Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 42 |

суммированием индивидуальных настроений. В человеческихгруппах всего легче

обнаруживаются и оказывают преобладающее влияние нарешения чувствования, общие

всем данным лицам; но такими чувствованиями являютсяобыкновенно наиболее

простые и примитивные, а не ощущения, отвечающиепозднейшим наслоениям

цивилизации. Согласно Сигеле, Лебону и Тарду, человек втолпе оказывается ниже в

умственном отношении, чем каким он является, как отдельнаяличность.

Интеллигентные присяжные произносят нелепые вердикты;комиссии, составленные из

выдающихся ученых или артистов, отличаются "страннымипромахами"; политические

собрания вотируют меры, противоречащие индивидуальнымчувствам составляющих их

членов. Дело в том, говорит Тард, что наш умственный инравственный капитал

разделяется на две части, из которых одна не может бытьпередана другим или

обменена и, будучи разной у разных индивидов, определяетсобой оригинальность и

ичную ценность каждого из них; другая же; подлежащаяобмену, состоит из

немотивированных, безотчетных страстей и чувств, общихвсем людям известной

эпохи и известной страны. В толпе накапливается именно этаменовая часть

капитала в ущерб первой его части. Тем не менее, хотячувствования толпы часто

бывают грубы, они могут быть также и великодушны; впоследнем случае, однако,

это все-таки элементарные и непосредственные ощущения,пробуждающие самую основу

человеческой симпатии.

Организованные толпы всегда играли значительную роль жизнинародов; но, по

мнению Лебона, эта роль никогда не была так важна, как всовременных

демократиях. Если верить ему, то замена сознательнойдеятельности индивидов

бессознательной деятельностью толпы составляет одну изглавных отличительных

черт текущего столетия и современных народов. Но хотяЛебон признает крайне

низким умственный уровень толпы, если даже она состоит изизбранной части

населения, он все-таки считает опасным касаться еесовременной организации, т.

е. ее избирательного права. Не в нашей власти, говорит он,вносить глубокие

преобразования в социальные организмы; одно время обладаетподобной

способностью. Толпы, без сомнения, всегда останутсябессознательными, но в этой

бессознательности, быть может, и заключается тайна ихмогущества. В природе,

существа, руководящиеся исключительно инстинктом,совершают действия,

необычайная сложность которых вызывает в нас удивление;разум -- слишком новое

явление в человечестве, чтобы он мог открыть нам законыбессознательного, а

особенно заменить собой бессознательную деятельность. Ноон должен, по крайней

мере, руководить ей, прибавим мы. Впрочем мы не можемсогласиться с Лебоном, что

с психологической точки зрения толпа составляет "особоесущество", слившееся на

более или менее короткое время из разнородных элементов"совершенно так же, как

клетки, составляющие живое тело, соединяясь вместе,образуют новое существо,

отличающееся совсем другими свойствами, чем те, которымиобладает каждая из

них". Мы думаем, что это значит идти слишком далеко. Междупростой суммой или

средним арифметическим характеров и "созданием новыххарактеров" существует

промежуточная ступень, а именно -- взаимодействие, неравносильное творению, но

и не представляющее простого суммирования. Этовзаимодействие порождает не новое

"психологическое бытие", хотя бы даже и "временное", асоздает оригинальную и

более или менее прочную комбинацию.

В среде нации, этого рода взаимодействия несравненносложнее и не носят того

мимолетного характера, каким отличаются порывы толпы илистрасти собрания. В

этом именно смысле, -- и вовсе не в метафизическом, --нацию можно назвать

"постоянным существом". Нельзя составить себе понятие онароде, изучая

последовательно составляющих его в данное время индивидов:необходимо понять

само сложное тело, а не только его отдельные составныеэлементы. Несомненно,

последние являются необходимым условием образованиясложного тела; но их

соприкосновение, их взаимные отношения вызывают особыеявления и специальные

законы, что конечно вовсе не значит, что ими создаетсяновое существо.

Чтобы выяснить, в чем именно заключаются социальныевзаимодействия, Гюйо и Тард

настаивали на явлениях внушения, более или менееаналогичного гипнотизму,

происходящих в среде всякого рода обществ: толпы,законодательных собраний,

народов. Тард, согласно Тэну1, определяет человеческиймозг, как своего рода

мультипликатор: каждое из наших восприятий и каждая изнаших мыслей

воспроизводятся и распространяются по всем изгибам сероговещества, так что

мозговая деятельность может быть рассматриваема, как"непрестанное

самоподражание". Если индивидуальная умственная жизньсостоит из подражательного

внушения, действующего среди клеток, то социальная жизньсостоит из внушений,

оказываемых одними лицами на другие. Следовательно,общество или нация могут

быть определены, как "собрание существ, в среди которыхпроисходит процесс

взаимного подражания"2. Едва родившись, ребенок ужеподражает отцу и формируется

по его подобию; по мере того как он растет и, по-видимому,становится

независимее, в нем все более и более развиваютсяпотребности подражания: к

первоначальному "гипнотизеру", который ранее одиндействовал на него,

присоединяются другие бесчисленные гипнотизеры; в то жевремя и независимо от

своей воли он сам становится гипнотизером по отношению кбесчисленным

гипнотизируемым. Тард называет это переходом отодностороннего влияния к

взаимному. "Общественная жизнь, подобно гипнотическомусостоянию, -- лишь особая

форма сна... Иметь лишь одни внушенные идеи и считать ихсвоими собственными,

такова иллюзия, свойственная сомнамбулам так же, какчеловеку, живущему в

обществе".

Не идя так далеко и не предполагая, чтобы между членамиизвестной нации

действительно происходило гипнотическое внушение и чтобыпочти все в этой нации

совершалось как бы в состоянии сна, можно, однако, идолжно допустить, что между

мозговыми центрами отдельных лиц происходит ряд взаимныхвлияний, приводящих к

установлению чувств и идей, источник которых лежит уже нев одном индивидууме и

не в простой сумме индивидов, а во взаимной зависимостиодних из них по

отношению к другим, а также и по отношению к ихпредшественникам. Только в этом

смысле, по нашему мнению, и можно говорить о национальном"организме", как о

такой солидарности, каждая часть которой объясняетсяцелым, так же, как целое --

его составными частями.

Те или другие состояния сознания отдельных лиц могутотозваться на общем

сознании, но не непосредственно: они сначала действуютодни на других в силу

отношений, ставящих их в соприкосновение между собой, итолько в результате

этого взаимодействия может получиться большее или меньшееизменение

национального характера. Причинами, влияющиминепосредственно на последний,

являются условия, в которые поставлено общественное тело вего целом; а эти

условия не тождественны частным условиям, в которыепоставлены индивиды.

Необходимо, следовательно, тщательно отличать национальныеусловия от

индивидуальных; национальный характер зависитнепосредственно от первых и лишь

косвенно от вторых. Таким образом существует целаяградация различных степеней

сложности среди сил, под влиянием которых возникает даннаясоциальная

комбинация, настолько же отличная от своих составныхэлементов, как и вода от

составляющих ее кислорода и водорода.

В известном смысле, у всякой нации существует своесознание и своя воля. Эта

социологическая истина слишком игнорируется одностороннимисистемами, как

политико-экономическими и политическими, такпсихологическими и моральными, --

системами, которые, группируясь под знаменеминдивидуализма, приходят в конце

концов к настоящему социальному атомизму. Мы вовсе ненамерены придавать

конкретного значения абстракциям, приписывать народуособую "душу", особое "я",

как это делают некоторые социологи, вроде Вормса илиНовикова; мы даже не будем

касаться этого философского или скорее метафизическоговопроса. Но подобно тому

как в каждом индивидууме складывается известная системаидей-чувствований и в то

же время идей-сил, проявляющихся в его сознании ируководящих его волей, -- эта

система существует также и у нации. Некоторые изруководящих идей индивидов

тесно связаны с жизнью общества, членами которого онисостоят, с тем целым,

часть которого они составляют. Эти идеи -- результат ивоспроизведение в каждом

из нас тех общественных взаимодействий, которые мы, ссвоей стороны, оказываем

на других и испытываем на самих себе. У всякого француза-- своя собственная

роль в жизни нации; но как бы ни были индивидуальны егоинтересы или

обязанности, они всегда более или менее связаны синтересами и обязанностями

Франции; мы не можем, следовательно, не иметь в нашеммозгу идей, относящихся к

общему благу, общему идеалу, более или менее вернопонятому, более или менее

приуроченному к нашему я, как к исходной точке. Отсюдаполучается во всей

совокупности голов и сознаний система идей, служащаяотражением социальной

среды, так же, как существует система идей, отражающаяфизическую среду. Это --

коллективный детерминизм, часть которого в нас самих, аостальная часть -- во

всех других членах общества. Эта система взаимносвязанных, взаимно

обусловленных идей составляет национальное сознание,пребывающее не в каком-либо

одном коллективном мозгу, а в совокупности всехиндивидуальных мозговых центров,

-- и однако же не равняющаяся сумме индивидуальныхсознаний.

Этой систематизацией взаимосвязанных идей-сил объясняется,кроме национального

сознания, также и "национальная воля", которой, как всякойволей, более или

менее осуществляется нравственный идеал. Только путемявной узурпации избиратели

какой-либо страны или -- что еще хуже -- какого-либоодного округа придают своим

голосованиям значение народной воли. Это не более каксуррогат ее, частичный и

неполный, которым пока приходится довольствоваться, нокоторый вовсе не носит

характера мистического "суверенитета". В действительности,национальный характер

далеко не всегда выражается наилучшим образом толпой, нидаже наличным

большинством. Существуют избранные натуры, в которыхлучше, чем во всех

остальных, отражается душа целого народа, его глубочайшаямысль, его

существеннейшие желания. Это слишком часто забываетсянашими политиками. Сам

Руссо однако учил их, что "часто бывает огромная разницамежду волей всех и

общей волей": первая представляет сумму отдельных хотений,каждое из которых

может стремиться к удовлетворению частных интересов; однавторая соответствует

общему интересу. По меньшей мере можно сказать, что онавыражает собой

стремления целой нации, вызванные системой идей и чувств,которые руководят ей.

Отдельные умы суть факторы национальной воли, но ни одиниз них не воплощает ее

в себе. Действительно, никакой индивидуум никогда несознает вполне даже своей

собственной воли, если понимать под ней всю систему егоруководящих идей и

чувств; тем менее он может сознавать национальную волю,слагающуюся из взаимного

влияния одно на другое всех индивидуальных желаний исоставляющую известную

равнодействующую этих желаний. Эта равнодействующая всегдаидет далее

предвидений и желаний каждого отдельного индивидуума.Следовательно национальная

воля никогда не может вполне сознавать себя, даже в лицеизбранных натур, даже в

ице величайшего гения, будь то сам Наполеон. Одно будущееоткрывает, в конце

концов, истинное направление национального движения,которое можно только

предвидеть с большей или меньшей вероятностью на основаниипрошлой истории и

настоящего состояния нации.

II. -- Огюст Конт рассматривал отдельного индивидуума, какабстракцию; это

составляло также один из основных принципов Гегеля.Экономисты с своей стороны

настаивают на основной солидарности интересов,потребностей, способов

производства, распределения и потребления данного народа,-- солидарности,

приводящей, согласно Марксу, к историческим формамсобственности и организации

труда. Но еще теснее та солидарность, в силу которой, какмы только что видели,

устанавливается взаимная зависимость идей, чувств ипобуждений. Таким образом

понятие о национальности не может быть ни чистофизиологическим и

этнографическим, ни чисто экономическим. Национальнаяиндивидуальность

проявляется прежде всего психологическими признаками:языком, религией, поэзией

и искусствами, монументами, мнениями нации о самой себеили мнениями о ней

других; наконец, она проявляется в ее героях иисторических представителях.

История данного народа также открывает его характер, нопри том условии, чтобы

после тщательного изучения ее различных моментов былавыведена так называемая

"историческая средняя". В самом деле, в течение долгогосуществования народа,

бывают периоды, когда, благодаря особому стечениюобстоятельств, продукты его

умственной, моральной и артистической жизни не вполнесоответствуют его

национальному характеру; но если вы выведете среднююарифметическую из большого

числа различных исторических периодов, то в результатеполучится верное

отражение данных национальных свойств.

Один язык еще не может служить точным показателем,народного характера, так как

язык может быть занесен извне. Однако даже и в такомслучае сравнение

первоначального языка с его позднейшими формами позволяетопределить

национальные тенденции, так как нация всегда кладет свойотпечаток на язык.

Lazarus справедливо говорит, что язык для ума народа -- тоже, что

земля-кормилица для его тела.

Если язык представляет собой совокупность названий, данныхтому, что

воспринимается нашими чувствами, то мифологию можноназвать совокупностью

названий, данных всему неизвестному, что подозревается илипредполагается

таящимся за видимым миром; но языки представляют гораздоболее разнообразия,

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |   ...   | 42 |    Книги по разным темам