Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 58 | Говорят, что Галилео в течениенескольких лет откладывал публичную защиту ге­лиоцентрической теории не из-забоязни Инквизиции, а из-за боязни быть осмеянным.

Нам теория Инквизиции кажется безнадежнозапутанной. По­чему мыдолжны принять столь сложную и специфическую оцен­ку именно такого вида неба, когданеприукрашенная гелиоцентри­ческая космология дает то же самое, только с меньшимажиота­жем Мы можемсослаться на принцип бритвы Оккама: не нужно придумывать ничего лишнего, еслив этом нет необходимости, — или, как мне больше нравится, — не усложняйте объяснения, еслив этом нет необходимости, потому что в противном случае излиш­ние усложнения останутся безобъяснения. Однако наличие или от­сутствие запутанности или лизлишней усложненности объяснениязависит от всех остальных идей и объяснений, которые составляют мировоззрениечеловека. Инквизиция считала, что идея о движущей­ся Земле — излишнее усложнение. Эта идеяпротиворечит здраво­мусмыслу; она противоречит Священным Писаниям; и (они сказали бы) существуетпрекрасное объяснение, которое вполне обходится без нее.

Но существует ли Действительно ли теорияИнквизиции да­етальтернативные объяснения, лишенные противоречащих интуиции лусложнений,присущих гелиоцентрической системе Давайте рассмот­рим поподробнее, каким образомтеория Инквизиции рассматривает все. Она объясняет видимую неподвижность Земли,говоря, что она являетсянеподвижной. Как полно и глубоко! Безусловно, это объясне­ние превосходит объяснениеГалилео, которому пришлось немало по­трудиться и опровергнуть некоторыеобщепринятые понятия о силе и инерции, чтобы объяснить, почему мы не ощущаемдвижение Земли. Но как теория Инквизиции справится с более сложной задачейобъяс­нения движенияпланет

Гелиоцентрическая теория объясняет ихдвижение тем, что мы видим, как планеты движутся по небу сложными петлями,потому что, в действительности, они движутся в пространстве по маленькимокружностям (или эллипсам), но и Земля тоже движется. Объяснение Инквизициизаключается в том, что мы видим, как планеты движутся по небу сложными петлями,потому что они и в пространстве движутся сложными петлями; но (и здесь всоответствии с Инквизицией следует суть объяснения) этим сложным движениемуправляет простой основ­ной принцип, а именно: планеты движутся так, что, когда мы смотримна них с Земли, кажется, что и они, и Земля движутся по простым орбитам вокругСолнца.

Чтобы понять движение планет на основетеории Инквизиции, не­обходимо понять этот принцип, поскольку налагаемые имограниче­ния— основа всехдетальных объяснений, которые можно сделать в рамках этой теории. Например,если бы кого-то спросили, почему парад планет произошел такого-то числа илипочему планета изменила траекторию своего движения по небу на петлюопределенной формы, ответ всегда был бы следующим: потому что именно так всевыгля­дело бы, если быгелиоцентрическая теория была истинной. Итак, это и есть космология— космологияИнквизиции, — которуюможно по­нять толькона основе отличной от нее, гелиоцентрической космологии, которой онапротиворечит, но которую полностью копирует.

Если бы Инквизиция всерьез попыталасьпонять мир на основе те­ории, которую она пыталась навязать Галилео, она бы тоже поняла еегубительную слабость, а именно: что она не решает ту задачу, которую имеетцелью решить. Она не объясняет движение планет без усложне­ний, присущих гелиоцентрическойсистеме. Напротив, она неизбежно включает эту систему как часть своегособственного принципа объяс­нения движения планет. Невозможно понять мир через теориюИнкви­зиции, не понявпрежде гелиоцентрическую теорию.

Следовательно, мы не ошибаемся, когдасчитаем теорию Инквизи­ции скрытым усложнением гелиоцентрической теории, а не наоборот.Мы пришли к такому выводу, не сравнивая теорию Инквизиции с со­временной космологией, что было быравноценно замкнутому кругу, а всерьез воспринимая эту теорию как объяснениемира. Я уже упо­миналтеорию о лечении с помощью травы, которую можно исключить без экспериментальнойпроверки, поскольку она не содержит объясне­ний. И вновь у нас есть теория,которую можно исключить без экс­периментальной проверки, поскольку она дает плохие объяснения— объяснения, которыесами по себе хуже, чем те, которые предлагает конкурирующая теория.

Как я уже сказал, инквизиторы былиреалистами. Тем не менее, их теория имеет общую с солипсизмом черту: и та идругая проводят про­извольную границу, за которую, как они утверждают, человеческийразум не имеет доступа, или за которой, по крайней мере, решение задач— это не путь кпониманию. Для солипсистов эта граница окру­жает их собственный мозг, или,возможно, их абстрактный разум, или нематериальную душу. Для Инквизиции этаграница охватывает всю Землю. Некоторые современные представители теориикреационизма верят в существование такой же границы, только непространственной, а временной, поскольку они считают, что вселенная быласоздана всего шесть тысяч лет назад и дополнена вводящими в заблуждениесвиде­тельствами оболее ранних событиях. Бихевиоризм — это теория о том, что не имеетсмысла объяснять поведение людей на основе внутрен­них психических процессов. Длябихевиористов единственной приемле­мой психологией является изучение наблюдаемых реакций человека навнешние раздражители. Таким образом, они проводят точно такую же границу, как исолипсисты, отделяя человеческий разум от внешней ре­альности; только солипсистыговорят о бессмысленности рассуждений, о чем-то, находящемся по другую сторонуэтой границы, а бихевиорис­ты говорят о бессмысленности рассуждении о том, что находится поэту сторону границы.

В связи с этим существует большой классродственных теорий, но мы вполне можем рассматривать их как вариантысолипсизма. Они от­личаются друг от друга тем, где проводят границу реальности (илиграницу той части реальности, которая понятна через решение задач) и тем, покакую сторону этой границы они ищут знание. Но все они считают, что научныйрационализм и другие решения задач неприме­нимы за пределами этой границы— это просто игра.Они могут до­пустить,что эта игра может быть удовлетворительной и полезной, но она остается всеголишь игрой, из которой невозможно сделать обос­нованных выводов относительнореальности, находящейся по другую сторону границы.

Они очень похожи в своем основномвозражении решению задач как средству создания знания, состоящему в том, чторешение задач не делает выводов из каких бы то ни было первичных источниковмо­тивации. В рамкахвыбранных ими границ сторонники всех этих те­орий полагаются на методологиюрешения задач, будучи уверенными в том, что поиск лучшего из имеющихсяобъяснений — этотакже и способ найти самую истинную из имеющихся теорий. Но истинуот­носительно того,что находится за пределами этих границ, они ищут где-то еще, и все они ищутисточник первичной мотивации. Для рели­гиозных людей роль такогоисточника может сыграть божественное откровение. Солипсисты доверяют тольконепосредственному опыту своих собственных мыслей, как это выражено вклассическом аргу­менте Рене Декарта cogito ergosum (лмыслю, следовательно, сущест­вую).

Несмотря на стремление строить своюфилософию на этой предпо­ложительно твердой основе, в действительности, Декарт позволялсебе делать много других допущений и определенно не был солипсистом. На самомделе в истории было очень мало истинных солипсистов, если та­ковые вообще были. Солипсизмобычно защищали лишь как средство нападок на научное рассуждение или каксредство к получению од­ного из многих его вариантов. По тому же принципу хороший способзащитить науку от всевозможной критики и понять истинную связь между разумом иреальностью — эторассмотреть аргументы против солипсизма.

Есть стандартная философская шутка опрофессоре, читающем лекцию в защиту солипсизма. Лекция настолько убедительна,что как только она заканчивается, несколько студентов спешат пожать рукупрофессора. Великолепно. Я согласен с каждым словом, — искренне признается одинстудент. — Я тоже,— говорит другой.Мне очень приятно это слышать, — говорит профессор. — Так редко представля­ется возможность встретить собратьев-солипсистов.

В этой шутке неявно присутствует вескийаргумент против со­липсизма. Его можно сформулировать следующим образом. В чем жеконкретно заключалась теория, с которой соглашались эти студенты Была ли этотеория профессора о том, что студентов не существует, по­тому что существует толькопрофессор Чтобы в это поверить, прежде всего, им необходимо было каким-тообразом обойти аргумент Декарта cogito ergosum. И если бы у них это получилось, они уже не былибы солипсистами, поскольку основное положение солипсизма заключается в том, чтосолипсист существует. Или каждый студент был убежден в теории, противоречащей теории профессора, теориио том, что су­ществуетконкретный студент, но нет ни профессора, ни других сту­дентов Это на самом деле сделалобы их всех солипсистами, но ни один из студентов не согласился бы с теорией,которую предлагал профес­сор. Следовательно, ни один из этих возможных вариантов неозначает, что защита солипсизма профессором убедила студентов. Если онисо­гласятся с мнениемпрофессора, они не будут солипсистами, а если они станут солипсистами, ониубедятся в том, что профессор ошибается.

Этот аргумент нацелен на то, чтобыпоказать, что солипсизм невоз­можно защитить буквально, потому что, соглашаясь с подобнойзащи­той, человекнеявно противоречит ей. Но наш профессор-солипсист мог попытаться избежатьэтого аргумента, сказав что-то вроде: Я могу защитить солипсизм и неизменноделаю это. Я защищаю его не от других людей, поскольку других людей несуществует, но от противополож­ных аргументов. Эти аргументы попадают в поле моего внимания отлюдей из сна, которые ведут себя как мыслящие существа, часто про­тивопоставляющие свои мысли моим.Моя лекция и аргументы, в ней содержащиеся, направлены не на то, чтобы убедитьэтих людей из сна, а на то, чтобы убедить себя — помочь себе прояснить своимысли.

Однако, если существуют источники мыслей,которые ведут се­бя,как если бы они былинезависимы от кого-либо, то они непременно являются независимыми от кого-либо. Еслия определяю себя как сознательную сущность, обладающую мыслями и чувствами,наличие которых я осознаю, то люди из сна, с которыми я, по-видимому,вза­имодействую, поопределению — нечтоотличное от узко определен­ного меня, а потому я должен допускать, что кроме менясуществу­ет что-тоеще. Если бы я был ярым солипсистом, у меня остался бы единственный выход:считать людей из сна созданиями моего подсо­знательного разума и,следовательно, частью меня в более свободном смысле. Но тогда я вынужден былбы допустить, что у меня очень мо­гущественная структура, большая часть которой не зависит от моегосознательного ля. В рамках этой структуры присутствуют некоторые сущности— люди из сна,— которые, несмотряна то, что являются всего лишь составляющими разума предполагаемого солипсиста,ведут себя словно ярые антисолипсисты. Я не мог бы назвать себясолипсис­том целиком иполностью, поскольку этого взгляда придерживалась бы только узко определеннаячасть меня. Множество, по-видимому, боль­шинство мнений, находящихся впределах моего разума, в целом про­тивостояли бы солипсизму. Я мог бы изучить наружную часть себя иобнаружить, что она, по-видимому, подчиняется определенным зако­нам, тем же законам, которые, пословам учебников из сна, применимы к тому, что они называют физическойвселенной. Я обнаружил бы, что внешняя часть гораздо больше внутренней. Помимотого, что она со­держит больше мыслей, она также более сложна, более разнообразна иобладает буквально в астрономическое число раз большим количеством измеримыхпеременных по сравнению с внутренней областью.

Более того, эта наружная часть поддаетсянаучному изучению с по­мощью методов Галилео. Поскольку я вынужден теперь определить этуобласть как часть себя, солипсизм уже не имеет аргумента против об­основанности такого изучения,которое теперь определяется просто как форма самоанализа. Солипсизм допускает,а в действительности, при­нимает, что знание о самом себе можно получить посредствомсамо­анализа. Он неможет объявить, что изучаемые сущности и процессы нереальны, посколькуреальность самого себя — его основной постулат.

Таким образом, мы видим, что есливоспринять солипсизм всерьез - если принять, что это истина и что всеобоснованные объяснения должны ему в точности соответствовать, — он разрушит сам себя. Чем жесолипсизм, если принять его всерьез, отличается от своего разум­ного соперника реализма Всеголишь схемой переименования. Солип­сизм настаивает на том, чтобы называть объективно различные вещи(например, внешнюю реальность и мой подсознательный разум или са­моанализ и научное наблюдение)одинаковыми именами. Но затем ему приходится показывать, чем отличаются этикатегории, посредством объяснений на основе чего-то вроде наружной частисебя. Но такие дополнительные объяснения не понадобились бы, если бы он ненаста­ивал нанеобъяснимом переименовании. Кроме того, солипсизм мог бы постулироватьсуществование еще одного класса процессов: неви­димых, необъяснимых процессов,которые дают разуму иллюзию жиз­ни во внешней реальности. Солипсист, уверенный, что не существуетничего, кроме содержимого его разума, также должен верить, что этот разум— явление гораздоболее многообразное, чем это обычно считает­ся: он содержит мысли, подобныемыслям других людей, мысли о свой­ствах планет, мысли, подобные законам физики. Эти мысли реальны.Они развиваются сложным образом (или делают вид, что развивают­ся), и они достаточно независимы,чтобы удивлять, разочаровывать, просвещать или противоречить тому классумыслей, которые называ­ют себя ля. Таким образом, солипсистское объяснение мира основаноскорее на взаимодействии мыслей, чем на взаимодействии предметов. Но эти мыслиреальны и взаимодействуют в соответствии с теми же законами, которые, по словамреалиста, управляют взаимодействием предметов. Таким образом, солипсизм,далекий от того, чтобы стать мировоззрением, разложенным на основные элементы,— это реализм,искаженный и отягощенный дополнительными излишними допущения­ми, — никчемным багажом, которыйиспользуют только в целях оправ­дания.

Pages:     | 1 |   ...   | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам