообладание требует иногда действия во имя "голой" истины о хорошем, во имя не угаданной ценности. А иногда оно даже требует действия против предшествовавшего чувства. Однако это ни в коем случае не говорит об обесценивании способности чувствовать – это важный дар, значительное богатство природы. Способность чувствовать, способность спонтанно предугадывать ценности образует основание многих человеческих дарований. Эмоционалисты правы, когда утверждают, что эту способность ничем нельзя заменить в человеке. Даже интеллектуальное признание ценностей, их объективно точная оценка не порождает такого выразительного переживания, как интуитивное угадывание. Интеллектуальное признание также не способно настолько приблизить человека к ценности и сконцентрировать его на ней, как интуитивное угадывание. То, что человек, лишенный соответственных чувств, "должен быть слепым к этим ценностям" (как утверждают эмоционалисты) – спорный тезис. Но то, что такой человек не сможет переживать ценности так динамично, кажется очевидным.

Итак, в этом смысле способность чувствовать, конечно, является богатством человеческой психики. Но чтобы правильно оценить это богатство, нужно учитывать, насколько сильно способность чувствовать пронизана истинностью. Это тоже показатель интеграции личности, которая тем более обладает собой и принадлежит себе, чем правильнее она угадывает все ценности, чем глубже в переживании ценностей она отражает порядок, в котором ценности расположены к действительности.

О СПЕЦИФИКЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЭМОЦИОНАЛЬНОСТИ

Анализ человеческой эмотивности приводит к такой сфере, которая требует особого освещения, хотя сокращенный метод при определенных условиях может затушевать эту особенность. Речь идет о переживании взволнованности (Ruehrung), которая отличается от возбуждения (Erregung) не только в отношении словесного обозначения. Оба этих равных выражения указывают на два различных переживания, на два фундаментально равных факта. Хотя в основе своей и то и другое отличается эмотивным характером, все же взволнованность есть нечто иное, чем возбуждение: взволнованность как психический факт обладает иной спецификой. Обнаруживается, что понятие "эмоция" стоит очень близко к этому факту, к этой специфике переживания и опыта, хотя нельзя говорить о полной конгруэнтности значения эмоции и взволнованности, так же как нельзя говорить о семантической конгруэнтности эмотивности и эмоциональности. Подобно возбуждению, взволнованность происходит в человеке как субъекте, и однако мы можем бесконечно отличать друг от друга две эти разновидности passiones animae*.

Специфика взволнованности отличается от специфики возбуждения. По-видимому, возбуждение располагается неподалеку от чувственности человека, а взволнованность как бы отдалена от нее. Хотя как одно, так и другое сопровождается соматической реакцией, кажется, что возбуждение глубже кроется в этой реакции, чем взволнованность. Таким образом, мы переживаем взволнованность как явление так называемой чистой эмотивности, как "активацию" самой психики, в которой соматическая обусловленность проявляется слабее.

Поэтому, переживая несколько состояний взволнованности, чувство тела как бы освобождает место духовному ощущению и интуитивному угадыванию. Это происходит еще и потому, что содержание взволнованности иногда тесно связано с духовной жизнью человека. Например, мы переживаем эстетическую взволнованность в связи с созерцанием прекрасного; взволнованность познания связана с обнаружением некоторой истины; различные виды взволнованности связаны со сферой добра, в особенности нравственного добра и зла. Переживания, названные последними в этом ряду, которые Шелер рассматривал как глубочайшую форму проявления эмотивности человека, протекают в тесной связи с процессами, происходящими в совести. Угрызения совести, принимающей вину на себя, – это не только суждения о самом себе, но это переживание истины, как говорит наш опыт, которое указывает на необычный компонент внутри взволнованности. Точно так же обстоит дело с процессами очищения и оправдания, то есть раскаяния, где иногда вместе с реальным отходом от злого и обращением к доброму (если в человеке, по крайней мере, намечен путь к добру) возникает глубокая взволнованность. Содержание таких состояний взволнованности (угрызения совести или раскаяние) и проявляющихся вместе с этим содержанием эмоциональных оттенков диаметрально различно. Человек совершает переход от состояния беспокойства совести, от иногда очень глубокой подавленности и почти отчаяния – к спокойствию, к глубокой радости, к некоему духовному блаженству.

Мы уже говорили о различных чувствах, различных проявлениях эмоциональности человека. Основу всех этих проявлений составляет взволнованность. Эта эмотивная основа действует во внутреннем мире и создает другие, в каждом случае эмотивные переживания. Такое эмотивное переживание мы и называем чувством. Всякий раз это иное, то есть уникальное и неподражаемое чувство; и все же в отношении эмоционального содержания это чувство напоминает другие виды чувств, а в чем-то даже подобно им. Чувства очень часто отличаются друг от друга каким-нибудь особым оттенком или же интенсивностью, но их существенное содержание одно и то же. Причина и отправная точка идентичности эмоциональных содержаний всегда кроется во взволнованности, которая приведена в порядок этим содержанием, но позднее распространяется на пути внутреннего действия в психике человека. Так в человеке возникает чувство, оно развивается и иногда особым образом запечатлевается в нем. Тогда появляется особая причина говорить о состоянии чувства. Хотя все чувства, даже те, которые быстро проходят, представляют собой некое эмоциональное состояние в человеке как субъекте, о состоянии в собственном смысле можно говорить лишь тогда, когда запечатлевается чувство. Это уже другой вопрос, насколько сильно запечатлеваются чувства и в какой степени они остаются эмоциями. Скорее, заметно, что нечто, названное нами состоянием чувства, часто уже отдалилось от своей изначальной эмоциональной основы, которая является определенным содержанием взволнованности и которая стала частью воли. Проблема того, что воля пронизана чувствами, и следовательно, проблема перехода эмоциональных состояний в эмоциональные позиции является очень важной для изучения интеграции психики.

Характеризуя чувства, придавая им различные обозначения, мы прежде всего выделяем различные "взволнованности". Так, чувство скорби отличается иной взволнованностью, чем чувство радости; чувство гнева отличается своей взволнованностью от чувства нежности, а чувство любви – от чувства ненависти и т. д. Мир человеческих чувств очень богат и очень дифференцирован, он слегка похож на цвета одной палитры. Психологи и в некотором смысле философы-моралисты часто пытались "схватить" главные чувства, к которым можно было бы свести все богатство эмоциональной жизни человека. Им казалось, что жизнь лежит в сфере человеческих чувств (подобно палитре художника) и обнаруживает большое количество цветовых тонов и оттенков. Существует много вариантов того, как чувства смешиваются, соединяются друг с другом, выливаясь в одно чувство. Чувства способны пронизывать, поддерживать или вынуждать друг друга. Чувства – это особый мир в человеке, особый слой человеческой субъективности. Речь идет о субъективности в том особом смысле, в котором мы уже выделяем ее: чувства "происходят" в человеке. И это "происшествие" есть форма их возникновения и распространения, другими словами, – форма их протекания. Эмоциональная динамика не подчиняется воздействующей силе личности, во всяком случае – не коренным образом. Чувства не зависят от разума, как это обнаружили еще знаменитые греческие философы, по своей сути чувства "иррациональны". Однако это выражение легко может быть понято неверно как уничижительное.

Pages:     | 1 |   ...   | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |   ...   | 17 |    Книги по разным темам