Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 |   ...   | 61 |

2. Веденин Ю.А., Лютый А.А., Ельчанинов А.И., Свешников В.В. Культурное и природное наследие России (Концепция и программа комплексного атласа). - М.: Российский НИИ культурного и природного наследия, 1995. - 6 с. 3. Максимов П.С., Леханов Б.И., Румянцев Н.А. Эвенки юга Якутии: история и современность. - Якутск:

Изд-во Якутского госуниверситета, 2001. - С. 58.

4. Национальный архив Республики Саха (Якутия). Ф. 1470. Оп.1. Д.14. Л.109.

5. Энциклопедия Якутии / Под ред. Ф.Г. Софронова. - М., 2000.

Фирсов Г.А.

БОТАНИЧЕСКИЙ САД ПЕТЕРБУРГСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК И ГЕОРГ СТЕЛЛЕР Сразу после открытия учрежденной Петром I в 1725 г. Академии наук была осознана необходимость иметь свой ботанический сад. Уже весной 1726 г. Академия обратилась к главному архитектору Санкт-Петербурга с заявлением о том, что Академии наук на Васильевском острове для ботаники необходимо иметь огород [1]. Несмотря на неоднократные обращения и проводившуюся значительную ботаническую работу, территория для ботанического сада тогда так и не была отведена. Он был заложен уже при царице Анне Иоанновне по настойчивому ходатайству академика Аммана. Для этого на Второй линии Васильевского острова был нанят дом с участком действительного статского советника фон Бреверна. Дом и участок Академия арендовала уже с 1732 г., чтобы поселять своих служащих. А ботанический сад (тогда - Академический огород) был разбит в 1735Ц1736 гг. Первым его директором стал крупный ботаник, академик И.

Амман (1707Ц1741). В этом доме после возвращения из Германии отвели квартиру М.В.

омоносову, здесь была его первая в России химическая лаборатория. Изучение этого уже не существующего сада (он просуществовал 77 лет и был закрыт в 1812 г.) заслуживает пристального внимания еще и потому, что это был первый настоящий ботанический сад в России, служивший разнообразным целям ботанической науки, а не только разведению и изучению лекарственных растений, что тогда было задачей аптекарских садов или огородов [2].

При Аммане Ботанический сад стал быстро развиваться. В нем стали выращивать многие российские и зарубежные растения. Начиная с 1736 г., Амман составлял рукописные каталоги разводившихся в саду растений (хранятся в Санкт-Петербургском филиале архива Российской академии наук). Уже тогда, в середине 1730-х гг., здесь выращивали жимолость татарскую, можжевельник казацкий, дерен белый, дрок красильный, многочисленные астрагалы, виды вишни, абрикоса и боярышника. Сад на Васильевском острове получал семена и растения со всех концов необъятной Российской империи и был сосредоточением ботанических работ. Его блестящие руководители лично выращивали растения и описали много новых видов. Сюда поступали сборы первых академических экспедиций по России [2, 3]. Многие виды российской флоры именно здесь впервые были введены в мировую культуру [4].

Кроме Ботанического сада на Васильевском острове, существовал Аптекарский огород на Аптекарском острове, ныне известный Ботанический сад Ботанического института им. В.Л. Комарова Российской академии наук (их называли hortus botanicus и hortus medicus). В этих двух учреждениях в 1730Ц1740 гг. выращивалось примерно одинаковое число видов растений, в каталогах приводится 1100Ц1275 названий [5]. Между ними был постоянный контакт, они обменивались семенами и растениями. Бывало, что одно и то же лицо возглавляло одновременно оба учреждения [6].

В те времена путешественники привозили и присылали в столицу из неизведанных земель Российской империи и сопредельных стран семена многих новых растений.

Каждый ботаник был связан с тем или иным садом или имел свой собственный. Тогда, в долиннеевский период, описания растений были неясными и противоречивыми, номенклатура и терминология были слабо разработаны, по описаниям растений их трудно было узнать. Главной задачей ботанических садов было выращивание как можно большего количества растений. Если сейчас выращиваемые в ботанических садах растения подразделяются на культурные (сорта, культивары, садовые формы) и образцы природной флоры, то тогда практически все были дикорастущие. Было обычной практикой, когда неизвестные растения выращивались в таком саду и лишь потом научно описывались. Ряд таких описаний включено И. Гмелиным в его Флору Сибири.

Великий путешественник и натуралист Г. Стеллер присылал сюда семена, собранные им в Сибири и на Дальнем Востоке. Когда Стеллер возвращался из Камчатской экспедиции, он вез много живых растений для Ботанического сада на Васильевском острове. Весной 1746 г. они проснулись после зимнего покоя и начали вегетацию.

Чтобы они не пропали, Стеллеру пришлось оставить их в Соликамске в ботаническом саду Г. Демидова. Стеллер писал в Академию наук: Ея весной 1746 г. в Петербург прибыть не мог. Великое множество редких моих растущих вещей и кустов, которые я по указу с великим трудом собирал, по дороге растаяли, и я весною принужден был их либо все бросить, либо в Соликамске остаться, к чему мне сад Г. Демидова и прилежное надзирание сего саду способными показались. И таким образом выбрал я сие последнее, яко полезное дело для сада академического [7]. Стеллер был первым, кто сообщил сведения о саде Г. Демидова в Петербургскую академию наук. Тогда это был один из лучших садов России [8]. А тремя годами раньше, в 1743 г., И. Сигезбек, заведовавший после Аммана академическим садом, подал список из 109 сибирских растений, которых не хватало в саду, чтобы Стеллер, находившийся в то время в экспедиции, собрал их [9].

Г.В. Стеллер приехал в Петербург в 1734 г. искать счастья с несколькими копейками в кармане и сразу же отправился в Медицинский сад на Аптекарском острове.

Здесь ему встретился немец-садовник, который, узнав о его бедственном положении, помог ему и рекомендовал его Ф. Прокоповичу, архиепископу новгородскому, одному из иерархов Русской Православной церкви, образованнейшему человеку своего времени, который жил недалеко от сада. Тот пригласил и взял Стеллера к себе в дом [10].

Уже в 1735 г. императрица Анна разрешила послать сверх отправленных прежде трех академиков еще двух ученых для исследования и описания Сибири. 28 июля 1736 г.

конференц-секретарь Академии наук Крафт писал к Шумахеру: некто медик, по имени Стеллер, бывший у его преосвященства архиепископа новгородского, выразил желание г.

камергеру (барону Корфу), чтобы его послали в Камчатку в качестве ботаника, и ему отвечено, что если не выписан на это место кто другой, то он будет принят во внимание к рекомендации архиепископа [11]. Контракт был заключен только 7 февраля 1737 г.

Стеллер был принят на службу в Академию адъюнктом натуральной истории при Камчатской экспедиции с жалованьем 600 рублей в год. Из приложенного при контракте свидетельства академика Аммана видно, что Стеллер не только хорошо знал основы ботаники и других отделов натуральной истории, но и выказал необыкновенное прилежание в исследовании растений, встречавшихся ему в окрестностях Петербурга.

Разрешение Сенат предоставил 8 августа 1737 г. и в конце этого года натуралист выехал из Петербурга по дороге на Москву в Сибирь. Незадолго до отъезда из Санкт-Петербурга Стеллер женился на Бригите Елене, урожденной Блеклер, вдове Д. Мессершмидта, совершившего первое ученое путешествие по Сибири. Стеллер вступил в брак в надежде, что жена будет сопровождать его в путешествии, однако она осталась дома. Но бумаги и карты Мессершмидта были в руках Стеллера.

Осенью 1738 г. он достиг Томска, а 20 января 1739 г. - Енисейска, где тогда зимовали академики Гмелин и Миллер. И. Гмелин оставил описание оригиналанатуралиста. Стеллер был очень неприхотлив, его нисколько не огорчали лишения в жизни. Он всегда был в хорошем настроении. Пищу готовил себе сам. У него была одна посудина, из которой ел и в которой готовились все его кушанья. Всякий сапог и башмак был ему впору. Несмотря на всю беспорядочность, выказываемую им в его образе жизни, он, однако, при производстве наблюдений был чрезвычайно точен и неутомим в своих предприятияхЕ Ему было нипочем голодать целый день, когда он мог совершить чтонибудь на пользу науки [12]. Он был первым ботаником, ступившим на землю Аляски и сделавшим там сборы растений в то время, когда мир еще не знал о ее существовании [13].

И.Г. Гмелин возвратился из экспедиции в 1743 г. Вернувшись в Петербург, он подбирал для Г. Стеллера, остававшегося еще в далеких краях, некоторые сочинения Линнея. Он написал Стеллеру в Большерецкий острог письмо, где, сообщая академические новости, подробно рассказал о спорах вокруг системы Линнея, которые велись в то время в ученом мире [14]. Гмелин занялся выращиванием сибирских и других растений, привезенных как им самим, так и Стеллером, Крашенинниковым, а также Гербером, в академическом, аптекарском и собственном садах [15].

Флористические работы самого И.Г. Гмелина были продуктивны и обширны. В г. он уже работал в Петербургской академии наук, а в 1731 г. стал академиком в возрасте 22 лет. Гмелин входил в состав Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга. На Камчатку он, однако, не поехал, а отправил туда своего помощника С.П.

Крашенинникова. Гмелин остался в Сибири, где путешествовал с 1734 г. по 1742 г. Его основной труд - четырехтомная Флора Сибири, которая содержит описание 1178 видов растений, из которых новых - около 500, к ней приложено 300 рисунков. Кроме описания растений, во введении к первому тому Гмелин дал первый ботанико-географический очерк Сибири. Карл Линней (1744 г.) отмечал в своем письме в Академию, что Гмелин открыл столько растений, сколько другие ботаники вместе взятые. В 1747 г. до своего отъезда на родину в Германию он официально руководил Ботаническим садом Академии наук [15].

Донесение Стеллера в Академию наук от 18 августа 1746 г. было последним, которое получили только 29 марта 1747 г. через четыре с половиной месяца после смерти этого замечательного ученого. Часть его рукописей, перечисленных в том же донесении, не дошли до Санкт-Петербурга и были утеряны. Стеллер писал о том, что не смог прибыть в Санкт-Петербург весной 1746 г. Великое множество живых растений, которые он с великим трудом собрал, по дороге растаяли (то есть начали вегетацию). У г. Демидова в саду стоит около 80 редких кустов и плант, но которые без меня с трудом возрасти могут, особливо, что некоторые от езды прошлогодней в болезненном состоянии находятся, но ежели оные там еще зиму простоят, то без всякого сомнения возрастут [16].

После безвременной кончины Г. Стеллера в ноябре 1746 г. чернь взяла его коллекции и продала их Демидову (ученику Линнея), который потом прислал мне все, чтобы я написал названия, с позволением взять от всех дублеты (собственноручная заметка Линнея) [17]. Удалось спасти часть коллекций. Г. Демидов любил науки и был учеником К. Линнея. Сам Линней чрезвычайно интересовался сборами Стеллера и еще раньше стремился их получить. Как писал ему из Санкт-Петербурга Стен Бьелке (один из основателей Шведской академии наук и деятельнейших ее членов) в письме от 16 мая 1745 г., что касается СигезбекаЕ нам в Швеции важно быть с ним в дружбе, по крайней мере до тех пор, пока профессор Стеллер не вернется из Камчатки и Америки. Он уже без задержки едет обратно, нагруженный коллекциями и семенами. Сигезбек единственный человек, через которого мы можем получить долю в том, что Стеллер привезет[18].

Немногим позже, в 1750 г., один из учеников Линнея Иона Галениус защитил диссертацию о редких растениях Камчатки и Сибири, в которой описывалось 26 видов из сборов Г.В. Стеллера, И.Г. Гмелина, С.П. Крашенинникова [19].

П.С. Паллас при написании своей Flora rossicaЕ пользовался многими сочинениями Стеллера, хранящимися в архиве Академии наук. К сожалению, в то время важность сбора гербария не была оценена в достаточной мере. Преимущественное внимание обращалось на сбор семян и, отчасти, на зарисовки растений. Но выращивание семян - дело не всегда надежное. По этой причине даже Гмелин, не говоря о последующих авторах, знакомых с рукописями Стеллера, мог воспользоваться лишь немногим. Если имя Стеллера нередко упоминается на страницах Flora sibirica Гмелина и Flora rossica Палласа, то это оттого, что Стеллер бывал в таких местах, куда не проникли эти флористы [20].

После знаменитой Второй Камчатской экспедиции, длившейся более 10 лет, с по 1743 гг., ассортимент растений флоры Сибири и Дальнего Востока, выращиваемых в Санкт-Петербурге, значительно расширился. По-видимому, благодаря байкальским сборам Стеллера, были введены в мировую культуру Spiraea salicifolia L. и Sorbaria sorbifolia (L.) A. Br. [21].

Из переписки С.П. Крашенинникова и К. Линнея известно, что последний интересовался растениями стеллеровских сборов. Линней писал С.П. Крашенинникову октября 1750 г. из Упсалы: Все ли стеллеровы травы в целостиЕ [22]. Из ответа Крашенинникова, датированного 7 декабря 1750 г., известно, что большинство из интересующих Линнея растений, включая те, которые Стеллер собрал в Уральских горах, культивируются в Ботаническом саду Академии наук [23].

В 1750 г. С.П. Крашенинников опубликовал статью, в которой он охарактеризовал вида, культивируемых в Ботаническом саду Академии наук [24]. Все растения изображены на рисунках. Два из них (Thalictrum petaloideum L. и Alyssum hyperboreum L.) были выращены из семян, собранных Г.В. Стеллером. Alyssum hyperboreum отсутствует во флоре России, и это может служить еще одним подтверждением того, что Стеллер действительно посещал Америку и собирал там семена [25].

Как писал академик Брандт, Евсе эти труды были результатом немногих лет. Чего бы не был в состоянии выполнить такой человек, если бы ему суждена лучшая судьба [26].

1. Баранов П.А. Ботаника в Аптекарском огороде и в Академии наук (XVIII в.) // От Аптекарского огорода до Ботанического института. - М..Л.: Изд-во АН СССР, 1957. - С. 17.

2. Некрасова В.Л. К истории Ботанического сада Академии наук (на Васильевском острове, 1735Ц1812) // Советская ботаника, 1945. - Т. XIII (13). - № 2. - С. 13Ц37.

3. Гнучева В.Ф. Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII и XIX вв. // Труды архива АН.

- Вып. 4. - Л.: Изд-во АН СССР, 1940.

4. Булыгин Н.Е., Фирсов Г.А. Малоизвестные материалы И. Фалька о времени введения в культуру некоторых древесных видов флоры России // Ботан. журн. - 1998. - Т. 83. - № 8. - С. 85Ц89.; Булыгин Н.Е., Фирсов Г.А. К истории интродукции древесных растений в Санкт-Петербурге // Бюллетень Глав.

Ботан. сада. - 2001. - Вып. 182. - С. 44Ц46.

5. Siegesbeck I.G. Primitiae Florae Petropolitanae sive Catalogus Plantarum tam indigenarum qaum exoticarum, quibus instructus suit Hortus Medicus Petriburgensis per annum MDCCXXXVI. - Rigae, 1736. - 111 p.;

Pages:     | 1 |   ...   | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 |   ...   | 61 |    Книги по разным темам