Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 34 |

обыденного понимания этой реальности.Каждый день я живу в мире знаков и символов.

Язык формирует лингвистически обозначенныесемантические поля и смысловые зоны. Словарь, грамматика и синтаксисспособствуют организации этих семантических полей. Таким образом, языкформирует схемы классификации для различения объектов посредством УродаФ(материи, совершенно отличной от пола) и числа; формирует высказывания действияи высказывания существования; показывает степень социальной близости и т.д.Например, в языках, в которых различают формальное и интимное обращениепосредством местоимений (таких, как tu и vous во французском, или du и Sie внемецком), последние обозначают координаты семантического поля, которое можноназвать зоной интимности. Здесь находится мир братства (Tutoiement,Bruderschaft) с большим количеством значений, постоянно доступных мне дляупорядочения моего социального опыта. Такое семантическое поле есть, конечно, иу говорящих по-английски, хотя и более ограниченное лингвистически. Или возьмемдругой пример. Сумма лингвистических объективаций, соответствующих моейпрофессии, представляет другое семантическое поле, которое значимоупорядочивает все обыденные события, происходящие в моей повседневной работе. Врамках созданных семантических полей можно объективировать, сохранять инакапливать биографический и исторический опыт. Конечно, накопление являетсявыборочным, в зависимости от семантических полей, определяющих, что должно бытьсохранено, а что УзабытоФ из

[72]

всего опыта индивида или общества. Врезультате такого накопления составляется социальный запас знания, передающийсяот поколения к поколению, доступный индивиду в повседневной жизни. Я живу вобыденном мире повседневной жизни, имея специфические системы знания. Крометого, я знаю, что другие разделяют по крайней мере часть этого знания, и онизнают, что я это знаю. Поэтому на мое взаимодействие с другими в повседневнойжизни постоянно оказывает влияние наша общая причастность к доступному намсоциальному запасу знания.

Социальный запас знания включает знаниемоей ситуации и ее пределов. Например, я знаю, что я беден и не надеюсь жить вфешенебельном пригороде. Конечно, это знание разделяется как теми, кто самбеден, так и теми, кто находится в более привилегированном положении.Причастность к социальному запасу знания, таким образом, способствуетУразмещениюФ индивидов в обществе и соответствующиему обращению с ними. Этоневозможно для того, кто непричастен к этому знанию, например, для иностранца,который может вообще не считать меня бедным, так как критерии бедности в егообществе — совершенноиные. Как я могу быть бедным, если у меня есть ботинки и я не выгляжуголодным

Так как в повседневной жизни преобладаетпрагматический мотив, важное место в социальном запасе знания занимает знаниерецептов, то есть знание, сводящееся к практической компетентности в обыденныхделах. Например, я каждый день пользуюсь телефоном в своих особых практическихцелях. Я знаю, как это делать.

[73]

Я также знаю, что делать, если мой телефонсломается, — это незначит, что я знаю, как его починить, но я знаю, кого позвать на помощь. Моезнание, связанное с телефоном, включает также информированность о системетелефонной коммуникации, например, я знаю, что некоторые люди имеют номерателефонов, не включенные в телефонную книгу, что в определенных обстоятельствахя могу одновременно говорить с двумя абонентами, находящимися на большомрасстоянии от меня, что я должен помнить о разнице во времени, если хочудозвониться в Гонконг и т.д. Все это — знание рецептов, так как оно некасается ничего другого, кроме того, что я должен знать для достижения моихнынешних и вероятных будущих практических целей. Меня не интересует,почему телефон работаетименно так и какова система научного и инженерного знания, делающая возможнымконструирование телефонов. Меня не интересует использование телефона, выходящееза пределы моих целей, скажем, комбинирование его с коротковолновым радио длясообщения с судами. Точно так же у меня есть знание рецептов, связанное счеловеческими взаимоотношениями. Например, я знаю, что я должен делать дляоформления паспорта, Но все, что меня интересует, — это получение паспорта поистечении определенного времени, Меня не волнует и я не знаю, какой путьпроходит мое заявление при оформлении паспорта в административных службах, кеми после чего дается согласие, кто ставит печать в документе. Я не изучаюправительственную бюрократию — я лишь хочу провести каникулы за границей. Интерес

[74]

к неизвестной мне процедуре оформленияпаспорта может возникнуть в том случае, если по истечении определенного срокамой паспорт не будет готов. Тогда я обращусь (как в случае поломки телефона— к телефонномумастеру, чтобы он его починил) к эксперту по оформлению паспорта, скажем, кюристу, конгрессмену или правам человека в США.

Mutatis mutandis, значительная частьсоциального запаса знания представляет собой рецепты решения повседневныхпроблем. Обычно я мало заинтересован в том, чтобы выходить за рамки этогопрактически необходимого знания, посредством которого можно решать моипроблемы.

Социальный запас знания дифференцируетреальность по степени знакомства. Он дает сложную и подробную информацию о техсекторах повседневкой жизни, с которыми я часто имею дело, и гораздо болееобщую и неточную — обудаленных секторах. Так, мое знание собственной профессии и ее мира— очень специальное,глубокое и полное, тогда как о профессиональных мирах других людей я имеюдовольно поверхностное знание. Социальный запас знания предоставляет в моераспоряжение схемы типизации, необходимые для большинства обыденных делповседневной жизни —не только типизаций других людей, которые обсуждались раньше, но и типизацийлюбого рода событий и опыта, как социальных, так и природных. Так, я живу вмире родных, знакомых, коллег по работе и функционеров. Следовательно, в этоммире у меня бывают семейные, профессиональные встречи, столкновения со службойдорожного

[75]

движения и т.д. Природный фон этих событийтакже типизируется в рамках запаса знания. Мой мир организован в терминахобычного вопроса о погоде, о сенной лихорадке и т.д. УЯ знаю, что делатьФ поотношению ко всем этим другим людям и ко всем этим другим событиям в рамкахмоей повседневной жизни.

Будучи данным мне как единое целое,социальный запас знания предоставляет мне тем самым и средства интеграцииразрозненных элементов моего собственного знания. Другими словами, Уто, чтознает каждыйФ имеет свою логику, и ее можно использовать для упорядоченияразных вещей, которые я знаю. Например, я знаю, что мой друг Генри — англичанин, и я знаю, что онвсегда очень пунктуален при встречах. Так как Укаждый знаетФ, чтопунктуальность —английская черта, я могу соединить теперь эти два элемента моего знания о Генрив типизацию, являющуюся значимой в понятиях социального запаса знания.Достоверность моего знания повседневной жизни считается мной и другими людьмисамо собой разумеющейся, пока нет свидетельств об обратном, то есть до тех пор,пока не возникает проблема, которую нельзя решить на основе моего знания. Дотех пор, пока мое знание действует безотказно, я отбрасываю всякие сомнения поего поводу. В определенных отношениях, отдаленных от повседневной реальности,— в шутке, в театре,в церкви, в философском размышлении и т.д. — у меня могут возникать сомненияпо поводу отдельных его элементов. Но эти сомнения Уне следует восприниматьвсерьезФ. Например,

[76]

как бизнесмен я знаю, что не следует ни скем считаться. Я могу смеяться над шуткой, в которой обыгрываетсянесостоятельность этого принципа; я могу быть взволнован священником илиактером, превозносящим добродетели доброты и внимания по отношению к другому. Ив философском расположении духа я могу согласиться с тем, что во всехсоциальных отношениях следует руководствоваться золотым правилом. Смеясь,будучи взволнован и философствуя, я возвращаюсь к УсерьезномуФ миру бизнеса,признавая логику его принципов и действуя в соответствии с ними. Только когдаэти принципы не оправдывают надежд в мире, где они применимы, они становятсядля меня проблематичными Уне на шуткуФ.

Хотя социальный запас знания представляетповседневный мир как интегрированный, отдельные части которого различают всоответствии с зонами, являющимися знакомыми и удаленными, в целом этот миростается непрозрачным. Иначе говоря, реальность повседневной жизни всегдаоказывается хорошо понятной зоной, за пределами которой — темный фон. Если некоторыереальности освещены довольно хорошо, то другие затемнены. Я не могу знать всечто следует об этой реальности. Даже если, например, я кажусь всесильнымдеспотом в семье, я не знаю всех факторов, способствующих такому моему образу.Я знаю, что мои распоряжения всегда выполняются, но все шаги и мотивы этогоисполнения совершенно недоступны моему пониманию. Всегда есть вещи, остающиесяУвне поля моего зренияФ. A fortiori: это имеет отношение и к

[77]

более сложным, чем семейные, социальнымвзаимосвязям и объясняет, между прочим, почему деспоты — обычно нервные люди. Мое знаниеповседневной жизни напоминает инструмент, прорубающий дорогу в лесу ипроливающий узкую полосу света на то, что находится впереди и непосредственнорядом, а со всех сторон дороги обступает темнота. Этот образ даже в большейстепени относится к множественным реальностям, куда постоянно перемещаетсяреальность повседневной жизни. Последнее утверждение можно перефразировать(если не исчерпывающе, то поэтически), сказав, что повседневная жизнь покрытаполумраком наших снов.

Мое знание повседневной жизни организованов понятиях релевантностей. Некоторые из них определяются моиминепосредственными практическими интересами, другие — всей моей ситуацией в обществе.Мне неважно, каким образом моя жена готовит мой любимый гуляш, если онполучается хорошо. Меня не интересует то, что акции общества падают, если я невладею этими акциями; что католики модернизируют свое учение, если я атеист;что можно лететь без пересадки в Африку, если я туда не собираюсь. Однако,поскольку во многом мои релевантные структуры пересекаются с релевантнымиструктурами других, есть вещи, УинтересующиеФ нас взаимно, и нам есть, чтосказать друг другу. Важный элемент моего знания повседневной жизни — знание релевантных структурдругих людей. Так, я Узнаю лучшеФ, чем мой врач, свои проблемы, связанные спомещением капитала, лучше, чем мой адвокат, я знаю свои язвенные боли; лучше,чем

[78]

мой бухгалтер, свои поиски религиознойистины. Основные релевантные структуры, относящиеся к повседневной жизни, данымне уже готовыми в самом социальном запасе знания. Я знаю, что УженскаяболтовняФ неуместна для меня как для мужчины, Упраздные размышленияФ неуместныдля меня как для человека действия и т.д. В конечном счете, социальный запасзнания как целое имеет свою собственную релевантную структуру. Так, в терминахзапаса знания, объективированного в американском обществе, было бы неуместноизучать движение звезд, чтобы предсказать положение дел на фондовой бирже,однако вполне уместно понаблюдать за обмолвками в разговоре, чтобы узнать осексуальной жизни того или иного индивида и т.д. Напротив, в других обществахастрология может быть вполне уместной для знания экономики, а речевой анализ— совершеннонеуместен для удовлетворения любопытства в области эротики и т.д.

И наконец, следует сказать о социальномраспределении знания. Я обнаруживаю, что знание в повседневной жизни социальнораспределено, то есть разные индивиды и типы индивидов обладают им в различнойстепени. Я не разделяю свое знание в равной степени со всеми партнерами, и уменя может быть такое знание, которое я не разделяю ни с кем. Я разделяю своипрофессиональные знания с моими коллегами, но не с семьей, и я могу ни с кем неразделять моего умения мошенничать в картах. Социальное распределение знанияможет быть весьма сложным и даже привести в замешательство человека со стороны.У меня не только нет знания, необходимого для

[79]

ечения моих физических заболеваний, нодаже и знания того, почему многие врачи требуют привлечения к ответственностипо поводу, моей болезни. В таком случае мне нужен совет не просто эксперта, ноболее важный совет эксперта экспертов. Таким образом, социальное распределениезнания начинается с того простого факта, что я не знаю всего, что знают моипартнеры, и наоборот; это достигает кульминации в необычайно сложных иэзотерических системах знаний. Знание того, как распределяется социальнодоступный запас знания (по крайней мере в общих чертах), представляет собойважный элемент этого самого запаса знания. В повседневной жизни я знаю (хотя быприблизительно), что и от кого я могу скрыть, от кого я могу получитьинформацию, которой не располагаю, и вообще какого рода знаний можно ожидать отразных людей.

[80]

Глава II. Общество как объективная реальность.

1. Институционализация.

а. Организм идеятельность.

Человек занимает особое положение вживотном царстве1

30. В отличие от других высших млекопитающих, у него нет ниспецифической для данного вида окружающей среды2

31, ни жестко структурированной его собственной инстинктуальнойорганизацией окружающей среды. Не существует человеческого мира в том смысле, вкаком можно говорить о мире собак или лошадей. Несмотря на определенную степеньиндивидуального научения и приручения, каждая отдельная лошадь или собакавесьма прочно связаны со своим окружением, и эта взаимосвязь характерна длядругих представителей соответствующего вида. Очевидным следствием этогооказывается то, что, по сравнению с человеком, собаки и лошади гораздо вбольшей степени зависят от ограничений того или иного географическогоразмещения. Однако специфика окружающей среды этих животных не сводится лишь кгеографическому размещению. Эта специфика проявляется в биологическификсированном характере взаимосвязи этих

[81]

животных с окружающей средой, даже еслиустановлены различия географического характера. В этом смысле все животные,кроме людей, и как виды, и как индивиды живут в закрытых мирах, структурыкоторых предопределены биологическим оснащением отдельных видовживотных.

Взаимосвязь человека с его окружающейсредой, напротив, характеризуется открытостью миру3

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 34 |    Книги по разным темам