Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |   ...   | 58 |

Когда мы считаем, что решили задачу, мыестественно принимаем новый набор теорий вместо старого. Именно поэтому наука,если ее рас­сматриватькак ищущую объяснений и решающую задачи, не ставит задачи индукции. И нетникакого секрета в том, почему у нас должно появиться непреодолимое желаниеэкспериментально принять объясне­ние, превосходящее все объяснения, которые мы можемпридумать.

Терминология.

Солипсизм— теория о том, чтосуществует только один разум, а то, что кажется внешней реальностью,— не более чем сонэтого ра­зума.

Задача индукции— поскольку научныетеории невозможно ло­гически доказать с помощью наблюдений, как их можнодоказать

Индукция— придуманныйпроцесс, с помощью которого, как считалось, были получены из накопленныхнаблюдений или доказаны с их помощью общие теории.

Задача— задача существует,когда кажется, что некоторые наши теории, особенно их объяснения, неадекватны итребуют усовершенст­вования.

Критика— рациональнаякритика сравнивает конкурирующие теории с целью определения, какая из нихпредлагает лучшие объясне­ния в соответствии с критериями задачи.

Наука— цель науки — понять реальность черезобъяснения. Ха­рактерный (хотя и не единственный) методкритики, используемый в науке — экспериментальнаяпроверка.

Экспериментальная проверка —эксперимент, результат ко­торого может признать ложным одну или несколько конкурирующихтеорий.

Резюме.

В фундаментальных областях науки наблюдениедаже небольших, едва различимых эффектов приводит нас к более грандиознымвыво­дам относительноприроды реальности. Тем не менее, эти выводы не­возможно логически получить толькоиз наблюдений. Что же делает их неопровержимыми Задача индукции. Согласноиндуктивизму науч­ныетеории открывают, экстраполируя результаты наблюдений, и до­казывают, получая подтверждающиеих наблюдения. На самом деле индуктивное рассуждение неправильно: невозможноэкстраполировать наблюдения до тех пор, пока для них не существуетобъяснительного стержня. Однако опровержение индуктивизма, а такжедействитель­ноерешение задачи индукции зависит от признания того, что наука — это не процесс выведенияпредсказаний из наблюдений, а процесс по­иска объяснений. Сталкиваясь сзадачей, мы ищем объяснения среди уже существующих. Затем мы начинаем процессрешения задачи. Но­выеобъяснительные теории начинаются с недоказанных гипотез, кото­рые мы критикуем и сравниваем всоответствии с критериями задачи. Теории, которые не выдерживают критики, мыотбрасываем. Теории, выдержавшие критику, становятся общепринятыми, некоторыеиз них содержат задачи и потому приводят нас к поиску еще лучшихобъяс­нений. Весьпроцесс напоминает биологическую эволюцию.

Таким образом, решая задачи и находяобъяснения, мы приобре­таем даже больше знаний о реальности. Но когда все сказано исдела­но, задачи иобъяснения размещаются в человеческом разуме, который своей способностьюрассуждать обязан подверженному ошибкам мозгу, а доставкой информации— подверженнымошибкам чувствам. Что же тогда дает человеческому разуму право делать выводы обобъектив­ной внешнейреальности, исходя из своего чисто субъективного опыта ирассуждения

Глава 4. Критерииреальности.

Великий физик Галилео Галилей, котороготакже можно считать первым физиком в современном смысле, сделал много открытийне только в самой физике, но и в методологии науки. Он воскресилдрев­нюю идею овыражении общих теорий, касающихся природы, в мате­матической форме иусовершенствовал ее, разработав метод система­тических экспериментальныхпроверок, характеризующий науку, как мы ее знаем. Он удачно назвал такиепроверки cimenti, илилтяжелые испытания. Он одним из первых начал использовать телескопы дляизучения небесных тел, он собрал и проанализировал данные для ге­лиоцентрической теории, теории отом, что Земля движется по орбите вокруг Солнца и вращается вокруг своейсобственной оси. Он широко известен как защитник этой теории, из-за которой они вступил в ожес­точенный конфликт с Церковью. В 1633 году Инквизиция судила егокак еретика и под угрозой пыток принудила встать на колени и вслух прочитатьдлинное унизительное отречение, в котором говорилось, что он лотрекается отгелиоцентрической теории и проклинает ее. (Ле­генда гласит, может и ошибочно,что, поднявшись на ноги, он пробор­мотал eppur si muove..., что значило ли все-таки онавертится....) Несмотря на это отречение, его осудили и приговорили к домашнемуаресту, под которым он оставался до конца своей жизни. Хотя этонака­зание былосравнительно мягким, оно вполне достигло своей цели. Как сказал об этом ЯкобБроновски:

В результате среди всех ученых-католиковна долгие годы воца­рилось молчание... Цель суда и заключения состояла в том, чтобыположить конец научной традиции Средиземноморья (TheAscent of Мап4, с. 218).

Каким образом спор об устройстве солнечнойсистемы мог иметь столь далеко идущие последствия, и почему спорщики стольстрастно отстаивали свои позиции Дело в том, что на самом деле спор шел не обустройстве солнечной системе, а о том, как блестяще Галилео защищал новый иопасный взгляд на реальность. Спор шел не о существовании реальности, посколькукак Галилео, так и Церковь верили в реализм,разумно полагая, что видимая физическая вселеннаядействительно су­ществует и воздействует на наши чувства, включая и чувства,усилен­ные такимиприборами, как телескоп. Галилео расходился с церковью в своем пониманииотношения между физической реальностью, с од­ной стороны, и человеческимимыслями, наблюдениями и рассуждениями, с другой. Он считал, что вселенную можнопонять, основываясь на универсальных, математически сформулированных законах, ичто все люди могут получить надежное знание этих законов, если применят егометод математической формулировки и систематических экспери­ментальных проверок. Говоря егословами: Книга Природы написана математическими символами. Это былосознательное сравнение с той другой Книгой, на которую традиционнополагались.

Галилео понимал, что если его методдействительно надежен, то, где бы его ни применяли, его выводы всегда будутболее предпочти­тельны, чем все остальные, полученные с помощью других методов.Поэтому он настаивал, что научное рассуждение превосходит не только интуицию издравый смысл, но и религиозные доктрины и откровения. Именно эту идею, а негелиоцентрическую теорию, как таковую, влас­ти сочли опасной. (И они былиправы, если и существует идея, способ­ная вызвать научную революцию иПросвещение, создать нецерковную основу современной цивилизации, то это былаименно она.) Было запре­щено придерживаться гелиоцентрической теории или защищать еекак объясняющую вид ночногонеба. Разрешено было использовать эту теорию, писать о ней, считать еелматематическим допущением или защищать ее как метод предсказания. Именнопоэтому книга Галилео Dialogue of the Two WorkdSystems5, которая сравнивала гелиоцентри­ческую теорию с официальнойгеоцентрической, была изъята из печати церковной цензурой. Папа дал своесогласие еще до написания Гали­лео этой книги (хотя на суде и был создан вводивший в заблуждениедокумент о том, что Галилео было запрещено вообще обсуждать этотпредмет).

С точки зрения истории интересна следующаясноска: во време­наГалилея вопрос о том, давала ли гелиоцентрическая теория лучшие предсказания,чем геоцентрическая, еще не считался бесспорным. Име­ющиеся наблюдения были не слишкомточными. Для повышения точ­ности геоцентрической теории предлагались специальные изменения, и было сложноопределить предсказательные способности двух конку­рирующих теорий. Более того, когдадело доходит до мелочей, оказы­вается, что существует нечто большее, чем гелиоцентрическаятеория. Галилео считал, что планеты движутся по окружности, тогда как на самомделе их орбиты весьма близки к эллипсам. Таким образом, эти данные невписывались в ту частнуюгелиоцентрическую теорию, ко­торую защищал Галилео. (Многовато за то, в чем он был убеждениз-за собранных наблюдений!) Но несмотря на все это, Церковь не заняла в этомспоре никакой позиции. Инквизиции было безразлично, где, как казалось, находятся планеты; ихзаботила только реальность. Их забо­тило, где действительно находятся планеты, и они хотели понятьпла­неты черезобъяснения, как это делал Галилео. Инструменталисты и позитивисты сказали бы,что, поскольку Церковь была готова принять наблюдательные предсказания Галилео,дальнейший спор между ними был нецелесообразен, и что его слова и все-таки она вертится были абсолютнобессмысленны. Но Галилео, да и Инквизиция, знали боль­ше. Отрицая надежность научногознания, инквизиторы подразумевали именно объяснительную часть этогознания.

Их мировоззрение было ошибочным, но оно небыло нелогичным. Следует признать, что они считали откровение и традиционныйавто­ритет источникаминадежного знания. Но у них была и независимая причина критиковать надежностьзнания, полученного методами Га­лилео. Они могли просто обратить всеобщее внимание на то, чтоника­кое количествонаблюдений или споров не способно доказать, что одно объяснение физическогоявления истинно, а другое ложно. Как они вы­разились бы, Бог мог осуществитьте же самые наблюдения бесконеч­но большим количеством разных способов, а потому заявлять о своемзнании того метода, который Он выбрал, основываясь только на своих собственныхошибочных наблюдениях и причинах — это чистой воды тщеславие и самоуверенность.

В некоторой степени они спорили заскромность, за признание под­верженности человека ошибкам. И, если уж Галилео заявлял, чтоге­лиоцентрическаятеория была каким-то образом доказана или близка к тому, чтобы быть доказанной,в некотором индуктивном смысле, то их спор не был бесцельным. Если Галилеосчитал, что его методы могут обеспечить любой теории авторитет, сравнимый стем, которого Цер­ковьтребовала для своих доктрин, они имели право критиковать его за самоуверенность(или, как они говорили, за богохульство), хотя, без­условно, по этим меркам сами онибыли самоуверенны даже в большей степени.

Так как же мы можем защитить Галилео отИнквизиции Какой должна была быть защита Галилео перед обвинением в том, чтоон слишком много берет на себя, заявляя, что научные теории содержат надежноезнание реальности Попперианская защита науки как процес­са решения задач и поискаобъяснений сама по себе недостаточна. Дело в том, что сама Церковь была преждевсего заинтересована в объясне­ниях, а не в предсказаниях и не препятствовала тому, чтобы Галилеорешал задачи с помощью любой выбранной им теории. Она попросту не соглашалась стем, что решения Галилео (которые она называла прос­тыми математическими гипотезами)имели хоть какое-то отношение к внешней реальности. Как-никак решение задач— процесс, полностьюпроисходящий в человеческом разуме. Возможно, Галилео видел весь мир как книгу,в которой законы природы написаны математическими символами. Однако это всеголишь метафора, поскольку там нет объ­яснений нахождения планет наорбите. Мы сами создали тот факт, что все задачи и решения находятся в нас.Решая научные задачи, через об­суждение мы приходим к тем теориям, объяснения которых кажутся намнаилучшими. То есть, ни в коей мере не отрицая, что решать зада­чи необходимо и полезно,Инквизиция и современные скептики вправе спросить нас, как связано решениенаучных задач с реальностью. Мы можем счесть наши лучшие объясненияпсихологически удовлетво­рительными. Мы можем посчитать их полезными для предсказания. Мы,безусловно, находим их жизненно важными в любой области тех­нического творчества. Все этооправдывает наш непрерывный поиск этих решений и использование их именно в этихцелях. Но почему мы обязаны воспринимать их как факт В действительности.Инквизиция вынудила Галилео сделать следующее заявление: Земля неподвижна, аостальные планеты движутся вокруг нее; но траектории движения этих небесных телрасположены некоторым сложным образом, кото­рый, с точки зрения наблюдателя наЗемле, также согласуется с тем, что Солнце неподвижно, а Земля и другие планетыдвижутся. Я назову это Инквизиционной теорией солнечной системы. Если быИнквизи­ционная теориябыла истинной, мы все еще ждали бы от гелиоцент­рической теории точныхпредсказаний относительно результатов всех астрономических наблюдений с Земли,даже если фактически они бы­ли бы ложными. Следовательно, может показаться, что любыенаблю­дения, на первыйвзгляд подтверждающие гелиоцентрическую теорию, в равной степени подтверждают иИнквизиционную теорию.

Можно расширить теорию Инквизиции дляобъяснения более де­тальных наблюдений в поддержку гелиоцентрической теории, как-то:наблюдение фаз Венеры и маленьких дополнительных движений (на­зываемых собственнымидвижениями) некоторых звезд относитель­но небесной сферы. Для этогонеобходимо постулировать, что даже бо­лее сложные движения впространстве управляются законами физи­ки, весьма отличными от тех,которые действуют на нашей предпо­ложительно неподвижной Земле. Но эти движения могут отличатьсяровно настолько, чтобы оставаться согласованными с наблюдениями на Земле,находящейся в движении, а их законы будут аналогичны тем, которые существуютздесь. Возможны многие подобные теории. В самом деле, если бы правильныепредсказания были нашим един­ственным ограничением, мы могли бы изобрести теории о том, что вкосмическом пространстве происходит все, что нам угодно. Напри­мер, одни наблюдения никогда несмогли бы исключить теорию о том, что Земля заключена в гигантский планетариум,представляющий со­боймодель гелиоцентрической солнечной системы, и что вне этого планетариуманаходится все что вашей душе угодно или вообще ни­чего. Чтобы учесть современныенаблюдения, следует признать, что планетарию также пришлось быпереориентировать импульсы наших радаров и лазеров, захватывать нашикосмические исследовательские ракеты и даже космонавтов, посылать обратноложные сообщения от них и возвращать их с подходящими образцами лунного грунта,из­менять нашивоспоминания и т.д. Возможно, эта теория абсурдна, но ее невозможно исключить спомощью эксперимента. Кроме того, ни одну теорию нельзя исключить, основываясьтолько на том, что она лабсурдна: Инквизиция, да и большинство людей вовремена Галилео, считали верхом абсурда заявлять, что Земля движется. Ведь мыне можем почувствовать ее движение, не так ли Когда она движется, как приземлетрясении, мы чувствуем это безошибочно. Pages:     | 1 |   ...   | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 |   ...   | 58 |    Книги по разным темам