Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 |

Однако на практике этот номинализм было бы невозможно до­вести до конца. Действительно, термин “культура” употребляется для обозначения множества значимых различий, причем из опыта выясняется, что их границы приблизительно совпадают. То, что это совпадение никогда не бывает абсолютным и что оно обнаруживает­ся не на всех уровнях одновременно, не должно помешать нам поль­зоваться понятием “культура” оно является основополагающим в этнологии, обладая при этом тем же эвристическим значением, что и "изолят" в демографии. Логически оба понятия относятся к одному типу. Впрочем, сами физики поощряют нас сохранить понятие культуры; так, Н. Бор пишет: “Традиционные различия (человечес­ких культур) походят во многих отношениях на различные и вместе с тем эквивалентные способы возможного описания физического опыта”.

С. 316-317.

... Социальная антропология сводится к изучению социальной орга­низации; это существенная глава, но при этом только одна из глав культурной антропологии. Подобная постановка вопроса, видимо, характерна для американской науки по крайней мере на первых эта­пах ее развития.

Разумеется, не случайно, что сам термин “социальная антропология” возник в Англии для обозначения первой кафедры, воз­главлявшейся сэром Дж. Дж. Фрэзером, интересовавшимся не мате­риальной культурой, а скорее верованиями, обычаями и установлениями. И все же именно А. Р. Радклиф-Браун выявил глубокое значение этого термина, когда он определил предмет своих собствен­ных исследований как изучение социальных отношений и социаль­ной структуры. На первом плане уже оказывается не homo faber, a группа, рассматриваемая именно как группа, т. е. как множество форм коммуникаций, лежащих в основе социальной жизни. Отметим,

134

что здесь нет никакого противоречия и даже противопоставле­ния двух подходов. Наилучшим доказательством этого является развитие социологических идей во Франции, где приблизительно через несколько лет после того, как Э. Дюркгейм указал на необходи­мость изучать социальные явления как вещи (что на другом языке является точкой зрения культурной антропологии), его племянник и ученик М. Мосс выразил одновременно с Малиновским дополни­тельную по отношению к идеям Дюркгейма мысль о том, что вещи (изготовленные изделия, оружие, орудия, обрядовые предметы) представляют собой социальные явления (что соответствует кон­цепции социальной антропологии). Можно было бы сказать, что и культурная и социальная антропология следуют в точности одной и той же программе. Одна исходит из предметов материальной куль­туры, чтобы прийти к той “супертехнике”, выражающейся в соци­альной и политической деятельности, которая делает возможной и обусловливает жизнь в обществе, другая использует в качестве от­правной точки социальную жизнь, чтобы от нее прийти к предметам, на которые она наложила свой отпечаток, и к видам деятельности, через которые она себя проявляет. И та и другая дисциплины содер­жат одни и те же главы, быть может, расположенные в разном по­рядке и с разным числом страниц в каждой главе.

Но даже если учитывать их существенное сходство, между ними выявляются и более тонкие различия. Социальная антропо­логия родилась в результате открытия того, что все аспекты соци­альной жизни экономический, технический, политический, юриди­ческий, эстетический, религиозный — образуют значимый ком­плекс и что невозможно понять какой-нибудь один из этих аспектов без рассмотрения его в совокупности с другими. Она стре­мится переходить от целого к частям или по крайней мере отдавать логическое предпочтение первому относительно последних. Пред­мет материальной культуры имеет не только утилитарную цен­ность, он также выполняет функцию, для понимания которой тре­буется учитывать не только исторические, географические, меха­нические или физико-химические факторы, но и социологические. Совокупность функций, в свою очередь, нуждается в новом поня­тии — понятии структуры. Известно, насколько значительной ока­залась идея социальной структуры для современных антропологи­ческих исследований.

Культурная антропология со своей стороны и почти одновре­менно пришла, хотя и иным путем, к аналогичной концепции. Вместо рассмотрения социальной группы в статике как некой системы или констелляции здесь выдвигались на первый план вопросы динамики развития, а именно: каким образом культура передается через поко­ления Именно они дают возможность прийти к заключению, сходному

135

с выводом социальной антропологии: система отношений, свя­зывающая между собой все аспекты социальной жизни, играет более важную роль в передаче культуры, чем каждый из этих аспектов, взятый в отдельности. Таким образом, так называемые учения о “культуре и личности”(истоки которых можно проследить в тради­ции культурной антропологии вплоть до концепций Франца Боаса) должны были неожиданно соприкоснуться с учением о “социальной структуре”Радклиф-Брауна и через него с идеями Дюркгейма. Про­возглашает ли себя антропология “социальной”или “культурной”, она всегда стремится к познанию человека в целом, но в одном случае отправной точкой в его изучении служат его изделия, а в другом — его представления.

Таким образом, становится понятно, что “культурологическое” направление сближает антропологию с географией, технологи­ей и историей первобытного общества, в то время как “социологическое”направление устанавливает ее более прямое сродство с архео­логией, историей и психологией. В обоих случаях существует особо тесная связь с лингвистикой, поскольку язык представляет собой преимущественно культурное явление (отличающее человека от животного) и одновременно явление, посредством которого устанав­ливаются и упрочиваются все формы социальной жизни....

С.322-323.

...Прежде всего антропология стремится к объективности, к тому, чтобы внушить к ней вкус и научить пользованию ее методами. Это понятие объективности требует тем не менее уточнения. Речь идет не только об объективности, позволяющей тому, кто ее соблюдает, абстрагироваться от своих верований, предпочтений и предрассуд­ков, поскольку подобная объективность характерна для всех соци­альных наук (в противном случае они не могут претендовать на зва­ние науки). Из предыдущих параграфов ясно, что тот тип объектив­ности, на который претендует антропология, подразумевает большее: речь идет не только о том, чтобы подняться над уровнем ценностей, присущих обществу или группе наблюдателя, но и над методами мышления наблюдателя; о том, чтобы достигнуть форму­лировки, приемлемой не только для честного и объективного наблю­дателя, но и для всех возможных наблюдателей. Антрополог не только подавляет свои чувства: он формирует новые категории мы­шления, способствует введению новых понятий времени и прост­ранства, противопоставлений и противоречий, столь же чуждых традиционному мышлению, как и те, с которыми приходится сего­дня встречаться в некоторых ответвлениях естественных наук. Эта общность в способах самой постановки одних и тех же проблем в столь далеких друг от друга дисциплинах была блестяще отмечена

136

великим физиком Нильсом Бором, когда он писал: “Различия между их (человеческих культур) традициями во многом походят на различия между эквивалентными способами описания физического опыта”.

И тем не менее этот неустанный поиск всеобщей объективнос­ти может происходить только на уровне, где явления не выходят за пределы человеческого и остаются постижимыми — интеллекту­ально и эмоционально — для индивидуального сознания. Этот мо­мент чрезвычайно важен, поскольку он позволяет отличать тип объ­ективности, к которому стремится антропология, от объективности, представляющей интерес для других социальных наук и являющей­ся, несомненно, не менее строгой, чем ее тип, хотя она располагается и в иной плоскости. Реальности, которыми занимаются экономичес­кая наука и демография, не менее объективны, однако никто не по­мышляет о том, чтобы требовать их понимания на основе опыта, пе­реживаемого субъектом, никогда не встречающим в своем историче­ском становлении такие объекты, как стоимость, рентабельность, рост производительности труда или максимальное народонаселе­ние. Это абстрактные понятия, применение которых социальными науками позволяет также осуществлять их сближение с точными и естественными науками, но уже совсем иным способом; антрополо­гия же в этом отношении оказывается скорее ближе к гуманитарным наукам. Она хочет быть семиотической наукой, решительно остава­ясь на уровне значений. Именно это и является еще одной причиной (наряду со многими другими) поддержания тесного контакта антро­пологии с лингвистикой, тоже стремящейся по отношению к тому со­циальному явлению, каковым является язык, не отрывать объектив­ные его основы, образующие звуковой аспект, от его значимых функ­ций, образующих аспект смысловой.

ДЕРРИДА ЖАК

Письмо японскому другу

(Это письмо, впервые опубликованное, как это и было предназначе­но, по-японски, затем - на других языках, появилось по-француз­ски в

Le Promeneur, XLll, середина октября 1985г. Тосихико Идзуцу

— знаменитый японский исламолог. - Перевод.)

Дорогой профессор Идзуцу!

Когда я избрал это слово - или когда оно привлекло к себе мое внимание (мне кажется, это случилось в книге “О грамматологии”), — я не думал, что за ним признают столь неоспоримо центральную роль в интересовавшем меня тогда дискурсе. Среди прочего, я пы­тался перевести и приспособить для своей цели хайдеггеровские слова Destruktion и Abbau. Оба обозначали в данном контексте не­кую

137

операцию, применяющуюся к традиционной структуре или архитектуре основных понятий западной онтологии или метафи­зики. Но во французском термин “destruction” слишком очевидно предполагал какую-то аннигиляцию, негативную редукцию, стоя­щую, возможно, ближе к ницшевскому “разрушению”, чем к его хайдеггеровскому толкованию или предлагавшемуся мной типу прочтения. Итак, я отодвинул его в сторону. Помню, что я стал ис­кать подтверждений тому, что это слово, “деконструция”(пришед-шее ко мне с виду совершенно спонтанно), - действительно есть во французском. Я его обнаружил в словаре Литтре. Грамматическое, лингвистическое или риторическое значения оказались там свя­занными с неким “машинным” значением. Эта связь показалась мне весьма удачной, весьма удачно приспособленной для того, что я хоте высказать хотя бы намеком. Позвольте же мне процитировать несколько статей из Литтре. “Деконструкция. Действие по деконструированию. Термин грамматики. Приведенные в беспорядок конструкции слов в предложении “О деконструкции, обыкновенно называемой конструкцией”, Лемар, О способе понимания языков, гл. 17, в “Курсе латинского языка”. Деконструировать. 1. Разбирать целое на части. Деконструировать машину, чтобы транспортиро­вать ее в другое место. 2. Термин грамматики (...) Деконструировать стихи: уподоблять их путем упразднения размера прозе. В абсо­лютном значении: “В методе априорных предложений начинают с перевода, и одно из его преимуществ состоит в том, что никогда нет нужды Деконструировать. (Лемар, там же. 3. Деконструироваться (...) Терять свою конструкцию. “Современные знания свидетельст­вуют о том, что в стране неподвижного Востока язык, достигший своего совершенства, сам собой деконструируется или видоизме­няется в силу одного лишь закона изменения, по природе свойст­венного человеческому духу“, (Виймен. “Предисловие к Словарю Академии”).

Добавлю, что определенный интерес представляет “деконструкция” следующей статьи:

“ Деконструкция ”.

Действие по деконструированию, разборке частей целого. Де­конструкция строения. Деконструкция машины.

Грамматика: смещение, которому подвергают слова, из кото­рых состоит написанное на каком-то иностранном языке предложе­ние, при котором правда, подвергают насилию синтаксис этого язы­ка, в то же время сближаясь с синтаксисом родного языка, с целью наилучшим образом ухватить смысл предъявляемый словами этого предложения. Этот термин в точности обозначает то, что большинст­во грамматиков неправильно называют “конструкцией”, ведь у лю­бого автора все предложения сконструированы в соответствии с духом

138

его национального языка, а что делает иностранец, пытаясь по­нять, перевести этого автора — он деконструирует предложения разбирает его слова согласно духу чужого языка. Или, если мы хотим избежать всякой путаницы терминов: имеется Деконструкция по от­ношению к языку переводимого автора и - конструкция по отноше­нию к языку переводчика”(Dictionnaire Bescherelle, Paris Gamier 1873,15 dit).

Естественно, все это понадобится перевести на японский, - и это лишь отодвинет решение проблемы. Само собой разумеется что если все эти перечисленные в Литтре значения интересовали меня своей близостью к тому что я “хотел-сказать”, они все же затрагива­ли — метафорически, если угодно, — лишь некие модели или облас­ти смысла, а не тотальность всего того, что может подразумевать деконструкция в своем наиболее радикальном устремлении. Она не ог­раничивается ни лингвистическо-грамматической моделью ни даже моделью семантической, еще меньше — моделью машинной Сами эти модели должны были быть подвергнуты деконструкторскому вопрошению. Правда состоит в том, что впоследствии эти “мо­дели” встали у истоков многочисленных недопониманий относи­тельно понятия и слова “Деконструкция”, которые попытались свес­ти к этим моделям.

Следует также сказать, что слово это употребляется редко а часто и вообще неизвестно во Франции. Оно должно было быть определенным образом реконструировано, и его употребление его по­требительская стоимость была определена тем дискурсом, который отправлялся от книги “О грамматологии” и обрамлял ее. Именно эту потребительскую стоимость я и попытаюсь теперь уточнить - а во­все не какой-то первозданный смысл, какую-то этимологию укры­тую от всякой контекстуальной стратегии и расположенную по ту сторону от нее.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 |    Книги по разным темам