Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 |

Как и в античные времена, познание природы вещей начинает рассматриваться как путь к истине. Однако это принципиально иной путь - он прокладывается в ином мире, в пустом мертвом пространстве. Привилегированным сред ством достижения истины в мире новоевропейской науки становится технический эксперимент. Если античная механика ставила своей задачей перехитрить природу, то механика Нового времени познает природу. Причем познает не просто один из аспектов, но истину в первой инстанции.

Природа, рассматриваемая сквозь призму технического эксперимента, сама становится лишь неким потенциальным инструментом - машиной. Бытие элементов природной машины задается набором пространственных и временных координат. События, которые в этом пространстве происходят, рассматриваются как вызванные действием внешней причины. Истинным движением в этой системе оказывается перемещение. Зарождающееся естествознание и средневековая наука часто размышляли об одних и тех же сущностях (порой, фантастических), но сама мысль уже шла различными путями. Например, и Фома Акевинский, и Декарт полагали, что эмбриогенез осуществляется как результат "перемешивания" женского и мужского семени. Однако, говоря вроде бы об одном и том же, сам факт они осмысливали различно. Для Фомы событием являлся акт превращения материи женского семени под влиянием первоформы, заключенной в мужском семени.

Для Декарта события предстают как вихревые перемещения частиц семени, которые возникают за счет действия, рождающегося из соударений тепла.

В новоевропейской науке меняется способ отношения слова и вещи. Внешность вещи теперь предстает как истинная реальность, в отношении которой слово выступает лишь средством - и притом не наилучшим - ее (реальности) представления и отображения в тексте. Порядок слов должен отображать пространственный порядок вещей. Не случайно, что, начиная с Леонардо и кончая самым недавним временем, умение рисовать было одним из самых важнейших навыков натуралиста.

Рисунок превращается из украшения в конструкт текста. При этом меняется и сама структура рисунка формируется учение о естественной перспективе в живописи. В ортодоксальном средневековом искусстве структура рисунка, расположение частей изображаемого в нем предмета определялись расположенным по ту сторону внешнего пространства смысловым центром. Части и весь рисунок в целом должны были растолковывать смысл свя щенного слова, лежащего в основе всей композиции (11).

Теперь же ситуация меняется. Структура и расположение частей изображаемого предмета определяются не смысловым центром, а взаимным расположением - суверенной необходимостью естественных законов. Объективность рисунка, его соответствие предмету обеспечивается комплексом технических принципов и приемов рисования, важнейшим из которых выступил принцип построения прямой перспективы (12). Геометрия оказывается способом организации того пространства, в котором существует природный объект для науки, и, одновременно, формой его объективного описания.

К концу ХХ века представления классической науки о природе как механике претерпевают существенные изменения. В процессе прогресса техники меняются "модели воображения", в которых предстают природные процессы исследователям. Представления о природе как часовом механизме заменяются образами паровой, электрической машины, кибернетических устройств с системами "искусственного интеллекта". Однако не меняется сам статус классической физики - "...несмотря на все оговорки, пробелы и недостатки, механистическая парадигма и поныне остается для физиков "точкой отсчета",...образуя центральное ядро науки в целом"13.

При этом речь идет не только о естествознании. Познавательная установка на объективность знания, экспериментальную проверяемость, измеримость событий к концу ХХ века превращается в мощную тенденцию во всех гуманитарных и общественных науках (психологии, социологии, этнографии, языкознании, искусствоведении и т.д.).

Если в XVII-XVIII вв. сфера природы ограничивалась специфическими феноменами жизнедеятельности человека его волей, умом, общественными отношениями, языком, то теперь мы сталкиваемся с ситуацией, в которой вся человеческая жизнь, все бытие человека тотально рассматривается как объект.

Успехи естествознания, его экспансия во все сферы человеческой жизни за прошедшие столетия породили иллюзию, что мир, данный в чувственном опыте, это и есть мир науки, точнее, физики. Поэтому нередко утверждается, что искусство, непосредственно связанное с чувственным опытом, лишь дополняет истину науки некоторой синтетичностью или неотносящейся к самой истине эмо циональностью-субъективностью. Однако при более внимательном отношении оказывается, что мир классической науки и мир чувственного опыта (а, значит, и искусства) являются по отношению друг к другу антимирами. Достаточно наглядно данное обстоятельство обнаруживается в таком существенно важном конструкте научного мировоззрения, как время. Законы классической механики инвариантны относительно направления течения времени, т.е.

обратимы. Прошлое и будущее не входят в описание состояния физических систем. Физик имеет дело с постоянно длящимся "теперь", которое тождественно с "всегда". В мире классической физики времени фактически нет - есть только вечность. Прямо противоположен ему необратимо изменяющийся чувственный мир человека, в котором каждое "теперь" имманентно содержит прошлое ("память") и будущее (желание, надежда).

Столь же противоположно восприятие пространства. Однородности физического пространства противостоит естественная асимметрия чувственного опыта, его небезразличное отношение к направлениям верх-вниз, правыйлевый и т.д. Фундаментальны различия и в восприятии событий. В отличие от мира чувственного опыта, в мире классической физики ничто не исчезает и не возникает вновь. Все то, что происходит, мыслится лишь как пространственное перемещение.

Естественно, что сформировавшееся фундаментальное противоречие между миром чувственного опыта человека и научно познаваемым миром ньютонианской физики стало постоянным источником поисков иного понимания природы и истины. Длительное время основным генератором альтернативных точек зрения выступала алхимия, утверждавшая неразрывную связь человека и природы, качественную неоднородность пространства и времени, идею взаимопревращения элементов. Любопытно, что сам Ньютон не был последовательным ньютонианцем, поскольку весьма настойчиво занимался алхимией (14).

С конца XVIII-начала XIX веков альтернативное (по отношению к механистическому) понимание природы начинает формироваться внутри естествознания. Однородное пространство ньютонианской физики распадается. Химия, геология и биология открывают как бы свои собственные "миры", в которых события связаны между собой так, что практически не пересекаются с причинно-следственными связями физического мира. Поэтому появляется возможность изучить химические, геологические и биологические законы, не обсуждая вопрос о необходимости их сведения к фундаментальным законам физики.

Дальнейшее развитие естествознания приводит к формированию особых измерительных процедур, специфических для каждой из предметных областей. Появляется вновь возможность представить события в химии, геологии или биологии в форме пространственного перемещения (например, химическую реакцию как траекторию в пространстве реагирующих веществ, эволюционное движение как траекторию в пространстве генотипов и т.д.).

Однако, поскольку "линейки" (меры) в рассматриваемых науках свои, то, естественно, пространства в них и по числу измерений, и по топологическим свойствам качественно отличаются от пространства классической физики.

Одновременно происходит переосмысление концепции времени. Химия, изучая неравновесные процессы, вводит в научный арсенал представление о необратимости событий. В геологии находит обоснование идея "стадий" необратимых преобразований природных систем. Биология, разрабатывая эволюционную доктрину, начинает утверждать, что в процессе необратимых преобразований природы формируются не просто качественно новые, но главное - более высокоорганизованные системы. Идеи истории и прогресса из общественных наук перекочевывают в естествознание, из атрибута общества становятся необходимым атрибутом природы. Для измерения времени все более широкое применение получают специфичные для каждой из предметных областей маркеры временных интервалов (например, геологические или биологические "часы").

Взаимная несводимость и суверенность различных предметных областей естествознания между собой создает чрезвычайно сложную ситуацию для понимания природы.

Если физик изучает физическую реальность, биолог - биологическую, геолог - геологическую и т.д., то что может объединить все чрезвычайное многообразие возможных для познания "предметных миров" в некую единую концепцию природы Если последнее невозможно (в принципе или практически), то, вероятно, придется признать существование некоего многообразия не связанных между собой "природ", по числу равное количеству наук. Необ ходимо сказать, что последняя точка зрения является регулятивным принципом обыденного сознания (или практического разума) современной науки. В независимости от того, каких философских позиций ученый придерживается относительно природы в целом, на практике он поступает так, как если бы природа существовала лишь в доступной для него предметной форме.

Попытка понять природу как некое единство обычно осознается как выход за рамки науки, т.е. как философствование. В философском осмыслении этой проблемы существует несколько магистральных линий. Во-первых, проблема единства природы переформулируется как вопрос о соотношении различных предметных областей между собой. Признание физического мира как единственно реального продуцировало и продуцирует до сих пор многочисленные редукционистские программы, как для частных случаев, так и для природы в целом. Альтернативным является подход, стремящийся обосновать единство и одновременно качественное многообразие уровней организации материи. В русле данного подхода разливаются идеи холизма, глобального эволюционизма, самоорганизации природы и т.д.

Второе магистральное направление связывает решение проблемы единства природы, в количественном отношении уступающее первому, с философской проработкой роли познающего субъекта. Напомним, что краеугольным камнем классической и современной науки является принцип объективности - из описания реального мира должен быть исключен наблюдатель. За счет радикального пересмотра данного постулата физиками копенгагенской школы была сделана попытка решить ряд парадоксов квантовой механики.

С общефилософской точки зрения, суть "копенгагенской интерпретации" заключается в том, что научный факт является не отображением реальности самой по себе, но результатом взаимодействия познающего субъекта и активной природы. Поэтому результат наблюдения непосредственно зависит от типа познавательного отношения.

"Все измерения, по Бору, подразумевают выбор вопроса, на который требуется дать ответ. В этом смысле ответ, т.е.

результат измерения, не открывает перед нами доступ к данной реальности. Нам приходится решать, какое измере ние мы собираемся произвести над системой и какой вопрос наши эксперименты зададут ей" (15).

С классической точки зрения, существует в принципе возможность единого описания природы из точки отсчета, как бы вынесенной за пределы познаваемого мира.

Современная наука начинает утверждать, что абсолютное описание невозможно. "Неустранимая множественность точек зрения на одну и ту же реальность означает невозможность существования божественной точки зрения, с которой открывается "вид" на всю реальность" (16). В научном мировоззрении бог не просто умер, как верно отметил в свое время Ницше; фактически оказалось аннулированным его привилегированное место абсолютного наблюдателя.

Рождение новой исследовательской перспективы в науке оказывается синхронизированным с "гомологичными" процессами в искусстве, гуманитарных науках и современной философии. В живописи отказ от позиции "абсолютного наблюдателя" привел к качественному усложнению идеи перспективы, в литературе - к пониманию диалогической природы взаимоотношения автор-геройчитатель. В исторической науке наблюдается формирование убеждения, что "исторический факт" не есть нечто объективно зарегистрированное, но, скорее, по своей природе представляет собой "ответ" на сформулированный историком вопрос (17).

В философии на одно из ведущих мест выступают идеи герменевтики, связанные с представлением о мире, как языковой по своей природе реальности. Причем не случайно, что обращение к идеям онтологичности языка, необходимости познания, как диалога с бытием, в противовес познанию, как испытанию, и в физике, и в философии неразрывно связываются с решением проблемы "бытия" и "времени", с необходимостью понять истину как становящуюся и изменяющуюся (как исторически конкретную), а не как вечную и в принципе непричастную времени. В современной биологии можно наблюдать широкое распространение "лингвистической метафоры" именно там, где речь заходит о проблемах развития. Истина приобретает форму истории.

Таким образом, современный духовный мир как бы возвращается к своему началу. Проблематичность бытия начинает вновь осознаваться в радикальном противопос тавлении "олама" и "космоса", "истории" и "вневременной объективности". Причем, если в предшествующие периоды граница между историей и объективностью проходила так, что разделяла в реальности мир человека (воля, мышление, язык) и внечеловеческий мир природы (протяженность), то в современном познании мы видим две равнозначные установки на понимание реальности в целом. С одной стороны, все бытие (включая и Человека) предполагается познать как объект (природу). С другой стороны, все бытие тотально предлагается понять как язык или историю.

Сформулированные выше познавательные установки, радикально исключая друг друга, с необходимостью выступают друг по отношению к другу в качестве оснований, естественных и самоочевидных точек отсчета. В самом деле, познающий субъект постольку может интерпретировать всю реальность как некий объект, поскольку он свою точку зрения, свой способ мысли, свой язык выражения этой мысли и, тотально, свой способ бытия в мире может рассмотреть как естественный, самоочевидный и фактически единственно возможный. Для субъекта, живущего проблемой объективного описания реальности, культура выступает как миф (бессознательно-художественным образом заданная реальность).

Pages:     | 1 | 2 | 3 |    Книги по разным темам