Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 |

Иногда, однако, в мир болезненных переживаний и фантазий больного вмешиваются отдельные предметы и лица из действительного мира, приобретая при этом особое, бредовое, значение и вызывая повышенный к себе интерес, связанный обыкновенно с чувствами страха, ненависти, обожания и т. д. Здесь уместно будет затронуть вопрос о происхождении бреда у схизофреников, вопрос, многократно ставившийся, но до сих пор не нашедший себе разрешения. Может быть, несколько приближают к пониманию механизма схизофренического бредообразования работы некоторых немецких психиатров, проводящих ряд интересных аналогий между мышлением схизофреников и первобытных людей. Исследователи последнего установили, что чисто интеллектуальные процессы не представляют интереса для дикаря. Он стремится не к объективному знанию окружающего мира. и предметов, в нем находящихся, а к избежанию подстерегающих его на каждом шагу опасностей. Неожиданное и грозное действие сил природы заставляет его предполагать за всеми ее явлениями скрытые живые силы. Эти силы кажутся ему враждебными, и, однако, он всеми средствами, находящимися в его распоряжении, стремится умилостивить их и превратить в своих покровителей. Благодаря этому все его восприятие мира окрашено резко субъективно и находится в полной зависимости от его желаний с одной стороны, страхов и опасений Ч с другой. Внимание обращается не на объективные отношения вещей, а на их скрытые, тайные значения. Природа для него представляет не систему предметов и явлений, в которой господствуют твердые законы, действующие по правилам логического мышления, а неопределенное целое, состоящее из мистических действий и противодействий. Сама личность его для него самого не представляется вполне определенной и отчетливо отграниченной от внешнего мира: ему кажется возможным быть собой и в то же время кем или чем-нибудь другим. Он не знает разницы между желанием и решением, так же как неясна она для него между возможностью и невозможностью. Чем примитивнее человек, говорит Шелер, тем больше у него веры, что он может достичь всего одним своим хотением. Он не видит препятствий к тому, чтобы оказывать самому на других или испытывать от последних силы и действия, сказывающиеся на расстоянии, хотя все остается на своих местах. Для него стирается граница между видимым и невидимым миром, и все сливается в одну одушевленную мистическими силами непрерывность.

Только такими свойствами мышления можно объяснить магию дикарей.

Магические средства и обряды имеют своей задачей оберечь человека от опасных влияний и доставить ему власть над миром. Они обеспечивают ему получение свойств убитых им животных и вообще перенесение сил, таящихся в окружающих предметах, на лицо, производящее магические действия. Магическое мировоззрение дикарей видит во всех предметах и существах, которые представляют, для него какое-нибудь значение, носителей волшебных сил. Волшебное действие имеют и отдельные функции тела. Особенно большое значение дикарь придает магическому действию слов (заклинания, иногда похожие на словесную окрошку) и символических действий. Если силы, заключающиеся в предмете, кажутся человеку вредными для его тела или души, то устанавливается страх прикосновения к ним, при чем, однако, их волшебное действие развивает одновременно притягательную силу (амбивалентность). Так создается табуштическая установка. Табу есть запрещение прикасаться к предметам, обладающим волшебной силой, действие которой, однако, может быть ограничено и уничтожено особыми обрядами и заклинаниями.

Все магические предметы и силы, действующие через перенесение, прикосновение, действие на расстоянии, заражение и т. д., представляются дикарю на некотором общем эмоциональном Фоне, который образуется из своеобразного слияния ужаса перед необычным и опасным, робости перед духами, живущими в предметах, и удивления перед непонятным. Формально мышление дикаря характеризуется наглядностью.

При этом образы первобытных людей носят более чувственный и менее предметный характер, чем наши; это скорее Ч комплексы ощущений, соединяющиеся в изменчивые и текучие картины, чем окончательно сформированные и твердо противостоящие нам предметы, которые мыслятся, как одни и те же в прошедшем, настоящем и будущем.

Различные образы часто подвергаются слиянию в одно целое на основании иной раз совершенно несущественных черт сходства или даже только одновременного появления в сознании. Иногда, наоборот, один из элементов какого-нибудь наглядного представления приобретает значение того целого, составной частью которого он является. На этой последней особенности, между прочим, основывается и из нее развивается образование символов. Наконец, все знатоки этого так наз. дологического мышления отмечают, что оно почти не поддается исправлению на основании данных опыта. Ничто не может разубедить дикарей, говорит Леви-Брюль. Для нас факт, что мы не воспринимаем в предметах каких-нибудь предполагаемых свойств, является решающим.

Для них он вовсе не указывает, что этих свойств нет, так как, может быть, по самой своей природе они не доступны восприятию, или обнаруживаются не иначе, как при известных условиях. Следовательно, то, что мы называем опытом, и что решает для наших глаз, следует ли допускать или не допускать реальность какого-нибудь обстоятельства, бессильно по отношению к их представлениям. Дикари не нуждаются в этом опыте для определения мистических свойств существ и предметов, и по той же причине они остаются безразличными к опытному их опровержению. Ибо, ограничиваясь прочным, осязаемым, видимым и могущим быть взятым в руки, опыт упускает из виду как раз то, что важнее всего, Ч тайные силы и духов. Вероятно, даже нашему читателю, лишь поверхностно ознакомившемуся с содержанием бреда схизофреников, видно, что между характером их представлений о внешнем мире и только что описанными привычками мысли первобытных людей существует много аналогий. Мы постоянно наталкиваемся у этих больных на совершенно необычные в нашем обиходе переживания, принадлежащие к кругу восприятий действия магических сил, и на склонность немедленно принимать такие переживания за непосредственную реальность.

Пока мы не имеем никакого нрава итти далее сравнений. Внешнее сходство обоих рядов явлений еще не говорит ничего за их родство по существу. Сделавши такую существенную оговорку, можно, однако, высказать и несколько догадок. Невольно вспоминается, прежде всего, что примитивные привычки мысли свойственны не только дикарям и душевно-больным, но и многим совершенно здоровым и как будто культурным людям; мы найдем их следы в поговорках, приметах и заговорах, в старом быту, в религиозных верованиях и обрядах, в увлечении спиритизмом и оккультными науками и, наконец, в целом ряде философских построений. Эта живучесть лархаически-примитивного образа мышления заставляет думать, что оно основывается на деятельности каких-то, хотя и устарелых, но очень стойких физиологических механизмов. Архаичность их психического выражения (т. е. соответствующих им переживаний) наводит на мысль о том, что они очень древнего происхождения и восходят в своей филогенетической истории (т. е. истории передачи через ряд поколений) к периодам, когда они были единственными мозговыми приспособлениями, руководящими психической жизнью человека. Наше современное сознание и мышление, можно было бы далее полагать, связано с другими механизмами, сравнительно недавно вполне сложившимися, более сложными, более тонкими, но и более хрупкими. В правильно развитом мозгу деятельность этих, если можно так выразиться, логических, л(разумных механизмов подавляет и вытесняет в бессознательное примитивные влечения и связанные с ними чувства и приемы мышления.

Однако, кое-где эти последние все-таки прорываются и в психике нормальных людей. У схизофреников более молодые и более нежные аппараты логического мышления, надо полагать, повреждаются прежде всего, освобождая, картинно выражаясь, из плена подсознательные дологические, примитивные механизмы, которые таким образом получают полный простор для проявления.

Ничто не мешает провести эти предположения и еще несколько дальше.

Физической причиной, вызывающей такое поражение мозга, можно было бы считать какое-нибудь возникающее внутри организма самоотравление.

Естественно, напр., думать, что происходит расстройство в совместной деятельности системы желез внутренней секреции, о которых мы уже упоминали. В результате такого расстройства некоторые гормоны (выделяемые железами в кровь продукты) будут вырабатываться в излишнем, вредном для организма, количестве, других же, противодействующих первым или вообще очищающих кровь от образующихся в организме ядовитых веществ, может быть недостаточно. Кровь в таком случае будет насыщаться определенными ядами, и, действительно, как показывает опыт, это часто и происходит. Возможно, что некоторые из таких ядов действуют исключительно на мозг, иногда выбирая в нем только определенные отделы, а иногда поражая его почти целиком. Если предположить, что в мозгу, действительно, заложено два рода аппаратов: один Ч более древний и более прочный, но устарелый и сделавшийся в некоторых отношениях лишним, а потому обычно не Функционирующий или функционирующий, так сказать, подпольно, без ведома сознания, а другой Ч недавнего происхождения, Ч лежащий в основе нашей сознательной психической жизни, нежный и хрупкий, то понятно, что от одного и того же отравления второй пострадает раньше. Так как именно он управляет нашей нормальной психикой, тормозя и подавляя при этом деятельность- аппаратов первого родаг то последние, в случае если он окажется выключенным или разрушенным, должны приобрести свободу и, лишившись своего управителя, получат возможность беспорядочно проникать в сознание, заполняя его необычными и непонятными переживаниями.

Кроме отравления мозга продуктами измененной деятельности эндокринных желез, для объяснения причин схизофренического процесса выдвигаются и некоторые другие предположения, напр., о наследственной слабости определенных отделов мозга, систем его, как принято выражаться. Слабость эта, помимо легкой податливости.

действию ядовитых начал, может сказываться также в раннем отживании и умирании тех элементов (нервных клеток и соединяющих их волокон), из которых соответствующие системы составляются. Результатом такого абиотрофическто процесса будет, конечно, расстройство или даже полное прекращение тех или других функций мозга.

К сожалению, это все Ч только предположения. На самом деле мы до сего времени по настоящему не знаем, какие Физиологические процессы лежат в основе описанной нами болезни, не знаем даже и того, есть ли это одна болезнь или целая группа различных, но похожих друг на друга. Достоверно, пожалуй, только одно, что в мозгах больных, более или менее продолжительное время страдавших схизофренией, всегда можно найти ряд изменений и отклонений от нормы. Значит, этоЧболезнь органическая, стоящая в этом отношении в близком родстве со всеми ранее описанными группами болезней. Другое, что, может быть, стоит здесь еще отметить, это Ч что значительная часть схизофреников умирает от туберкулеза. Имеет ли это другую причину, кроме продолжительного пребывания таких больных в стенах психиатрических больниц с их, большею частью, душным и затхлый воздухом, сказать трудно.

Назад Вперед Вверх Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 |    Книги по разным темам