Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 14 |

Вот несколько примеров, иллюстрирующих связанные с этим проблемы и противоречия. В Японии архаический по своему сущест­ву, характерный для бронзового века культ божественного импера­тора сумел эффективно направить мотивацию на мирские сферы жизни и укрепить солидарность и единство. Однако ему не удалось ни выработать добровольных организационных форм, ни подчерк­нуть роль самостоятельно ответственной личности. Поэтому его с легкостью извратили, превратив в тридцатые годы и в начале соро­ковых в то, что некоторые японские ученые называют фашизмом императорской системы. В Индии Ганди, продолживший дело сво­их многочисленных предшественников — реформаторов индуизма, показал, каким образом можно совместить этот последний с достоин­ством всех людей независимо от их профессии и с национальным единством, ломающим кастовые перегородки. Однако его двойствен­ное и глубоко противоречивое отношение ко многим аспектам совре­менного общества и его опасения относительно индустриализации, несомненно, в известной мере увели в сторону от прямого пути про­цесс развития эффективной раннесовременной формы индуизма. В Турции традиционный ислам был бесцеремонно отброшен ради возвеличения национализма, выдвигающего на первый план доис-ламскую турецкую культуру. Однако новая идеология сумела заво­евать горячую поддержку только среди немногочисленной элиты, тогда как не подвергшийся реформе ислам продолжал безраздельно господствовать в сельских местностях. Наконец, Второй ватикан­ский собор свидетельствует о явном сдвиге католической церкви в сторону характерных черт раннесовременной религии, но еще пред­стоит разрешить чрезвычайно серьезные проблемы, касающиеся власти и традиции. Как бы там ни было, любой из этих случаев нуж­дается в углубленном социологическом исследовании, которое при­несет несравненно более богатые практические и теоретические ре­зультаты, чем концентрация внимания на таких весьма узких вопро­сах, как все более детализируемая типология церквей и сект, которая, судя по всему, является преобладающей темой многих аме­риканских исследований в области социологии религии.

154

БАХТИН МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ

итературно-художественные статьи.

Источник : Мир философии. Ч. 2. Человек. Общество. Культура.—

М.: Политиздат, 1991.— С. 316 — 318.

Проблема той или иной культурной области в ее целом — познания, нравственности, искусства — может быть понята как проблема гра­ниц этой области.

Та или иная возможная или фактически наличная творческая точка зрения становится убедительно нужной и необходимой лишь в соотнесении с другими творческими точками зрения: лишь там, где на их границах рождается существенная нужда в ней, в ее творчес­ком своеобразии, находит она свое прочное обоснование и оправда­ние; изнутри же ее самой, вне ее причастности единству культуры, она только голофактична, а ее своеобразие может представиться про­сто произволом и капризом.

Не должно, однако, представлять себе область культуры как некое пространственное целое, имеющее границы, но имеющее и внутреннюю территорию. Внутренней территории у культурной об­ласти нет: она вся расположена на границах, границы проходят по­всюду, через каждый момент ее, систематическое единство культу­ры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каж­дой капле ее. Каждый культурный акт существенно живет на границах: в этом его серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырожда­ется и умирает.

В этом смысле мы можем говорить о конкретной систематично­сти каждого явления культуры, каждого отдельного культурного акта, об его автономной причастности — или причастной автономии.

Только в этой конкретной систематичности своей, то есть в не­посредственной отнесенности и ориентированности в единстве куль­туры, явление перестает быть просто наличным, голым фактом, при­обретает значимость, смысл, становится как бы некой монадой, отра­жающей в себе все и отражаемой во всем.

В самом деле: ни один культурный творческий акт не имеет дела с совершенно индифферентной к ценности, совершенно случайной и неупорядоченной материей, — материя и хаос суть вообще понятия от­носительные, — но всегда с чем-то уже оцененным и как-то упорядо­ченным, по отношению к чему он должен ответственно занять теперь свою ценностную позицию. Так, познавательный акт находит действи­тельность уже обработанной в понятиях донаучного мышления, но, главное, уже оцененною и упорядоченною этическим поступком: прак­тически-житейским, социальным, политическим; находит ее утверж­денной религиозно, и, наконец, познавательный акт исходит из эстети­чески упорядоченного образа предмета, из виденья предмета.

155

То, что преднаходится познанием, не есть, таким образом, res nullius (ничья вещь), но действительность этического поступка во всех его разновидностях и действительность эстетического виденья. И по­знавательный акт повсюду должен занимать по отношению к этой действительности существенную позицию, которая не должна быть, конечно, случайным столкновением, но может и должна быть систе­матически обоснованной из существа познания и других областей.

То же самое должно сказать и о художественном акте: и он жи­вет и движется не в пустыне, а в напряженной ценностной атмосфе­ре ответственного взаимоопределения. Художественное произведе­ние как вещь спокойно и тупо ограничено пространственно и времен­но от всех других вещей: статуя или картина физически вытесняет из занятого ею пространства все остальное; чтение книги начинается в определенный час, занимает несколько часов времени, заполняя их, и в определенный же час кончается, кроме того, и самая книга плотно со всех сторон охвачена переплетом; но живо произведение и художественно значимо в напряженном и активном взаимоопреде­лении с опознанной и поступком оцененной действительностью. Жи­во и значимо произведение — как художественное, —конечно, и не в нашей психике; здесь оно тоже только эмпирически налично, как психический процесс, временно локализованный и психологически закономерный. Живо и значимо произведение в мире, тоже и живом и значимом, — познавательно, социально, политически, экономичес­ки, религиозно.

СТОРЕР НОРМАН

Социология науки

Источник: Американская социология. Перспективы.

Проблемы. Методы. М.— Прогресс, 1972.

Структура и динамика науки.— С. 252 — 256.

Можно смело утверждать, то начало социологическому анализу со­циальной и культурной структуры науки положили исследования Мертона в конце тридцатых годов. Эти исследования явились есте­ственным последствием проявившегося им ранее интереса к тому, каким образом ценности, характеризовавшие пуританскую Англию XVII столетия, оказались столь благоприятными для возвышения науки в этой стране. Теперь же он пошел дальше, занявшись концеп­туализацией компонентов этоса науки и приступив к объяснению их функционального значения для науки. Вкратце этос науки опреде­лялся как нечто слагающееся из четырех основополагающих ценно­стей. Этими ценностями являются: универсализм (убеждение в том, что природные явления повсюду одинаковы и что истинность ут­верждений относительно их не зависит от утверждающего); общность

156

(принцип, согласно которому знание должно свободно стано­виться общим достоянием); бескорыстность (ученый не должен ис­пользовать свои открытия для личной выгоды — финансовой, пре­стижной или прочей) и организованный скептицизм (ответствен­ность каждого ученого за оценку доброкачественности работы других и за предание этих своих оценок гласности).

Как оказалось, эти ценности mutatis mutandis необходимы в лю­бой области научной деятельности, целью которой является получе­ние истины, будь то эмпирической, эстетической или философской. Без шаблонов поведения и взаимоотношений между учеными, пред­писываемых этими ценностями, коллективные поиски истины оказа­лись бы подорванными в результате своекорыстных побуждений, присущих каждому человеку. Истины продавались бы тому, кто за них больше заплатит, люди науки не решались бы критиковать рабо­ту друг друга из страха ответных мер, причем ученые планировали бы свои исследования не таким образом, чтобы принести максимальную пользу в деле расширения совокупности доступного для всех обоб­щенного знания, а чтобы получить максимальную личную выгоду.

Не останавливаясь на этом, Мертон осветил еще один аспект на­уки, который вошел в качестве столь же важной составной части в на­рисованную им картину. Речь идет о его анализе споров о приоритете научных открытий, который был представлен им в его президентском обращении к Американской социологической ассоциации в 1957 году. Опираясь на многочисленные примеры из истории науки, он указал основополагающее значение профессионального признания в качест­ве законного вознаграждения за научные достижения. Для того чтобы быть хорошим ученым, необходимо делать вклад в расширение зна­ния, то есть совершать открытия. Поскольку честь открытия принад­лежит только первому человеку, сделавшему его, споры о приоритете в открытиях велись на протяжении всей истории науки. Согласно ин­терпретации Мертона, эти споры свидетельствуют о том, какое важ­ное значение для ученого имеет профессионально компетентное ука­зание его коллег, что он действительно внес существенный вклад в на­учный прогресс. Эти указания, составляющие в совокупности то, что мы называем профессиональным признанием, варьируются от про­стой ссылки в труде другого ученого до такого почетного признания в глазах всего мира, как награждение Нобелевской премией.

Если рассматривать глубокую преданность ученого делу рас­ширения знания под этим углом зрения, становится понятным как его заинтересованность в профессиональном признании, так и его неиз­менная поддержка ценностей науки. В первом случае профессио­нальное признание подтверждает его надежду на то, что он отвечает требованиям своей роли, а во втором он поддерживает эти ценности потому, что они необходимы для дальнейшего расширения знаний.

157

Иное истолкование данных явлений было предложено автором этих строк. Оно основывается на предположении о том, что творчество является естественным побуждением человека и что для подлинного ощущения завершенности творческого акта нам необходим компе­тентный отзыв других. Разумеется, творчество представляет собой высшее благо в научной деятельности, и, как мне кажется, стремление ученого сохранить свою способность получать компетентный отзыв на свои научные творения может послужить альтернативным объясне­нием того, почему ученые неизменно поддерживают этос науки и поче­му их целью принято считать общее расширение знания. С этой точки зрения заинтересованность ученого в профессиональном признании фактически является не чем иным, как его заинтересованностью в по­лучении компетентного отзыва на его научные работы, причем когда благоприятный отзыв выражается в официальной форме, он представ­ляет собой акт профессионального признания. Таким образом, привер­женность ученого этосу науки может рассматриваться как поддержка им социальной структуры, благодаря которой он имеет возможность получать компетентный отзыв на свое научное творчество.

Далее, поскольку считается признанным, что знание каким-то образом существует отдельно от его индивидуальных носителей, оно приобретает универсальный характер, так что творчество должно оцениваться в соответствии с универсальными критериями, вопло­щенными в литературе или в искусстве. Итак, стремление к созида­нию становится в то же самое время стремлением к расширению сферы знания, являющемуся задачей ученого.

Однако из этого отнюдь не следует, что ученые открыто прояв­ляют желание получить профессиональное признание. Более того, их крайняя амбивалентность по отношению к получению професси­онального признания послужила Мертону еще одной темой для чрезвычайно интересного раскрытия социальной динамики науки. Он приводит множество примеров того, как ученые сначала отрица­ют какую бы то ни было свою заинтересованность в профессиональ­ном признании, а затем страстно домогаются его или страстно отста­ивают уже полученное ими признание. Как видно, эта амбивалент­ность объясняется нормой научной скромности, а возможность того, что открытое выражение заинтересованности в получении призна­ния могло бы само по себе отрицательно отразиться на качестве по­лучаемого отзыва, является, вероятно, другой причиной амбива­лентности ученого по отношению к признанию.

Итак, здесь мы имеем с идеальной форме социальный инсти­тут науки, участники которого коллективно занимаются расшире­нием знаний и руководствуются в своей деятельности системой норм и ценностей, которые одновременно обеспечивают ценность их науч­ного вклада и подкрепляют их мотивацию.

158

В более широкой перспективе мы можем рассматривать науку в качестве профессии — карьеры, основывающейся на овладении специальной отраслью знаний. Самый главный атрибут любой про­фессии заключается в том, что ее члены несут ответственность за специализированную отрасль знания— за ее сохранение, передачу, расширение и применение. Таким образом, наука в общих чертах со­поставима с другими профессиями, такими, как юриспруденция и медицина, если не считать того, что она делает упор на расширение знания, тогда как лобслуживающие профессии делают упор глав­ным образом на практическое применение знания.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 14 |    Книги по разным темам