Книги по разным темам Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | Экономическая политика РОссИйскАя ЭкОнОмИкА:

ПРОИсхОждЕнИЕ И сПЕцИФИкА оссийская история настолько Александр ПыжИкОВ многосложна и противоречива, доктор исторических наук, профессор, эксперт фонда Центр развития Рчто уже давно воспринимается информационного общества в мировой исторической науке как своеобразный феномен, выпадающий из общего ряда исторических судеб других стран и народов. Изучению исторического пути России ежегодно посвящаются многочисленные работы историков, философов, социологов и политологов самых разных школ и направлений.

Проходят десятилетия, а причины и следствия российского своеобразия все так же занимают умы историков во всем мире. Вопросов по-прежнему больше, чем ответов.

Ясно только, что корни многих российских загадок Ч в том числе и минувшего XX века Ч находятся за пределами прошлого столетия.

Хорошо известно, что современный облик европейских стран прежде всего определялся историческими процессами, развивавшимися на протяжении последних трехсотчетырехсот лет. Собственно отправной точкой в формировании нынешней европейской цивилизации, как западной, так и восточной, стал религиозный раскол, через горнило которого прошли все без исключения страны Европы. Именно религиозный раскол, а точнее его последствия, во многом обусловили социальную специфику европейского и российского обществ, сформировав значительно отличающиеся друг от друга исторические реалии.

Западная Реформация, буквально взорвав средневековый европейский мир, привела к кровопролитным войнам на большей части Старого Света. В 1555 г. Аугсбургский религиозный мир, заключенный между германскими протестантскими княO I K O N O M I A Х P O L I T I K A Х Plt И с т о р и я 40 Российская экономика: происхождение и специфика зьями и императором Священной Римской империи Карлом V, выдвинул знаменитый принцип cujus regio, ejus religio (лчья страна, того и вера) и таким образом заложил основу нового порядка: религия государя становилась религией народа. При этом католикам в протестантских государствах и протестантам в католических предоставлялось право выбора: либо присоединиться к местной религии, либо переехать со своим имуществом на территорию другой страны. А веком позже, после Тридцатилетней войны, охватившей всю Западную Европу, Вестфальский мир 1648 г. подвел окончательный итог противостоянию реформаторов и католиков и положил начало новой системе международных отношений, в которой религиозные противоречия в христианском мире более не играли важной роли. Сторонники и противники Реформации оказались по большей части разделены государственными границами. В одних странах возобладали католики (Италия, Испания, Австрия, Бельгия, Польша, Франция, Бавария и др.), в других Ч представители различных протестантских течений (Англия, Нидерланды, Швеция, Дания, отдельные германские княжества и др.).

В России же все обстояло совершенно иначе. Церковный раскол второй половины XVII века подобно тому, как это было в Европе, поделил российское общество на два враждебных и непримиримых лагеря Ч на приверженцев старорусского обряда и последователей реформ патриарха Никона, Ч но с той принципиальной разницей, что здесь столетнее ожесточенное противостояние не привело к территориальному размежеванию противоборствующих сторон. Полную победу одержали сторонники церковного обновления, мощно поддержанные царской властью (в определенном смысле принцип чья страна, того и вера возобладал и в России); старообрядцы, или раскольники, оказались в унизительном положении побежденных, изгоев. Но только, в отличие от Европы, русские сторонники и противники церковной реформации вынуждены были жить по одну сторону общей границы, и в результате Россия разделилась надвое внутри себя. На географической карте страна была едина, на деле же существовали две России Ч два совершенно различных социума.

Представление о двух Россиях или о двух народах не ново. Еще славянофилы в XIX веке фиксировали резкую грань, отделявшую российский образованный класс от крестьянства, и возводили ее к петровским реформам. Позже большевики не менее справедливо указывали на разницу между верхами и низами, подчеркивая враждебность и непримиримость двух этих миров. Однако для такого Ч строго горизонтального Ч деления российской социальной пирамиды характерно серьезное упрощение. На самом деле линия, разделявшая две России, проходила и через самую гущу народа. По одну сторону находилась официальная Россия Ч самодержавие Романовых, дворянство, Русская православная церковь и ее многочисленная паства, а по другую Ч Россия неофициальная Ч огромная масса крестьянского населения, объединенная приверженностью старой вере и непримиримым отношением к власти. Один из представителей известной старообрядческой династии, Владимир Рябушинский, находясь в эмиграции, прямо писал в работе Старообрядчество и русское религиозное чувство о наличии в России двух наций, мужицкой и барской, живших отличной друг от друга жизнью, особенно в тех ее аспектах, которые связаны с религией1.

Религиозный раскол и российский способ его преодоления оказали громаднейшее влияние на дальнейший ход исторического развития страны. Так, РябушинскийаВ. Старообрядчество и русское религиозное чувство. М.: Мосты, 1994. С. 52, 64.

Александр ПыжикОВ в Европе разведение католиков и протестантов по национальным домам в конечном счете способствовало формированию толерантности и, по большому счету, возникновению либерализма как такого. После Вестфальского мира 1648 г. религиозная общность перестала служить основой политических союзов, дискриминация по религиозному принципу ушла в прошлое, и инакомыслие (в данном случае Ч инаковерие) постепенно переставало восприниматься как преступление. В России же все было иначе.

Никониане и раскольники не просто сосуществовали друг с другом в стенах одного национального дома Ч они сосуществовали как вечные победители и вечные побежденные. Все усилия государственной власти и официальной церкви, направленные на подавление и искоренение старообрядчества, только усугубляли положение. Непрестанные гонения заставляли раскольников воспринимать себя как мучеников. Подобно первым христианам они только укреплялись в своей вере Ч и в ненависти к мучителям. Закрепленное на законодательном уровне ущемление прав старообрядцев никоим образом не способствовало появлению терпимости;

напротив, взаимное недоверие старообрядцев и никониан искусственно фиксировалось и поддерживалось, опасная болезнь, поразившая общество, не лечилась, а только загонялась вглубь. Под оболочкой мирного сосуществования скрывалась тлеющая взаимная ненависть.

Понятно, что такая ситуация особенно сильно сказывалась на жизни старообрядцев, вынужденных смириться с ролью дискриминируемого меньшинства и соответствующим образом приспосабливаться к ней. После окончания периода прямого открытого противостояния наиболее естественным ответом раскольников стало то, что принято называть двойной жизнью, с таким необходимым ее атрибутом, как закрытость от внешнего мира. Это был естественный выбор и, вероятно, единственная возможность сохранить собственную идентичность во враждебной среде. Раскольники постарались уйти в тень, и это им удалось.

Та история России, которая преподается сегодня в школах и вузах, Ч это история России официальной. Она хорошо изучена, ей посвящен огромный массив научной литературы, создававшейся как до 1917 года, так и в советские времена. Эта литература практически всеохватна: социальные, экономические, политические, культурные проблемы рассматриваются с разных сторон и под разными углами зрения. Одного только в ней нет Ч жизни второй, старообрядческой России, которая по-прежнему во многом остается белым пятном нашей историографии. До революции ее изучению препятствовало неприязненное отношение власти к старообрядцам, а при Советской власти тематика, связанная с выявлением роли религии и церкви в истории (речь не идет, конечно, о пропагандистских брошюрках, разоблачающих лопиум для народа), и вовсе оказалась за бортом официальной исторической науки. И только в последнее время она стала привлекать все большее внимание исследователей2, которые сталкиваются в своей работе с огромными трудностями, связанными прежде всего с закрытостью (если не сказать с законспирированностью) жизни старообрядческих общин.

Даже численности их мы по большому счету не знаем. По данным переписи См.: ПивовароваЮ. Гений блага русской политики // Рубежи. 1995. № 3. С. 62Ч63;

ИльинаВ.,аПанаринаА.,аАхиезераА. Реформы и контрреформы в России. М.: Изд-во МГУ, 1996.

С. 202Ч205; ШахназароваО. Старообрядчество и революция // Вопросы истории. 2002. № 4;

ПыжиковаА. Новые подходы к изучению отечественной истории первой половины XX века // Вопросы философии. 2003. № 12. С. 72Ч79.

42 Российская экономика: происхождение и специфика 1897 г., в России проживали 2 137 738 раскольников, однако уже в то время достоверность такой цифры вызывала скептицизм Ч ее считали преуменьшенной в 10 раз!3 Сегодня исследователями называются еще большие цифры:

так О. Шахназаров утверждает, что к 1917 году в России проживало около 37 миллионов староверов4.

Между тем есть все основания полагать, что изучение мира старообрядческой России является одним из ключевых элементов для понимания особенностей российской истории, ее отличий от истории Запада, и особенно Ч для осмысления причин и последствий революционной катастрофы, постигшей Россию в XX столетии. В данной статье мы остановимся на одном аспекте этого феномена, а именно на участии старообрядческого мира в создании российской экономики в XIX веке.

Роль и значение старообрядчества в становлении торгово-экономических отношений России, в общем, достаточно известны Ч об этом аспекте деятельности старообрядцев много писали и говорили. И действительно, игнорировать его было просто невозможно. Фамилии Морозовых, Рябушинских, Коноваловых, Гучковых, Бахрушиных, Солдатенковых настолько слились с историей отечественного предпринимательства, что ее без них и представить невозможно. По оценкам некоторых исследователей, староверам принадлежало около 60% капиталов в дореволюционной России5. И утверждения, согласно которым старообрядцы к началу ХХ века стали вершителемями судеб многих наиболее современных и технологичных отраслей русской промышленности6, а верхушка староверия была одним из самых энергичных и деятельных отрядов российского капитализма7, опираются на убедительные и в целом широко известные факты.

К настоящему моменту они превратились, по сути, в дежурный штамп, кочующий из одной научной работы в другую.

Однако при всем при этом адекватного и полного объяснения причин такой успешности старообрядческого предпринимательства, а тем более анализа механизмов его возникновения и функционирования на сегодняшний день нет. Десятилетиями рассуждения о старообрядческом деловом мире вращаются в контексте традиционных, в первую очередь марксистских, представлений о развитии капиталистических отношений в России, в результате чего затушевывается своеобразие старообрядческого предпринимательства: оно становится рядовым элементом российского капитализма, выделяющимся разве что личными качествами своих капитанов Ч создателей и владельцев заводов, фабрик и торговых домов. Между тем на самом деле экономика староверов коренным образом отличалась от классического предпринимательства официальной России и, более того Ч от классического капиталистического предпринимательства своего времени.

ичные качества предпринимателей-старообрядцев, конечно, играли определенную и достаточно важную роль в их успехе. Положение ста См., например: БорецкийаЛ. Два миллиона или же двадцать миллионов // СанктПетербургские ведомости. 1902. 24, 25 января.

ШахназароваО. Старообрядчество и революция. С. 75.

МихайловаГ.аСтарообрядческая Церковь: падчерица государства // Духовные ответы.

Вып. 15 / РПСЦ. 2001. С. 105.

ПоздеевааИ. Личность и община в истории русского старообрядчества // Мир старообрядчества: История и современность. Вып. 5 / Отв. ред. И. Поздеева. М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 7.

ПокровскийаН.,аЗольниковааН. Староверы часовенные на Востоке России в XVIIIЧXX вв.:

проблемы творчества и общественного сознания. М.: Памятники исторической мысли. 2002.

С. 103.

Александр ПыжикОВ рообрядцев в Российской империи способствовало выработке в них той аскетическойанравственности, о которой в свое время писал М. Вебер применительно к протестантам8, хотя и на совершенно иных основаниях.

Постоянное давление со стороны властей и официальной церкви служило своего рода фактором естественного отбора: для того чтобы оставаться старообрядцем, необходимы были определенное мужество и, конечно же, достаточно высокий накал религиозного чувства, трепетное отношение к вере, к ее догматам, предписаниям и запретам. В отличие от паствы официальной Русской православной церкви, старообрядцы не могли позволить себе формально относиться к исполнению долга христианина: в этом случае терялся смысл их пребывания в рядах раскольников, легче было сменить вероисповедание.

С другой стороны, старообрядчество не зря заслужило репутацию мужицкой религии Ч в отличие от той же официальной церкви оно было избавлено от необходимости поддерживать существующий порядок вещей и могло настаивать на буквальном исполнении заветов Христа, который, как известно, утверждал, что лудобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие (Лк. 18:25). Аскеза для старообрядцев не просто была формально признаваемой добродетелью Ч она воспринималась как норма жизни, и это помогало переносить и тяготы собственной жизни, и вопиющую несправедливость мироустройства: либо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его (Мф. 16:27).

Закрытость старообрядческих общин от мира способствовала воспитанию черт характера, предоставлявших определенные преимущества в обыденной жизни. Стремление отгородиться от внешнего мира предполагало желание избавиться от излишнего общения с представителями властей и, в первую очередь, властей полицейских. Для этого же нужно было жить тихо, дабы не давать повода для внешнего вмешательства в жизнь общины, всегда чреватого новым витком преследований. В таких ситуациях влияние общины, негласные запреты и неписаные правила поведения оказываются куда сильнее, чем писаный закон. И воспитание детям тоже давалось соответствующее.

П. Мельников-Печерский констатировал: Тунеядцев между раскольниками почти не бывает. Вообще между ними почти нет пьяниц. Это составляет одну из причин их домовитости, довольствия и зажиточности9.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 |    Книги по разным темам