Книги по разным темам
Pages: | 1 | ... | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | ... | 52 | человеку не дано знать, был ли правдругой, поступая по своей совести.
Истина может быть лишь одна, однако никто не можетпохвастаться знанием, что
этой истиной обладает именно он и никтодругой. Смирение означает также
терпимость, однако терпимость нетождественна безразличию; ведь чтобы
уважать иные верования, отнюдь не требуетсяидентифицировать себя с ними.
Мы живем в век распространяющегося все ширечувства смыслоутраты. В такой
век воспитание должно быть направлено на то,чтобы не только передавать
знания, но и оттачивать совестьтак, чтобы человеку хватило чуткости
расслышать требование, содержащееся в каждойотдельной ситуации. В век,
когда десять заповедей, по-видимому, ужепотеряли для многих свою силу,
человек должен быть приготовлен к тому, чтобывоспринять 10000 заповедей,
заключенных в 10000 ситуаций, с которыми егосталкивает жизнь. Тогда не
только сама эта жизнь будет казаться ему осмысленной (аосмысленной - значит
заполненной делами), но и сам он приобретет иммунитетпротив конформизма и
тоталитаризма-этих двух следствийэкзистенциального вакуума. Ведь только
бодрствующая совесть даетчеловеку способность сопротивляться,не
поддаваться конформизму и не склоняться передтоталитаризмом.
Так или иначе, воспитание больше чемкогда-либо становится воспитанием
ответственности. А бытьответственным-значит быть селективным,быть
избирательным. Мы живем в "обществе изобилия", средствамассовой информации
заливают нас потоками стимуляции,и мы живем в век противозачаточных
средств. Если мы не хотим утонуть в этомпотоке, погрузиться в тотальный
промискуитет, то мы должны научиться различать, чтосущественно, а что нет,
что имеет смысл, а что нет, за что отвечать, а за чтонет.
Смысл-это всякий раз также и конкретныйсмысл конкретной ситуации. Это
всегда "требование момента", которое, однако, всегдаадресовано конкретному
человеку. И как неповторима каждая отдельнаяситуация, так же уникален и
каждый отдельный человек.
Каждый день и каждый часпредлагают новый смысл, и каждогочеловека
ожидает другой смысл. Смысл есть для каждого, и длякаждого существует свой
особый смысл.
Из всего этого вытекает, что смысл, о которомидет речь, должен меняться
как от ситуации к ситуации, так и отчеловека к человеку. Однако смысл
вездесущ. Нет такой ситуации, в которой нам бы не былапредоставлена жизнью
возможность найти смысл, и нет такогочеловека, для которого жизнь не
держала бы наготове какое-нибудь дело. Возможностьосуществить смысл всегда
уникальна, и человек, который может еереализовать, всегда неповторим. В
оготерапевтической литературе имеются публикации Брауна,Касциани, Крамбо,
Дансарта, Дурлака, Кратохвила, Люкас,Лансфорда, Мэйсона, Мейера, Мэрфи,
Плановой, Попельского, Ричмонда, Робертса, Ру-ха,Сэлли, Смита, Ярнела и
Янга, из которых следует, что возможность найти в жизнисмысл не зависит от
пола, от интеллекта, от уровня образования, от того,религиозны мы или нет *
и если да, то какую веру исповедуем.Перечисленными авторами было также
показано, что нахождение смысла не зависит от характерачеловека и от среды.
Ни один психиатр и ни одинпсихотерапевт-в том числе логотерапевт-не
может указать больному, вчем заключается смысл. Он вправе,однако,
утверждать, что жизнь имеет смысл и даже, более того, чтоона сохраняет этот
смысл в любых условиях и при любыхобстоятельствах благодаря возможности
найти смысл даже встрадании. Феноменологический анализнеискаженного
непосредственного переживания, котороемы можем наблюдать у простого
"человека с улицы", переведя егозатем на язык научной терминологии,
помогает увидеть, что человек не только ищет смысл в силусвоего стремления
к смыслу, но и находит его, а именнотремя путями. Во-первых, он может
усмотреть смысл в действии, в создании чего-либо.Помимо этого, он видит
смысл в том, чтобы переживать что-то, он видит смыслв том, чтобы кого-то
юбить. Но даже в безнадежной ситуации, перед которой онбеспомощен, он при
известных условиях способен видеть смысл. Делов позиции и установке, с
которой он встречает свою судьбу, которой он нев состоянии избежать или
изменить. Лишь позиция и установка дают емувозможность продемонстрировать
то, на что способен один лишь человек: превращение,преображение страдания в
достижение на человеческом уровне. Один студент-медик изСоединенных Штатов
писал мне: "Недавно умер один из лучших моих друзей,потому что он не смог
найти в жизни смысл. Сейчас я знаю, что, если бы онбыл жив, я смог бы,
пожалуй, помочь ему средствами логотерапии. Его уже нет,но сама его смерть
будет теперь всегда побуждать меня оказывать помощьвсем тем, кто в ней
нуждается. Я думаю, что не может быть более глубинногомотива. Несмотря на
мое горе, вызванное смертью друга, несмотря намое чувство вины в этой
смерти, его существование-и его"уже-не-существование" наполнено смыслом.
Если мне когда-нибудь достанет силы работать врачоми эта ответственность
будет мне по плечу, значит, он умер не напрасно.Больше всего на свете я
хочу одного: не допустить, чтобы эта трагедия случиласьеще раз- случилась с
другим".
В жизни не существует ситуаций,которые были бы действительно лишены
смысла. Это можно объяснить тем,что представляющиеся нам негативными
стороны человеческогосуществования-в частности, трагическаятриада,
включающая в себя страдание, вину и смерть,- также могутбыть преобразованы
в нечто позитивное, в достижение, если подойти к ним справильной позиции и
с адекватной установкой.
И все же дело доходит доэкзистенциального вакуума. И это-в сердце
общества изобилия, которое ни одну из базовых, поМаслоу, потребностей не
оставляет неудовлетворенной. Это происходит именнооттого, что оно только
удовлетворяет потребность, но не реализуетстремление к смыслу. "Мне 22
года,-писал мне один американский студент,-у меняесть ученая степень, у
меня шикарный автомобиль, я полностью независим вфинансовом отношении, и в
отношении секса и личного престижа я располагаю большимивозможностями, чем
я в состоянии реализовать. Единственный вопрос,который я себе задаю,-это
какой во всем этом смысл".
Общество изобилия порождает и изобилиесвободного времени, которое хоть,
по идее, и предоставляет возможность для осмысленнойорганизации жизни, в
действительности желишь еще сильнееспособствует проявлению
экзистенциального вакуума. Мы, психиатры, имеемвозможность наблюдать это на
примере так называемых "воскресных неврозов".И этот избыток свободного
времени, по всей видимости, увеличивается. Институтдемо-скопии в Алленсбахе
был вынужден констатировать, что если в1952 году время в воскресенье
тянулось слишком медленно для 26 процентов опрошенных, тосегодня уже для 37
процентов. Тем самым понятно и сказанное Джерри Манделем:"Техника избавила
нас от того, чтобы мо-билизовыватьвсе наши способности на борьбу за
существование. Мы создалигосударство всеобщего обеспечения,которое
гарантирует каждому сохранение жизни без личных усилий сего стороны. Если
однажды дойдет до того, что благодарятехнике 15 процентов американских
рабочих фактически смогут обслуживать потребностицелой нации, перед нами
встанут две проблемы: кто должен принадлежать к этим 15процентам работающих
и что будут делать остальные со своим свободным временем-ис потерей смысла
их жизни Может быть, логотерапия сможет сказать Америкеследующего столетия
больше, чем она уже дала Америке этогостолетия".
К сожалению, здесь и сегодня проблемавыглядит иначе. Нередко избыток
свободного времени является следствием безработицы. Уже в1933 году я описал
картину болезни при "неврозебезработицы". При отсутствии работы жизнь
кажется людям бессмысленной, а самиони считают себя бесполезными. Их
угнетает не безработица как таковая, а ощущениесмыслоутраты. Человек живет
не единым пособием по безработице.
В отличие от тридцатых годовсегодняшний экономический кризис вызван
кризисом энергетическим: мы с ужасом обнаружили, чтоисточники энергии не
являются неисчерпаемыми. Я надеюсь, что меня не сочтутлегкомысленным, если
я рискну здесь утверждать, что энергетическийкризис и сопутствующее ему
уменьшение роста промышленности есть единственныйсерьезный шанс для нашего
фрустрированного стремления к смыслу. У нас есть шансосмыслить самих себя.
В век общества изобилия большинстволюдей имеют достаточно средств для
жизни, однако многим людям совершенно неизвестно, радичего им жить. Теперь
же вполне возможным становится смещениеакцентов от средств к жизни да
жизненные цели, на смысл жизни. И в отличие от источниковэнергии этот смысл
неисчерпаем, вездесущ. Какое, однако, мы имеем правоутверждать, что жизнь
никогда и ни для кого не перестает иметь смысл Основаниемдля этого служит
то, что человек в состоянии даже безвыходную ситуациюпревратить в победу,
если рассматривать ее под человеческим углом зрения.Поэтому даже страдание
заключает в себе возможность смысла. Само собойразумеется, что речь здесь
идет только о ситуациях, которые нельзя устранить, нельзяизбежать и нельзя
изменить, о страдании, которое неможет быть устранено. Как врач, я,
конечно, имею в виду прежде всего неизлечимые болезни,неоперируемые раковые
опухоли.
Осуществляя смысл, человек реализуетсам себя. Осуществляя же смысл,
заключенный в страдании, мы реализуем самоечеловеческое в человеке. Мы
обретаем зрелость, мы растем, мы перерастаем самих себя.Именно там, где мы
беспомощны и лишенынадежды, будучи не всостоянии изменить
ситуацию,--именно гам мы призваны, ощущаем необходимостьизмениться самим. И
никто не описал это точнее, чем Иегуда Бэкон, которыйпопал в Освенцим еще
ребенком и после освобождения страдал от навязчивыхпредставлений: "Я видел
похороны с пышным гробом имузыкой-и начинал смеяться: небезумцы
и-устраивать такое из-за одного-единственногопокойника Если я шел на
концерт или в театр, яобязательно должен был вычислить,сколько
потребовалось бы времени, чтобы отравитьгазом всех людей, которые там
собрались, и сколько одежды, сколько золотыхзубов, сколько мешков волос
получилось бы при этом". И далее Иегуда Бэконспрашивает себя, в чем мог
заключаться смысл тех лет, которые он провелв Освенциме: "Подростком я
думал, что расскажу миру, что я видел в Освенциме, внадежде, что мир станет
однажды другим. Однако мир не сталдругим, и мир не хотел слышатьоб
Освенциме. Лишь гораздо позже я действительно понял, в чемсмысл страдания.
Страдание имеет смысл, если ты сам становишьсядругим".
Часть I
Философия человеческойответственности
Плюрализм науки и единствочеловека
Прежде всего я должен поблагодаритьАкадемический сенат за приглашение
сделать один из пяти научныхдокладов, организованных всвязи с
шестисотлетием Венского университета. Сам этот поводпобуждает к тому, чтобы
оттолкнуться в моем докладе от самой идеи университета.Тому, что на полюсе
объекта предстает как идея университета, наполюсе субъекта соответствует
универсальность знания. Ведь лишь общее образование можетпо праву отвечать
идее содружества наук. Сегоднямы, однако, сталкиваемся скореесо
специализированным образованием. Мы живем сегодня в векспециалистов, и то,
что они нам сообщают,-это лишьотдельные аспекты действительности под
определенными углами зрения. За деревьямирезультатов исследований ученый
уже не видит лес действительности. Исследовательскиерезультаты, однако, не
только разрозненны, но и несопоставимы, и оченьтрудно синтезировать их в
едином образе мира ичеловека. Само по себе расхождениеотдельных
изображений действительности в течениедолгого времени ника-кого ущерба
познанию нанести недолжно-напротив, оно служит ему напользу. При
стереоскопическом зрении,например, именно благодарярасхождениям
изображений открывается ни много ни мало целоепространственное измерение.
Условием и предпосылкой этого, однако, является слияниесетчаточных образов.
Аналогичным образом требуется "усилие понятия"(Гегель) для того, чтобы
объединить разрозненные результаты научныхисследований в единую картину
мира и человека.
Колесо развития нельзя повернутьвспять. В наше время, для которого
характерна групповая научно-исследовательскаяработа, мы еще меньше, чем
когда бы то ни было, можем обойтись безспециалистов. Но ведь опасность
заключается отнюдь не в специализации как таковой,да и не в недостатке
универсализации, а скорее в той кажущейсятотальности, которую приписывают
своим познаниям столь многиеученые в заявляемых ими претензияхна
"тотальное знание" (Ясперс). Тогда, когда это происходит,наука превращается
в идеологию. Что касается, вчастности, наук о человеке, тобиология
превращается при этом в биологизм, психология-впсихологизм и социология-в
социологизм. Как мы видим, опасность совсем нев том, что исследователи
занимаются специализацией,а в том, чтоспециалисты занимаются
генерализацией. Мы все знаем так называемых любителейупрощать. Рядом с ними
можно поставить и любителей обобщать, как я бы их назвал.Любители упрощать
все упрощают, они все мерят одной меркой.Но любители обобщать даже не
довольствуются своей меркой, аобобщают свои результаты.Позвольте
продемонстрировать вам наглядный пример. В книге "TheModes and Morals of
Psychotherapy" нам предлагается следующее определение:"Человек-это не более
чем биохимический механизм,приводимый в движение системойпроцессов
окисления, питающих энергией компьютеры".Как невролог, я ручаюсь, что
вполне правомерно рассматривать компьютер какмодель, скажем, центральной
нервной системы. Ошибка заключеналишь в словах "не более чем",в
утверждении, что человек не представляет собойничего, помимо компьютера.
Да, человек-это компьютер, но одновременно он нечтобесконечно большее, чем
компьютер, большее в ином измерении. Нигилизм не выдаетсебя разговорами о
Ничто, а маскируется словосочетанием "не более чем".Американцы называют это
редукционизмом. Как выясняется, редукционизм не толькоредуцирует у человека
Pages: | 1 | ... | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | ... | 52 | Книги по разным темам