Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | ... | 30 | Э, да у неё совсем неттитек!
Способность абстрагироваться от чего угоднодемонстрируют даже подростки-арабы, жующие поп-корн и пялящиеся в телевизор,где симпатичная журналистка ведет прямо репортаж с места захвата заложников.Драматическая ситуация и ее пафос никого не смущают. Юноша поворачивается кдрузьям: Э, да у нее совсем нет титек! И вся компания дружно гогочет. (Кадрыиз фильма Достучаться до небес!).
Можно, конечно, сказать, что похотливыйподросток не может абстрагироваться от своего вожделения. В отличие от дебила,образованный человек с болью в сердце откликается даже на довольно абстрактнуюгуманитарную проблематику.
Можно, конечно, доказывать, что массы сначала века поглупели. Их интересует только свой дом, свой кошелек, свой секс.На призывы вроде Да здравствует великий рейх! или Спасем Россию! никто ужене откликается. Ни у кого от гордости не вздымается грудь и не расправляютсяплечи. Масса замкнулась в себе, в своем мире, и ее не растормошить. Она сталалчерной дырой.
Можно, напротив, утверждать, что массыпоумнели. Можно напомнить статистику, согласно которой во времена Ганди,Сталина, Мао Дзэ-дуна две трети населения их стран были просто неграмотными. Нокак быть с США или Англией и, самое главное, с Германией— самой культурной страной мираВеликие жрецы пропаганды умели ко всем найти свой подход. Культурных немцевзавлекали лидеальными целями, малограмотным крестьянам рассказывали окоммунизме, при котором все будет бесплатно. Сейчас не верят ни тому, нидругому. Не верят ничему. И никому. Даже не совсем так. Неверие — это какая-то активная позиция.Когда человек кричит: Я ничему не верю!, он горячится. Современные массы— это полныйкосмический холод, полный cool, полная анонимность, полнаябезответственность.
Молчание массы подобно молчаниюживотных.., бесполезно подвергать массу интенсивному допросу (а непрерывноевоздействие, которое на нее обрушивается, натиск информации, который онавынуждена выдерживать, равносильный испытаниям, выпавшим на долю животных влабораториях) — онане скажет ни того, где для нее — на стороне левых или правых — истина, ни того, на что она— на освободительнуюреволюцию или на подавление — ориентирована. Масса обходится без истины и без мотива. Для нееэто совершенно пустые слова. Она вообще не нуждается ни в сознании, ни вбессознании. Такое молчание невыносимо. Оно является известным политическогоуравнения, — пишетнаиболее интересный социолог современности Ж. Бодрийяр в книге, которая так иназывается В тени молчаливого большинства, или конец социального. В конце80-х — начале 90-х вСССР возникла какая-то вспышка активности, вызванная тем, что какие-то процессыбыли не доведены до конца и лактивность масс сохранилась в замороженномсостоянии. Лед растаял, страсти отбушевали, и теперь вулкан снова остывает.Скорее всего, окончательно.
Но все это не так незначительно ибезобидно, как может показаться на первый взгляд. Вместе с великимитоталитарными режимами, жившими в симбиозе с горячими массами, должны уйти впрошлое и великие демократические институты, которые целиком и полностьюбазируются на понятии представительства.
Что такое власть как не представительнарода Все эти депутаты, президенты находятся теперь в подвешенном состоянии.На выборы никто не ходит. А если ходит — то выбирает по инерции, поошибке, от нечего делать, с полным безразличием. Власть теперь никого непредставляет, так как у народа нет никакого мнения, нет никакого интереса,никакого спроса, никаких потребностей. Это же касается и коммерции. Абсолютнонаплевать на то, что покупать. Что продают — то и покупать. Сегодня залогхороших продаж — этобольшая сбытовая сеть, а не качественная и количественная реклама, как было еще20 лет назад. Главное, чтобы товар вовремя подвернулся покупателю под руку.Определить, когда это случится, никакие маркетинговые технологии не всостоянии, поэтому нужно просто тупо быть повсюду и везде. Большая корпорацияпросто обречена на бессмертие, как и большое государство. Но и то, и другое немогут висеть в воздухе. И этот кризис репрезентации должен быть как-торазрешен.
Раньше считалось, что пассивность масс— счастье дляполитиков и других субъектов пропаганды, теперь, когда власть добилась этойпассивности, она поняла, что подрубила сук, на котором сидела.
Что было, что будет.
Когда-то люди всерьез верили в Бога,нравственные и моральные ценности, когда-то для них слова Родина, листина,лсвобода, справедливость и многие другие — не были пустыми.
Когда-то нашлись люди, которые увиделиценность этих слов и написали листовки, статьи и целые книги, состоящие из них,лглаголом жгли сердца людей, объединяли их во имя этих ценностей, совершалиреволюции, великие научные открытия, рывки в индустриализации. Гибли в огнеэтих революций сами и убивали других (кто недостаточно разделял именно ихценности).
Было время, когда каждый чувствовал в себесилы играть в большую игру, чувствовал себя частичкой революции, частичкойвеликой Родины, общим двигателем прогресса и т.д. И каждый бросал вызов игрокамсамого высокого уровня — предъявлял им строгий стандарт (если ты взялся воевать засправедливость, не дай бог тебе перестать быть эталоном справедливости, мы тутже найдем более справедливого, чем ты, и посадим на твое место!). И высокиеигроки старались соответствовать и были эталонами тех ценностей, за которыеборолись. Это укрепляло веру людей в ценности, и появлялись все новые и новыелюди, которые превосходили эталоны и своих учителей в святости. И техсбрасывали с их высоких мест. А потом и тех, кто пришел на их место. А потом иэтих, и все больше и больше, чаще и чаще. А вместе с ними сбрасывали илсторонников.
В конце концов, стало казаться, что наверхпробиваются только негодяи, или же, что сам верх портит людей. Короче, никтоне достоин быть наверху или быть там достаточно долго. Одновременно людирешили, что пора прекратить толкать кого-то наверх (ведь все оказываютсяпроходимцами), да и самим там делать нечего (все равно сбросят).
Это совпало с глубинным желанием тех, ктоуже был наверху. Меньше становится конкурентов, тех, кто святее, ситуациястановится стабильнее, меньше революций, переворотов и т.д.
Прошлое стало описываться как сущий ад.Сколько погибло в борьбе за эти дурацкие ценности! Ценности были важнеечеловека! А результат К власти приходили проходимцы иманипуляторы!
И добились своего. Люди стали думать совсеминаче. Они стали говорить, что они совсем не такие, как прошлая безумная,бездумная толпа, что они — индивидуальности. Они стали смеяться над словами Бог, листина,Родина, патриотизм и даже свобода и справедливость. Всё это высокиеслова. Знаем-знаем, к чему они ведут. Хватит. Нахлебались уже. Больше нас наэту туфту не купишь! (В СССР, правда, не верили своим пропагандируемымкоммунистическим ценностям, но считали, что где-то есть истинные. Послевакханалии перестройки, ряда революций и разочарований во всех лидерах всенормализовалось. Все стали такими же циниками, как и остальной мир). Людиперестали играть в большие игры. Что толку, если все равно проиграешь И сталииграть в свои маленькие, семейные, клубные, узкокорпоративные. А те, ктонаверху, сначала радовались, что революции кончились, что ничто не угрожаетсложившемуся порядку, а потом поняли, что отсутствие революций — это отсутствие социальныхинноваций. Что общество с маленькими играми идет к хаосу, все играют за себя, апримитивные варвары-соседи (которые еще верят в великие ценности, а значит,могут объединяться и завоевывать) уже подбираются вплотную и через10—20 лет поглотятусталый, циничный, разочарованный мир маленьких людей с маленькимииграми.
И тогда наверху забыли о прежних разговорахо том, что нельзя умирать за ценности, о глупой толпе, о прежнихвластителях-негодяях, а решили вновь реанимировать эти старые забытыеценности, придать им новый смысл и вовлечь маленьких людей в большую игру.Вновь зазвучали слова лэтика, честность, свобода, листина, патриотизм идр.
Но было поздно. Нельзя дважды войти в однуи ту же реку. Нет. Конечно, многие поверили, тем более что поколение было новоеи об лужасах прежней эпохи не помнившее. Но эти немногие тоже быстроразочаровались, так как быстро увидели, что большие игроки не соответствуютэтим ценностям. Но свергать их они уже не стали, а просто вернулись к прежниммаленьким играм. А потом пришли варвары-соседи (те, которые еще не индивиды,все познавшие в жизни и относящиеся ко всему со скепсисом, а те, которые верятв своего Бога и свои ценности). Пришли и захватили все, что когда-то построилималенькие люди (построили, когда были большими и играли в большие игры). Ну, апотом с варварами-соседями случилось то же самое. Они тоже разочаровались ввождях и тоже стали маленькими. А других соседей уже не было. И все сталомельчать и распадаться. В большие игры вообще перестали играть. И большиеигроки исчезли. А так как больше никто ничего нового не строил, то построенноераньше (когда еще были большие игры) постепенно износилось и сломалось. Ноэтого никто не заметил, то, как ломалось все не сразу, апостепенно.
Вот последний этап трагедии под названиемлистория Запада (первые этапы для краткости можно опустить). Сейчас мынаходимся где-то перед самым концом, там, где власть решила реанимироватьстарые забытые ценности.
Воля-к-власти иволя-к-воле.
А что такое, собственно говоря, ценностьЦенность — это что-тозначащее. Ценности не есть, они значат, — говорили в XIX векенеокантианцы, которые и ввели понятие лценности в культурный оборот. Да,ценности нельзя потрогать и ощутить на вкус (попробуйте сделать это солсправедливостью, листиной, добром, щедростью), но это не значит, чтоценностей не существует. У них просто иной способ бытия, нежели у материальныхпредметов. Ценности значат, имеют значение, то есть в их аспекте нечторассматривается, с учетом ценности происходит действие. Своим бытием ценностивлияют на действия, речи, на весь порядок. С ними надо согласовывать действия,на них надо ориентироваться или просто иметь в виду. С точки зрения ценностидается оценка тому или иному сущему (например, с точки зрения красотыоценивается отдельная девушка, с точки зрения полезности — та или иная вещь). Существуетшкала оценок от полного несоответствия до полного соответствия. Кажется, чтоэти эталоны истины, красоты, справедливости и т.д. возвышаются надвсемЕ
Но кто оценивает сами ценности Кто возвелих в такой ранг Ведь ценности что-то значат, пока с ними считаются. Мы частовидим, что иногда что-то важно (например, красота для девушки) в одном случае ине важно в другом (красоты для научной формулы). Мы видим, что люди частовообще не считаются с некоторыми ценностями, пренебрегают ими.
Так что же, ценности не самостоятельныВедь целыми веками люди стремились к справедливости, служили истине,восхищались красотой Ф. Ницше, изучивший и осмысливший этот вопрос в моментего возникновения, ответил однозначно: да, ценности не самостоятельны. Ценности— условия сохраненияи роста. Когда нечто способствует самосохранению и росту — оно ценно, когда не способствует— не имеет ценности.Но рост — это росткуда Для чего Никуда и ни для чего. Рост ради роста, развитие ради развития,становление, совершенствование, увлечение. Этот рост Ницше назвалволей-к-власти. Власть ни в коей мере не политическая власть. Власть— это означает простоприказ. Приказ кому и от кого От роста самому же росту (ведь больше-то ничегои никого нет, нет никаких более важных целей и ценностей). Воля — это приказ себе — будь выше, сильней, быстрей. Этоприказ всегда превозмогать себя, расти. Все, что останавливается — сразу же умирает. Все, чторастет — живет. Неможет быть промежуточного положения. Воля либо растет, либоуменьшается.
От роста воли зависят и ценности. Что ценнодля одного уровня воли, то абсолютно не ценно для другого. С ростом меняются иценности, меняются точки зрения на все. Рост — это каждый раз переоценкаценностей. На низких этапах развития воли воля не осознает себя как таковую.Она полагает ценности как нечто самостоятельное. Воля знает, что если что-тоспособствует ее сохранению, значит, это ценно, и она культивирует эту ценность,служит ей до такой степени, что ради ценности умирает (что уже абсурдно). Новысшая воля осознает несамостоятельность ценности. Сверхчеловек, по Ницше, этотот, кто понял, что суть его жизни не в служении ценностям, а в росте самом посебе, сверхчеловек —тот, кто осознал свою сущность как волю к власти. Сверхчеловек вечнопревосходит себя, командует себе: выше, больше, сильнее, быстрее. Осознав то,что не он зависит от ценностей, а ценности от него, сверхчеловек получает надценностями власть. Он не только манипулирует ими, перетасовывает в интересахсвоего роста, но он и создает новые ценности. А новые ценности способствуют нетолько его сохранению и росту, но и сохранению и росту других воль. И другиеволи благодарны сверхчеловеку, так как, дав им новую ценность, он освободил их,обеспечил им сохранение, обеспечил возможность роста. И если раньше былилсверхчеловеки, дававшие ценности, и недочеловеки, этим ценностям служившие,то сегодня все постепенно превратились в сверхчеловеков — все превосходят себя, всерастут, все толкаются, все переоценивают ценности в зависимости отроста.
Pages: | 1 | ... | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | ... | 30 | Книги по разным темам