Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 53 |

Впрочем, господа претенденты на лейбл"гештальтистов" могут не беспокоиться, я им не конкурент. Смешно интроецировать– то естьпроглатывать, садясь на крючок и становясь "последователями", – концепцию, которая объявляетинтроекцию невротическим механизмом. "I do my thing, you do your thing" [2]. Мне нужно ехать, а шашечки можетеоставить себе [3]. Что жекасается сокровищ, то они, в терминологии копирайта – "public domain" [4].

В точном соответствии с объяснениями самогоПерлза, гештальттерапию (как и все прочее) нужно ассимилировать. Чтобы ассимилировать,как опять же подробно описывал мэтр, ее нужно предварительно диссимилироватъ, то есть "разгрызать" и"разжевывать". А потом, основательно снабдив собственной слюной и прочимипищеварительными соками, уподобить себе, сделать своей составной частью то вней, что окажется питательным (а что делают с остальным, тоже известно).

Однако здесь есть одна ловушка. Заимствуяидеи из психоанализа, гештальтпсихологии, психодрамы, bodywork Шарлотты Селвери др., Перлз постоянно подчеркивает, что принцип соединения целого важнее, чемте части, из которых оно состоит. Так что важно, диссимилируя гештальттерапию,не расчленить ее до нейтральных элементов, не потерять главное – "вкус и запах" того уникального,что делал Фриц Перлз. Нужно осуществить диссимиляцию и ассимиляцию такимобразом, чтобы прежде всего и преимущественно схватывать именно центральныеидеи: проблемы, которые стояли перед Перлзом, и ответы, которые он находил,утверждал и практически отрабатывал. А центральной для Перлза, по моимпредставлениям, является идея экзистенциальноговыбора.

Так определяется одна из задач этой книги. Япостараюсь именно так диссимилировать и ассимилировать идеи и уроки Перлза,чтобы они, с одной стороны, несли в себе черты его уникальности, а с другой– были полезной пищейдля вечно творчески голодных экзистенциальных психотехников.

4

Так сложилось, что Эрик Берн – наиболее известный у нашейширокой публики гуманистический психолог. Его "Игры" (потом "Хелло", а также "Яо'кей, ты о'кей" Харриса) были едва ли не первыми переведенными в советскомандерграунде книгами по практической психологии, которые распространялись вксерокопиях и читались наряду с Кастанедой и Даниилом Андреевым.

Увлечение Берном было повальным. Во всехуглах Союза, от Лиепаи до Владивостока (называю эти города, потому что знаю оработавших там группах) занимались выявлением эго-состояний, пыталисьанализировать "игры" и "сценарии". Однако чаще всего это ни к чему не вело;после некоторых попыток анализа появлялись взаимные обвинения ("Ты играешь сомной в игры!") и разочарования ("Такой уж у меня сценарий!").

Ткнув публику носом в определенную областьпсихопатологии, Берн "забыл" рассказать, что с этой психопатологией делать.Поэтому широкий круг людей пережил сначала увлечение трансакционным анализом, апотом охлаждение, и сейчас это направление психотерапии практически, пожалуй,менее распространено (во всяком случае, в Москве), чем гештальттерапия.

Можно предположить, что это – не случайность. Книги Берна (вовсяком случае, популярные) устроены таким образом, что сами по себе не даютключа к трансакционной терапии. Возможно, это объясняется тем, что послеставших бестселлером "Игр" Берн обращался к довольно определенной категориичитателей: это пособие (или реклама) для актуальных или предполагаемыхклиентов, с которыми работают или будут работать обученные трансакционныетерапевты.

Дело в том, что берновская терапия, похожаяв этом на фрейдовский психоанализ, является аналитической, и для проведениятрансакционного анализа (ТА) от клиента требуется некоторое, – хотя бы довольно узкое,– владение егопонятийным аппаратом. Клиент Берна должен изучать ТА, но как клиент, а не как терапевт. А то, чтодолжен уметь и понимать терапевт, либо скрыто между строк, либо недосказано.

Кроме того, обращаясь к широкой публике,Берн должен был стараться писать относительно "просто". Он ценил свой успех(такова идеология) и берег свою публику, в частности, от дискомфорта,связанного с необходимостью усваивать даже мало-мальски сложные теоретическиерассуждения.

При всем том, Берн – один из наиболее яркихпредставителей коммуникативного подхода в психотерапии, да и в психологии вообще. Трансакция(коммуникативное взаимодействие) для него – не вторичный феномен, "всеголишь" проявление того, что и так уже есть "в" личности. Трансакция является дляБерна фундаментальной, первичной психологической реальностью, все остальное– по идее– из нее вытекает.

Кроме того, Берна можно назвать одним иззначительнейших представителей экзистенциальной психотерапии, хотя влитературе о нем это, как правило, не отмечают. Недаром очень многие пытались ипытаются так или иначе объединить его с Перлзом (который явным образом называетсвою терапию экзистенциальной), или хотя бы найти какие-то точкисоприкосновения. У них по сути действительно много общего, хотя по внешнейформе изложения об этом не сразу можно догадаться.

Иными словами, трансакционный анализ далеконе так прост, как может показаться наивному читателю или посетителютрехдневного семинара. Довольно легко понять схемы и их непосредственный смысл.Берновские схемы обладают к тому же тем преимуществом, что их нетрудно нетолько понять, но и научиться практически обнаруживать Ребенка, Родителя ипрочих персонажей в себе и в других; для этого достаточно двух-трех групповыхзанятий. Но не так легко понять, о чем этовсе. Это требует опыта – жизненного,психотерапевтического, интеллектуального.

Таким образом, задача диссимиляции иассимиляции естественно стоит и по отношению к наследию Берна. И столь жеестественно, что мне, – хотя я честно пытался, потратив на это несколько лет,– в конце концов таки не удалось разделить книги о Берне и Перлзе и отделить их от книги обэкзистенциальном выборе. Получилось, что все это – одна книга.

5

Эта книга задумана как рассказ о работенашей мастерской –Мастерской психологии личности Института практической психологии.

Впрочем, я остро чувствую разрыв между тем,что умею рассказать, и тем, что "на самом деле" происходит в нашей работе. Японимаю больше (и не совсем то), что знаю, а знаю гораздо меньше, чем понимаю(и тоже не совсем то). "Понимающий не говорит (то есть не может оформить своепонимание в транслируемое знание), говорящий (то есть формирующий это самоезнание) не понимает". И, – как говаривали софисты, – если бы и можно было нечтопостичь и даже высказать, то разобрать высказанное уж точно никак нельзя.

Тем не менее, как сказал ежик в известноманекдоте, "косить надо".

Дело было так. Шел медведь по лесу, вдругвидит – на полянкеежик траву косит. Медведь удивился и на всякий случай ежику врезал. Ежикотлетел в кусты, отряхнулся и снова за косу. Медведь удивился еще больше и навсякий случай врезал ежику посильнее. Ежик отлетел еще дальше, отряхиваться емупришлось дольше, но он снова молча схватился косить. Медведь разозлился иврезал ежику уже как следует. Ежик перелетел через куст, еле встал и говорит:"Эк колбасит! А косить-то надо..."

У нас в мастерской говорят, что этот ежикзаготавливает "личный силос".

Так вот, по определенным соображениям (обэтом дальше) я полагаю, что написать и издать эту книгу мне все же следует.Только я очень прошу, чтобы читатели, найдя в книге много разной идеологии,философии, теоретических разработок и методических рекомендаций, не принималивсе это буквально за то самое, что автор хочет сказать. Один толковый студентспросил как-то Грегори Бейтсо-на после его лекции: "Вы ведь не ждете, что мывсе это так и заучим, как вы рассказываете Мне все время кажется, что за всем,что вы говорите, есть что-то другое". – "Да-да, вот именно", радостноотозвался Бейтсон [5].

6

Почему я считаю необходимым издать этукнигу

Я смею полагать, что в нашей мастерскойживет Работа, а если это так, то ее опыт требует передачи.

Я полагаю, что в нынешней ситуации толькоРабота может сделать человеческое существование осмысленным. Старый мир нанаших глазах приходит к своему концу. Скорее всего это не будет, как частовоображают, картинный "конец света" [6]. Просто все, чем раньше жили как большие массы людей, так иэлита, постепенно (но достаточно быстро, чтобы это было заметно и составлялопроблемное поле для тех, кто способен замечать) теряет смысл. А новые смыслы,то есть новый способ существования человечества, еще не сложились. Формированиеэтих смыслов и способов существования и есть сейчас основное дело человеческой элиты,– на тех, весьмаразличных, уровнях, на каких находятся те или иные представители этой элиты.

Работа происходит в группах. Насколько ясебе представляю, таких групп сейчас много и они очень разнообразны. До сих порони мало между собой взаимодействовали; во всяком случае так было в Москве.Может быть, скоро придет время, когда пора уже будет налаживать контакты. Вовсяком случае, я чувствую необходимость "подать знак" всем, кто ищет Работу икто работает, и рассказать о том, что делается у нас.

Очень важной представляется мне идея, чтовзыскуемая многими пневмо-техническая ("духовная") Работа, по моему глубокому убеждению,невозможна без отчасти предшествующей ей, отчасти сопровождающей ее, вплоть доочень высоких уровней, психо-технической пропедевтики, о которой и идет речь в этой книге. Вовсяком случае, так обстоит дело для Москвы и москвичей, но думаю, что в другихкраях, от Васюков или Зарасая [7] до Биг Сура [8], дело обстоит так же.

Если человек не проработан психотехнически,то очень велика вероятность, что потуги на пневмотехническую работу быстрообернутся простой психологической компенсацией, то есть – профанацией и самообманом.Такого вокруг много, и у людей с хорошим вкусом это вызывает естественноеотвращение. Десятки магазинов с десятками шкафов, наполненных "эзотерической"литературой, все больше наводят на людей тоску.

Конечно, чем бы дети ни тешились, все благо.Но нам, элите, надо косить. Так что сведения о полянах с хорошей травой, атакже конструкциях кос и способах их использования, представляются подлежащиминеукоснительному распространению.

7

Коль скоро утверждается, чтопсихотехническая Работа является пропедевтикой к пневмотехнической, кто-томожет поинтересоваться пневмотехническими ориентирами автора. Отвечу. "На заревремен" (в 1971 году) я был всосан "московским эзотерическим бульоном" (аналогпервобытного бульона, в котором возникла, по преданию, жизнь) и начал своеактивное в нем обращение. Книг (как и людей) тогда у нас было немного, каждая– на вес золота. Мнепосчастливилось выбрать (или она меня выбрала) "В поисках чудесного"П.Д.Успенского. До сих пор я перечитываю эту книгу примерно раз в год-полтора,каждый раз по-новому.

Петр Демьянович, – спасибо ему огромное,– ухитрился изложитьгурджиевскую невнятицу (попробуйте почитать другие записи лекций Г.И.[9]) таким образом, что этоможно понять, выделить главные идеи, проследить аргументацию и "подключиться".Идея требует не согласия или отвержения, идея – если она действительноживая идея, – требует понимания, что идостигается "подключением и размышлением" [10].

Со временем, а также знакомясь с прочимнаследием П.Д.Успенского, я начал улавливать специфические искажения, присущиеего передаче идей Гурджиева. Тогда начали быть доступными и полезными и другиезаписи его лекций (собственные сочинения Г.И. – про другое, с ними – работа особая, если ктособерется ее предпринять).

Стало понятным также, что Гурджиев– во всяком случае"русского периода" –не собирался "преподавать систему", что нет никакой "системы Гурджиева". Тембольшая бессмыслица -словосочетание "система Гурджиева-Успенского". Кто-то(чуть ли не со ссылкой на Идриса Шаха) писал, что у Успенского "есть система,но нет метода". Нет у него никакой системы. К его последней книге вполнеприменимо цитируемое им замечание Гурджиева по поводу одной из ранних его книг,что-де "если бы Вы понимали хоть малую часть того, что написали в своей книге,я пошел бы к Вам в ученики". В космологических схемах Успенский простозапутался (поэтому при первых нескольких чтениях я советую их пропускать), затов так называемом "психологическом" аспекте ухитрился передать (хотя и безадекватного понимания) огромный и совершенно бесценный материал.

Бесценный, – но сугубо недостаточный."Работать" на основе только этого материала просто невозможно. Не получилось усамого Успенского, что он с горечью признавал к концу жизни. Не получилось (какможно понять из замечаний Ч.Тарта) у американских групп, не получилось– это я знаю изсвоего опыта – и умосковских. "И многие из вас умрут, как собаки" [11].

Получилось у Дж.Г.Беннета, но совсем иначе,чем мог бы подумать усердный читатель "Поисков чудесного" [12]. Только ради Бога не ищите у Беннета"учение, ведущее к просветлению". Слава Богу, не найдете. "Выбирайся своейколеей", как учил великий русский бард.

Уже Чарльз Тарт, американскийкак-бы-последователь Гурджиева, решил, что хорошо было бы "дополнить" егочем-нибудь более "духовным", да и просто добрым [13]. Я с самого начала придерживалсяподобного подхода. Как я теперь понимаю, даже в годы самого сильного увлеченияГурджиевым я постоянно удерживал свою фигу в кармане, надеясь, что когда-нибудьсумею совместить всю эту мизантропию с "учением Любви". Мизантропия, как ятеперь понимаю, принадлежала исключительно Петру Демьяновичу, что же касается"учения Любви", то таковое меня тоже нашло.

Впрочем, читатель не увидит в моей книгемного упоминаний этого учения. Я не люблю поминать его всуе, избегая ссылок на"авторитеты". Пока что основная форма моего devotion (кроме личной Работы)– как всегда,переводы. Один том [14]удалось издать, хотя не без приключений и накладок, кое-что гуляет в Интернете.При всем том, мне хочется надеяться, что моя психотехническая Работа находится,как говорится, "в русле"...

8

Материал книги состоит из ряда лекций(относящихся к разному времени, имеющих разную стилистику и даже различный внекоторых деталях понятийный аппарат), и комментариев к ним. Все это– про одно и то же,но по-разному.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 53 |    Книги по разным темам