Книги, научные публикации Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | -- [ Страница 1 ] --

УДК 1/14 28 Герман Гессе Перевод с немецкого ФАУСТ И ЗАРАТУСТРА в местной группе Германского союза 1 мая 1909 года Вы вновь ко мне, воздушные виденья!

Давно знаком печальный с вами взор!

Хочу ль теперь те задержать волненья?

Иль сердцу мил безумный сон с тех пор?

Вы принеслись! Я, полон В туманной мгле приветствую ваш хор;

Трепещет грудь младенческими От волшебства, навеянного вами.

Фауст t Ночь. Теперь говорят все бьющие родники. И моя душа 28 Фауст и / Пер. с нем. Ч СПб.:

Азбука, 320 с. Ч бьющий родник.

Ночь. Теперь лишь пробуждаются все песни ISBN 5-267-00485-5 моя душа тоже Ч песнь любящего.

Сборник статей немецких мыслителей начала XX века Во мне есть что-то неутоленное, неутолимое;

оно хочет тематическим принципом: отношение совре менной философии к великим идеям прошлого. Гете и Во мне есть жажда любви, которая сама говорит современность, Гёте и Ницше, Кант и Маркс, и любви.

Гуссерль и т. д. Философия конца XX Ч начала XXI века, Так говорил Заратустра как и сто лет назад, испытывает потребность в осмыслении отношения к духовному наследию прошлого.

В книгу включены малоизвестные произведения знаме нитых писателей, некоторые переводы сделаны специаль Фауст и В торже но для этого издания.

настроении приближаемся мы к этим свя именам. Ведь оба они алтари, которых и за которые боролись два великих нам следует почитать величайшими людьми всех й И.Фокин, перевод, комментарии, 1992;

статья, й В. Волжский, перевод, комментарии, 1992, и народов. Фауст и Заратустра!

й оформление серии, Все, что есть великого и божественного в челове й Азбука, роде, звучит нам навстречу из этих храмов;

и ISBN 5-267-00485-5 й Ступени, проявлениях, органическая жизнь возникла и бу не великое и божественное, но и вся скорбь возникать и на остальных планетах нашей Солнеч рядом с которой Ч ликующие, весело ной системы, как и других солнечных системах. Но зовущие звуки спасения, надежды, силы, пока нам известна органическая жизнь только нашей увереннейшей жизни и веры будущего! Гремя и собственной планеты, да и то еще в замирая, раздается в них поступь Ч но что части. Ее венец, ее ступень мы видим пока же я говорю: Ч то, что мы слышим, есть таинственное упоение вечности. И для нас это то же Человек Ч это одаренное разумом духовное суще самое, как если бы с нами заговорил сам Дух, который ство, которое борется за познание и подчиняет своему с самого начала был, есть и всегда будет! Оттого и господству все остальные творения. Человек ставит се все низменное остается вдали от нас, когда мы бе множество проблем и стремится их разрешить;

и вступаем в зга священные песта. Но что же ищем мы себя самого он явился, как является еще и сего в них? Хотим ли мы прикоснуться к венкам, которыми величайшей, труднейшей проблемой, и вот уже они и растрепать их? Нет, поистине не хо все поколения мучатся над древнейшим тим! Святые они для нас! Радоваться хотим мы им, требованием: самого себя! хотим в благоговейной робости любоваться мощными, Вроде уже немало времени прошло с тех пор, как колоннами, поддерживающими свод этих Коперник превратил в обломки ветхую картину мира, Мы не станем мерить локтем, в каком из хра освободив человечество от иллюзии, что Земля явля ме они выше, может быть, и придем ется центральной точкой Вселенной и что все созвез к тому, что признаемся самим себе: какой-то дия сотворены только ради нее. Однако человечество из них нас все-таки больше, дал бы нам в большинстве своем обыкновенно рассматривает еще нашему чувству больше, нежели дру как центральную точку мира, как маленького гой, к этого, мы приближаемся его Бога, и сегодня еще во многих местах объявляют не менее благоговейно. И как всегда с подлинным и науку и тех, кто призван вдохновенно служить ей, вне чувством мы стремимся соединить ясность закона, если они пытаются доказать, что человек не Духа, так попытаемся поступить и сегодня и посодей занимает исключительного положения, что он лишь себе в этом тем, что представим себе, звено в цепи явлений, лишь ступень на лестнице Раз почему Фауста и хра вития, ведущего от низших к высшим, и прене мами и местами, в чем они друг брежительно когда одаренный, мудрый, другу и в чем заключается их различие.

ясновидящий пророк требует продолжения этого Раз Из кружащейся, звездной пыли на не вития от вида к сверхвиду, от Человека к протяжении возникли, и возникают, веку, когда он добивается от нас, чтобы мы росли не щие белым пламенем солнечные миры. В неисчисли только вперед, но вверх!

мые, неизмеримые промежутки времени тянулись и В чем же дело? А в том, что человек, вопреки сжимались они и вот, словно из пращи, мощною си его высокому, божественному значению, обременен лою вытолкнули из себя часть своей массы, которая, скверным проклятием, нежели доста остывая, кружилась отныне во лось какому-либо другому созданию, Ч проклятием круг своей матери, источающей свет и тепло. На Несовершенства, Греха, и вытекающим из верхности этих мировых тел через долгие миллионы этого требованием Спасения, что в Сущность чело возникла чудесная органическая жизнь. Наша Зем века был внесен раздвоенность Ч по ля Ч одна из таких И сегодня, мы ее делят на Тело и Душу.

лагаем, можно с определенной уверенностью Камень Ч это камень, дерево Ч это дерево, жи рить, что способность производить подобную жизнь вотное Ч это животное, но человек Ч это двойствен присуща не ей одной и что, возможно в других формах двойное существо, одна половина опустился, опустился ниже, глубже, чем все другие, невинные, в своем роде даже совершенные, преходяща и смертна, в то время как другая пола гается непреходящей, бессмертной и вообще вечной. создания, опустился из-за того, что обременил себя и Странное предположение! Странное особенно в наши свою жизнь тяжестью Греха и Вины.

Смотрите Ч вот оба храма, к которым мы соби дни, когда великим исследователям природы и натур философам, которых мы, с гордостью на- раемся сегодня совершить паломничество: и зываем нашими, Ч когда им удалось внести столько Заратустра!

света в сумрак человеческого происхождения и разви- Фауст, который борется за высший че тия! ловек старого мира, чье существо дуалистически раз Тот факт, что человек настолько образовал и воз- деляется на тело и душу, на добро и зло, существова высил свои интеллектуальные способности за дли- ние которого обременено традиционным представле нием о Грехе, от которого он должен искать Спасения.

тельный период своего развития, что дошел до Само Заратустра, который является вдохновенным про сознания, до сознания самого себя, что он создал язык, способствующий тому, что он первым оказался роком новой, единой, монистической картины мира, который отправился по ту сторону Добра и Зла, кото в состоянии логически мыслить, делать выводы, су рый, стоя на почве современного познания Природы дить, исследовать, познавать, собирать данные опы и миросозерцания, принял человека как цельное, не та и оставлять их для потомков, писать свою Исто делимое существо в числе остальных созданий и ука рию и образовывать свои идеалы, Ч короче, создавать культурное состояние, Ч это совершенно естествен- зал ему новую Цель, новый путь к Сверхчеловеку!

Поистине вся скорбь человечества нас охватывает, но совершившееся, естественно происшедшее собы когда мы вступаем сначала в священный храм Фа тие привело человечество через тысячелетия к тому, уст. Нам будто слышится крик заблуждения и отча что природному продукту Ч человеку Ч было ука яния, зовущий на помощь в таинственных, громад зано которым он не только по степени, но принципиально отличается от любого другого су- ных залах, где даже свет небес дневных тускней от щества. стекол Нам будто видятся духи всех про шедших, пропавших поколений, которые боролись за К этому добавилось еще одно. Рядом со способнос тями своего разума, рассудка человек обнаружил в се- познание и за спасение от греха и вины! Ах, для мно гих из них познание само по себе являлось уже гре как таковую еще также и способность своего харак тера (Gemt). Страх и Надежда, Ненависть и Любовь, хом. Их священники, их предсказатели окружили их Трусость и Мужество, Чувство Порядка, предпочтение высокою стеною не только запретов и заповедей, но идеала, которые называют пре- и стеною познания и возможностей знания. За нее ощущение бессилия по отношению к сти- не следовало заходить, не следовало и пытаться зай хийным событиям, по отношению к смерти Ч все это ти. Жаль того, кто, несмотря на это, взбирался на эту начало принимать облик некоей целиком или даже ломал ее, или защищал Науку, никак определенной части человеческого существа, резко от- не согласующуюся со священническим, с теологией.

от остальных духовных, интеллектуаль- Anathema Он предавался Дьяволу и его адскому ных функций. ей указали и особое имя, и искусству!

совершенно и способности: ее на- А те же священники, которые требовали любить звали Ближнего своего как самого себя, которые требова Вот теперь то человек! Снабженный высочай ли вообще умерщвления чувственной жизни в нико шими свойствами, он сам себя превознес как Бога, ими самими, конечно же, не выполняемой запо утверждая: Бог сотворил человека по собственному веди Любви к своему Врагу, которые говорили о Боге подобию Своему. И все же, с другой стороны, он как о милом, добром, Отце, без воли к нам из залов храма Фауст.

Которого упадет ни захваченные, прислушиваемся мы к вопреки всему этому, принцип Мести, торжественным звукам. Это уже не тот доктор и Наказания. И запуганному, беспо старой народной алхимик и маг, мощному чаду человеческому таким желал один обладать своим поразительным, ие только нужда и смерть в земном бытии, знанием способно но, ах, еще большее, ужаснейшее проклятие предсто и который предписывал дьяволу исполнять здесь, яло ему в виде вечных мук. Не мучит и не пугает ли земле, всякую причуду и желание. Он Ч нечто го Церковь еще и сегодня своих приверженцев теми же большее. Он Ч желанное и сознательное представлениями в более или менее утон высшего Божества, которое хочет объяснить этим ченной форме?

что добрый человек в своем Конечно, во все времена, наверное, находились темном найти сумеет настоящий что смелые, незапуганные люди, которые не поддавались принцип Добра, первородного Добра, несмотря господству священников и скорее позволяли себе всту все отклонения и заблуждения на пути, все пить в с Дьяволом, быть порабощенными и таки одержать победу над своей Сам народ создавал себе такие идеаль l принципом первородного Зла.

ные образы, отчасти с тайным трепетом, отчасти с из сознавал, совершенно необходимо вестным злорадством по отношению к своим духовным это на человеке, о котором нам И посмотрите: вот Фауст. В ветхой, ду лон все знает. знакомимся с Фаустом алистической картине мира он является революционе как с благороднейшим, лучшим человеком, но как ром, насмехающимся над всеми святыми заповедями, который всякое познание считает своим запретами и границами познания;

в ветхой картине ми Это было необходимым указанием на ра он типом, кристаллизовавшим борьбу всей знания, от которого Церковь человеческой души за Свободу, Свет, Спасение, он но предостерегает своих приверженцев: sicut ситель всего трагического, что эта картина мира долж et Ч подобны на была с естественной от человече когда узнаете добро и зло! Эта приманка змия ства скрывать. И потому его образ наполняет нас глу & так для еще невинного, еще не боким благоговением.

Поэтому Церковь требует Ч и Да н мы сами, те из нас, кто все еще является своему Берегись познания, наследником представлений наших предков, слишком часто и чересчур страдаем от них, подобно Фаусту и никогда не прекращающаяся Гретхен. Ведь известно, что Фауст, которого создал наук стороны единственной, боже во многих отношениях есть не что иное, как науки Теологии. Человек живет не для зеркальное отражение его самого Ч воплощение его чтобы раздумывать и исследовать, а для страданий в жизни, изображение борьбы его титани блаженным. Но не наука делает его бла ческой души с границами своего познания, _ Блаженным становится он только посредст его великанского духа человеческим постанов веры. И унаследованных, с детства привитых лениям и договорам.

представлений так велика, что даже сам что до сих пор претерпел человеческих род, Фауст, знающий и крепкий духом, не в томящийся в тюрьме накопленного сухого знания, все, когда пасхальный колокольный что йн ощутил в блаженстве наслаждения и в прехо заутрене возвращает ему звуки его юности, вещей, все, что он вынес под и нежно проникающие в самое сердце.

и все, на что он надеялся при мысли о течет, земле я отдан и спасении, Ч все доносится и проклинает весь прекрасный мир, и Ч буду Но к нему уже с силою чи не в состоянии противиться Дьяволу в мгновение, ближается второй грехов ветхой картины мира Ч он говорит: Не улетай, ты так прекрас Жизни, Наслаждение. Поскольку высшая ме он должен повсюду разносить это проклятие, ра знания и познания не смогла их разрушить, ему те перь предстоит выдержать сильное испытание грехов- 1: дару, везде, где только он, полный тоски, ни ным наслаждением. Здесь перед нами возникает целый к губам бокал Наслаждения.

Мир возвращает ему проклятие;

он сам становится мир аскетизма, отрицания жизни, что составляет ос новное содержание религиозных систем и угрожающее при соприкосновении с ним увядает вся требование фанатичного духовенства. Само по себе на- невинность, исчезает жизнь, бесплодно засыхают Кажется, что Фауст достался Дьяволу и слаждение не свято, оно ведет ко греху. И человек дол жен умерщвлять свое Тело и всякую плотскую Радость;

Узел завязан;

великая проблема поставлена.

ему следует отказаться от всякой привлекательной Кра- цели служит вся первая часть Фауста, и, ко затихают его мощные, потрясающие небо и землю соты, которую ему предлагает мир жизни;

ничего не мы останавливаемся пред вопросом: что желать и становиться чистым духом есть высшая чело веческая Добродетель. Ничто не указывает на то, как дальше пойдет от ныне путь Фауста. Мы, пожалуй, догадываемся, что Поистине тонкое, освященное средство Церкви, должен проиграть эту борьбу, а Высшее чтобы заполучить человека под свою власть! Она, эта Церковь, предписывала чадам человеческим, какое на- должно ее выиграть. Но как? И посредст слаждение дозволено, а какое является греховным;

са чего?

Порою кажется, что Гёте и сам хотел оставить и баловала их греховными наслаждениями под тем этот вопрос открытым. Хотя он и добавил к первой условием, что эти наслаждения надо ощущать, призна части своего произведения вторую, впервые опубли вать греховными, а потом просить божественного, т. е.

кованную после его смерти, но ее, пожалуй, можно церковного и священнического, отпущения, милости лишь продолжением первой части, продол и спасения. Поэтому и вышло наконец так, что чело единого, завершенного действия, разрешени вечество все мирское ощущало как безбожное, как грех. Церкви удалась эта работа Ч естественные, со ем проблемы.

Как на почве дуалистического созерцания мира ответствующие природе, необходимые отправления и ло вообще возможно такое разрешение?

стремления, частью и вообще совершенно невинную и чистую чувственную жизнь человека, представить об этом вместе с Гёте.

ft В ветхой картине мира грехом Фауста был его про в насильственных понятиях безбожия и греховности.

тест против божественного, нравственного миропо Невозможно и вообразить себе, какие роковые послед рядка. С презрительной усмешкой говорит он о ствия для человечества вызвали эти церковные пред и Науке, так как они оставляют его неудовле ставления на протяжении тысячелетий!

творенным;

он топчет ногами моральные заповеди, Однако последуем дальше за Фаустом на его пути.

предаваясь необузданной чувственности, всячески со Мефистофель, верный поставленной задаче и свое намерению и принципу Добра. Таков был му намерению, ведет его через дикую жизнь, через ба его Грех, его Вина. И, несмотря на это, его следо нальное ничтожество, от удовольствия к удовольст вало спасти;

поэтому он должен был снова прийти вию, от вожделения к вожделению, от одного чувст к тому, чтобы признать Разум, Науку, сло венного возбуждения к другому. Ничто надолго его не нравственный миропорядок, чтобы вновь обрести привязывает и не удовлетворяет. Внутренняя двойная и свое человеческое сущность то привязывает его к лэтому миру, с его лю Т Было ясно, что Фауст не смог бы этого бовным телом, то опять возносит его горе высоких достичь, минуя форму последующего смирения перед праотцов к пределам. В отчаянии от терпит поражение Ч нрав миропорядок Образ Фауста и И Гёте поэтому опять становится типом который обременен произведения заставляет Фауста идти грехом виною, запутанным путем. Пора и которого мы, божественные, сверхчув и прегрешений миновала. Тропа, по ко ственные силы, можем спасти, если лего жизнь стрем торой теперь шествует Фауст, ведет его к прояснению лением была.

Он строит Ч и ломает;

Ч и от того, намере разрушает;

ищет и старается Ч находит и и этим этим только в возрасте приходит он к тому раз в в воззрению, что веры, несмотря на то, что стареющий как известно, снова Тот свободы с жизнью лишь Кто должен их Ч борьбе, и на что заключе ние второй части Фауста звучит почти что что он оказался среди человечества, которое так и жило;

этому мгновению он мог бы При этом стало привычным, что место:

Чья жизнь стремлением была, Не улетай, ты так прекрасно!

Того мы можем, Ч бы на этом все и кончилось, то можно было вырванное из общей связи, истолковывается так, буд бы с радостью так и сказать. Но это не окончание:

то оно самостоятельное спасение человека, ведь с этими словами, тоски и томления, с чья жизнь стремлением без содействия боже этим мгновения блаженства Фауст, в со ственных, сверхчувственных сил.

со своим оказался бы в руках Вообще, без сомнения, верно то, что собственная в конце концов наперекор Но нельзя было проиграть этот спор;

Ему и ла скорее это Его наместнику на земле, Церкви, надо было запла выступает во Фауста.

полагающуюся дань, И мы видим в при фаустовской эта его второй части Фауста, как Мефистофель Ч позиция не может единственной и собственно, лишь в минуты если вообще видеть в портрет шутками с небесно-прекрасными ангельскими лика вое души Ч тот ми Ч позволяет-таки вырваться бессмертной душе возник вместе со Фауста и как этот ангельский триумф завершается ветхой мира и чье Евангелие не могло гимном:

которому и не следовало быть Часть благородную от зла должно заключаться в чтобы Спас ныне мир духовный:

между Человек Ч Бог, Чья жизнь стремлением была, Зло Ч Добро, Грех и Вина Ч Тело Ч Дух, Того снасти мы можем.

Плоти Ч Бессмертие Сила Ч Победа Света, Несовершенство Ч Высшее Со Этим самым опять, в восстановлена ду противоположность в ветхой картине И пожалуй, доктору Фаусту, мира: с одной стороны, между Телом и Духом Ч Тело звуках пасхального колокола, звонящего к разрушается, Дух продолжает жить вечно Ч и, с дру и нежные тона проникают в гой между Добром и Злом Ч Добро побеж вернуть проблему Развития. И он, этот второй Копер сердце. Наша душа, подобно напол ник, создал новую картину мира, путь но при святых звуках этой древней вому, единому, монистическому пониманию жизни.

человечества и мира.

Его великому ученику и соратнику Эрнсту Но опять-таки мы и чувствует заодно с Фаустом:

мы благодарны за продуктивное и последовательное Я слышу весть, продолжение его дела в естественно-научной и натур Но с верой я в разлуке!

философской областях.

Словно новой весной повеяло над человечеством!

И вот из церковной атмосферы мы попадаем в Конечно, мы находимся еще только в начале. Это еще свежее, пробуждающееся утро. Будто тяжелая гора распускающееся, пускающее ростки Становле надает с нашей души, когда нас приветствует заря ние;

еще стараются силы зимы, тормозящие побед начинающегося дня, когда тысячи пасхальных голосов ный бег юной весны. веруя и надеясь, мы уповаем Воскресения зовут нас из преодоленных, пережитых на будущее. Мы чувствуем, что невозможно повернуть понятий и представлений к новой, прекраснейшей картину мира, обратить вспять познание мира. Еще и сей день продолжают жить ветхие представления в Посмотри же Ч все стало новым! Все обновилось миллионах умов, еще во многих древних и вновь воз в жизни и стремлениях человеческой души!

двигнутых храмах эти представления почитают Ч но Этого Фауст видеть еще не мог, он не мог полнос в конечном счете победа останется за вновь познан тью освободиться от стремления, о котором его ученик Вагнер говорит: ной Истиной!

Мысль Развития, начатая Монизмом, сильнее, чем Прискучит дол и лес, как с виду ни казист;

предполагают и чем хотят этого сами противники, А птичьих крыльев мне не надо!

должна повлиять и на их собственную жизнь, и вооб То ль дело, как помчит духовная отрада ще на всякую область современной жизни и оплодо От книги к книге и с листа на лист! Ч творить ее! Целиком изменившейся в становлении и росте понимается культура через эту мысль. Было ли так как человечество еще больше испытало и выучи раньше когда-нибудь в мировой истории возможно лось читать в Книге Природы.

время, подобное нашему, в которое развертывалось бы Удивительные и чудесные тайны открылись ему при столько проблем, когда возникало бы столько своеоб этом. Призванные ученые проникли в сокровенней разия и собственно Жизни, когда было бы потрясено, шую глубину жизни и исследовали ее источник. Везде переоформлено, переоценено так много старого, что и всюду они встречали крепкое строение, великую, не до сих пор крепко стояло и почиталось как священные прерывную Связь. Противоположности сглаживались и распускались, жизнь и смерть, становление и прехож ценности?

Если с этим обстоит именно так, если мы радуем тело и дух представали как различные формы ся новому прекрасному настоящему и чаем еще луч деятельности единой, великой, божественной, всеохва тывающей Силы, рядом с которой и кроме которой шего, прекраснейшего будущего, то отблагодарим за ничего нет, в которой также и мы, люди, живем, тво- это освобождающую мысль Развития и Монизма и рим и пребываем.

ее великих носителей и пионеров! А к ним относится, На место мысли о сотворении пришла новая, ве- наряду с и прежде всего Фридрих ликая мысль о и ветхая дуалистическая Ницше.

картина мира в новую картину мира и Его назовут, пожалуй, философом;

но, может быть, жизни, в картину Монизма, во множестве. он был прежде всего психолог. Во всяком случае, ве Несколько недель назад мы отмечали столетний ликое, бессмертное дело его жизни достигает вершины юбилей Чарльза который был призван раз- именно в том, что он движется к самому основанию я своего творения. Но вот переменилось на жизни с той же позиции и та его сердце. Новое Познание овладело же каким Дарвин и выясняли И он, принесший человеческому роду дуализм происхождение жизни, и в Добра и Зла, Света и должен был также явиться подвергает серьезной критике, требуется, и пере Первым, кто вновь снимет этот дуализм, чтобы при оценке все нравственные ценности и моральные пред вести человечество к новой жизненной форме монис на воззрения и опыта, тического мира.

ных таким образом.

Итак, сошел Заратустра со своей горы, из своего бы изумиться значению Ницше и его одиночества к людям.

произведений, если подумать, что он выстоял против Он знает, что их великие вожди уже начали по тысячелетней старой он знавать мысль Единства и Развития. Но для народа древнего, освященного Законом и Тра эта мысль еще слишком нова, слишком чужда, а те, дицией морального созерцания. Долгое время которые постигают ее, не смеют Ч или не понимают шанным его и сам он не узнал о все как Ч перенести ее последовательно на все области более и более распространявшемся жизни и представления. Поэтому так обратился к на значения, на лет в сумерки роду Заратустра: Вы, которые познакомились с Оди Духа.

ночеством, что говорите вы о двойственности:

его творчество сделать вполне доступным мир и Бог, человек и Бог! Что за Бога ищете вы за для бы всеохва миром, если не свое Я? Не не думаете вы, что тывающее изложение, которое, быть может, мы когда понятие Бога отныне лишено смысла, что Бог должен нибудь Сегодня же да будет позволено умереть вас, что Бог Ч нам вступить с намерением в Храм порази Он продолжая: Вы, которые размышляли о ста красоты, который воздвигнут новлении человека в течение медленного Развития на этим Великим Зодчим новых идеалов, новых ценнос протяжении миллионов лет, начиная от низших форм, тей для грядущего Имя этого храма думаете ли вы, что теперешняя форма и существо ДЧе Но кто это, кем был ловек" есть его высшая, последняя форма? Я научу Тысячи и тысячи лет назад он, вас верить в более высокую я учу вас познавать усту, титаном духа среди варварских, Сверхчеловека! дей. Его боролась и жаж Человек есть нечто, что должно быть побеждено.

дала высшего и глубочайшего Что сделали вы для того, чтобы победить его? Ч Что он разбил оковы всех до этого священных традиций, есть самое высокое, что вы можете пережить? Это час которые собой лишь хаос великого Презрения, час, когда ваше счастье, ваш ра варварства, суеверия и детских представлений. Он зум и ваша добродетель покажутся вам омерзительны делил этот хаос на Свет Тьму, тому как ми по сравнению с Новым, Высшим, истории о сотворении однажды разде Если вы хвалитесь, что вы Ч венец жизни, если Земля и Ч разделил два могучих, все предшествующее земное развитие стремилось к то отдельных империю Добра и империю му, чтобы человек мог возникнуть, то должен ведь Добро он царством Света, а Зло Ч быть и Смысл Развития, его продолжение, кото царством Тьмы, И из творения Зара рое должно его еще выше. Смысл Ч выросли высокие культуры, религии и это Человек подобен канату, натянутому между жи не успокоился Заратустра. Он вотным и Сверхчеловеком;

не замечаете вы, что с свою Родину и Родное Озеро, удалился в этим канатом вдребезги должна разбиться старая вера, чество и в течение тысяч лет наслаждался своим Духом Место Заратустры, его противоположность существую освободив место новому Познанию? несмотря на щей культуре, третьим Ч его Учение о Будущем и для это, после того как старая вера умерла, разбита, пре Будущего, четвертым и последним Ч Расчет с Про одолена, вы хотите, словно мертвеца, таскать ее за со шедшим.

бой? Хотите ли вы отыскать свое счастье в сытом, Приготовленными, Ч говорил Заратустра, Ч вы маленьком, животном удовольствии, с маленькою ра должны приходить в мой Храм и к новому Познанию.

достью для дня и с маленькою радостью для ночи, Вы Ч люди старой веры, тысячелетней ветхой культу когда есть ведь в вас сила и стрела душевной тоски ры, вы нагружены, подобно верблюду, тяжелым бре к высшей цели, к высшим ценностям, когда в вас менем традиции, которое терпеливо принимаете на се есть еще хаос, чтобы родить танцующую звезду и но вые ценности? бя и тащите через пустыню жизни. Так произойдет ваше Превращение: сперва станьте львом, господином Вы говорите о святости вашей веры;

но что пред пустыни жизни, боритесь с великим драконом, до сих ставляют собой все верующие, эти жвачные животные пор запрещавшим вам следовать новым путем и созда ветхой, отжившей истины? Созидающими должны вы вать новые ценности;

с гордостью, твердо установите стать, если познали, что нужно разбить ста на месте грозного должен!" нечто лучшее: ДЯ хо рые скрижали ценностей и написать новые ценности чу!" И теперь, когда силою льва вы завоевали свободу на новых скрижалях. Не стадо хочу собрать я из вас новому, собственному творению, то превратитесь из и хочу быть пастухом стада;

ищет, кто льва в ребенка. Дитя есть невинность и забвение, но созидал бы вместе с ним. Заратустра ищет тех, кто бы вое начало, игра, само по себе катящееся колесо, пер вместе с ним собирал жатву и праздновал: что созда вое движение, святое Только тогда, когда вы вать ему со с пастухами, с мертвецами! преобразились так, что из выносливого, терпеливого Так говорил Заратустра. Но народ не понимал его, вьючного животного стали львом и из льва Ч невин смотрел на него Ч и смеялся. Тогда опечалился Зара ным ребенком, Ч только тогда впервые призваны вы тустра и сказал своему сердцу: Они не понимают ме приблизиться к Новому Познанию! Так говорил За ня, они думают, что я шутник и насмехаюсь ужасны ратустра.

ми шутками, и, смеясь, они все еще ненавидят ме Потом он повел своих учеников назад в город, на ня. Я все еще не уста для этих ушей. И он удалился Рынок Жизни, где продавались, оценивались и вос из города, который назывался Пестрая Корова, пото хвалялись все доныне имеющиеся ценности и добро му что там все только жевало, пережевывало и полу детели. Целью и итогом всех этих добродетелей был чало удовольствие. По пути он встретил старца-от хороший, здоровый сон, мир с Богом и с соседом, шельника, который предостерег его, говоря: Ты хо отречение и блаженное чувство духовной нищеты, а чешь понести огонь в долины? И ты не боишься ко всему тому еще и восхваление страдания и страда наказания за поджигательство? Да, я узнаю ющих. И все это вело к небрежению радостью, цве Чист его взгляд, и нет никакого отвращения на том, силой, гордостью, наслаждением;

все это обесце устах. чего же хочет Заратустра Ч пробужденный нивало этот мир и создавало мысль о другом, среди спящих? Ч Я люблю людей, Ч отвечал Зара тустра.

стороннем мире Ч о мире за этим миром. Но сказал Заратустра ученикам своим: Мое Я научило меня но Тем временем случилось так, что некоторые бла вой гордости, которой я учу людей: не зарывать бо ученики навестили в лесу и по лее голову в песок небесных дел, а носить ее свобод одарить их своею мудростью. Заратустра ис но, как принадлежащую земле и создающую смысл их просьбу, и они бережно собрали все, что он говорил, и записали все это в четыре Евангелия, земли! Больные и умирающие презирали тело и землю, из которых был Взгляд на чело Сердце и человеческую Жизнь, вторым Ч и они сами себе изобрели небесное, избавляющее от тела и земли! Но даже эти сладкие и мрачные дары этот нечестивец и соблазнитель? Ч говорили они получили они от земли и тела!

меж собой. Ч Он презирает нашу веру, соблазняет на ДЯ Ч тело и душа" Ч так говорили они;

но про шу молодежь, чтобы она стала и свое будившийся, знающий говорит: ДЯ целиком и полнос чтобы она встала на путь, который мы, свя тью тело, и ничего кроме тела, а душа есть лишь слово щенники и книжники, не одобрили и не благослови для обозначения чего-то в теле!" ли! Не следует ли нам принять меры? Или мы должны Ты стремишься к добродетели, брат мой, и если у позволить народу уйти от нашего господства?

тебя есть некая добродетель, то не смотри тогда, не Ч обманщик и жепророк! Его, осмелившегося общая ли она у тебя с другими, со многими, чтобы не так кощунствовать над нашей святыней, надо распять стал ты с ними народом и стадом, но говорил бы гордо и сжечь! и скромно: ДЭто добро, это люблю Я, это нра Поскольку же у них не было силы распять и сжечь вится целиком так желаю добра только Я!" ведь они также хвалились, что любят не Тех же, которых называют разрушителями, не сле только ближнего своего, но даже и своего врага, то дует так называть;

вы должны говорить Двраг", но не они начали молиться своему Богу, милосердному, доб Дзлодей";

вы должны говорить Дбольной", но не Дпод рому Отцу всех людей, чтобы Он повредил лец";

Дбезумец", но не Дгрешник"!

Х наказал его.

Разумеется, брат мой, присматривай и за собой хо Ученики сообщили об этом Заратустре. Он засме рошенько! Ты еще не ты еще только и сказал: Мы не желаем, чтобы нас щадили ш ь с я к свободе. Ты стремишься в свободную вы наши лучшие враги и даже те, которых мы любим шину, звезд жаждет твоя душа. Но и твои дурные на да глубины души. Вы должны своего врага, клонности также жаждут свободы!

свою должны вы вести за свои мысли! Вы Твои дикие собаки хотят на свободу;

они лают от должны любить мир как средство к новой удовольствия в своей конуре, когда дух твой старается и вы должны иметь только таких врагов, ко отпереть все темницы.

торых ненавидите, а не таких, которых презираете. Вы Для меня ты еще пленник, который помышляет о гордиться своим Врагом. Но, ах, где найдет свободе;

ах, мудрой становится душа у таких заклю Врага Заратустра?! Мне все видятся эти многие Лиш ченных, но в то же время лукавой и дурной.

ние! Они украдкой таскают у Изобретателя и у Муд Очиститься должен и освобожденный духом. В нем реца, увешивают себя этою чужою собственностью и много еще осталось от темницы и гнили;

чистыми долж зовут свое воровство образованием! Они приобретают ны сделаться его взоры.

богатства, а становятся от этого еще беднее. Власти Ах, я знал благородных, которые потеряли свою они, и для начала Дубину Власти, много денег, высшую надежду. А теперь они оклеветали все возвы эти Неспособные!

шенные надежды.

Беги, мой друг, в свое Уединение! Я вижу что ты С тех пор они нагло жили краткими удовольствия ошеломлен шумом великих людей и исколот жалами ми, и едва лишь на один день хватало им какой-либо Лес и скалы могут с тобою достойно молчать!

цели.

Где кончается Рынок и Слава, там начинается все ве Когда-то они думали стать Героями;

теперь же они Ч только там, где кончается рынок и слава, оби сластолюбцы. Скорбь и боязнь Ч вот их герой.

тают Изобретатели Новых Ценностей.

Но заклинаю тебя своею Любовью и Надеждой: не Один из учеников, однако, спросил Заратустру:

уничтожай Героя в своей душе! Свято храни свою выс Не должны ли мы любить ближнего своего как самих шую Надежду! себя? Тогда ответил ему Заратустра: Ах, брат мой, Так говорил Однако священники и ваша любовь к ближнему Ч это только ваша дурная книжники объединились против него. Что пропове к самим себе. ДТы" старше, чем Дя";

Дты" Ч прислушиваться многим любопытным, посланным свя священнее, но не таково еще Дя потому-то человек щенниками и книжниками, лодырям и сластолюбцам, и теснится к ближнему. Не о ближнем учу я вас, но о которые ходили среди народа, ложно называя себя Друге. Да будет Друг вам праздником земли и пред учениками Заратустры, и говорили: Разве не так нас чувствием Сверхчеловека. Я учу вас о друге, в котором учил Заратустра? Разве это не его воля, чтобы всякий мир стоит готовым, как чаша добра, о созидающем поступал по своему хотению и что только рабы и жен друге, который всегда раздаривает готовый мир! щины должны служить и подчиняться? А каково мнение о женщине, о ребен Так клеветали они на Он же испугался, ке и браке? Ч спросил другой ученик. Ч Не полагает что и друзья его тоже не понимают, простился с ними ли современный человек женщину равной мужчине и и сказал им: Какая же добродетель является самой не говорит ли пренебрежительно о браке как об уста высшей? Поистине, это не аскетическая добродетель;

ревшем, отжившем, принудительном институте? высшая добродетель Ч это Дарящая Добродетель. Так Все в женщине Ч загадка, и все в ней имеет ре узнаю я вас, ученики мои: подобно мне, вы стремитесь шение: оно зовется Дбеременностью". Мужчина дол к дарящей добродетели. Что у вас общего с кошками жен воспитываться для войны, а женщина Ч для от и волками? Ненасытное стремление вашей души к со дохновения воина: все остальное есть глупость. Пусть кровищам и драгоценностям, потому что ваша добро женщина будет игрушкой, чистой и изящной, подобно детель ненасытна в желании раздаривать. С силой вы драгоценному камню сияющей добродетелями мира привлекаете все вещи к себе и в себя, чтобы из ваше еще не существующего. Счастье мужчины называет го источника текли они обратно Дарами вашей Люб ся: я хочу. Счастье женщины: он Честная, ви. Существует и другой эгоизм, слишком бедный, правдивая женщина хочет видеть в мужчине прежде голодающий, вечно хотящий украсть. Эгоизм больно всего мужские качества, она хочет не повелевать, а го, больной эгоизм. Воровским оком глядит он на все принадлежать;

высшая и глубочайшая сила женщины блестящее;

алчностью голода измеряет он того, у кого Ч это ее Любовь. Брат мой, ты молод и желаешь себе много еды. Из такой алчности говорит болезнь и вы ребенка и брака, поэтому я спрашиваю тебя: такой ли рождение. Скажите мне, братья, что признаем мы дур ты человек, который смеет желать Жену и Ребенка?

ным и наихудшим? Не вырождение ли? А мы все Победоносец ли ты, одолевающий самого себя, Влас гда предполагаем вырождение, где нет дарящей души.

титель ли чувств, Властелин ли своих добродетелей?

Наш путь идет вверх, от вида к сверхвиду. Но ужасно Заметь хорошенько: ты должен созидать сверх себя.

для нас чувство, которое говорит: ДВсе для меня!" Но прежде ты сам должен быть построен прямоуголь Теперь я пойду один, ученики мои! Теперь на но Душой и Телом.

казываю я вам потерять меня и обрести себя, и, ко Ты должен не только распложаться, но и подни гда вы все отречетесь от меня, только тогда я вернусь маться вверх! В этом поможет тебе Сад Брака. Брак Ч к вам.

так я зову Волю Двоих создать Одно, которое есть не Так говорил Заратустра, покинул своих учеников и что большее, чем создавшие его. Браком зову я благо вернулся в лес к своему Одиночеству.

говение одного перед другим, как пред желающим та Ученики горевали о нем, записывали его речи, ковой воли. Со временем вы должны полюбить пре перенося их в свое сердце. Словно преображенные, выше себя! Научитесь когда-нибудь так любить!

в новом, высшем свете им предстали Мир, Жизнь и Жажда в Созидающем, стрела и стремление к Сверхче Человек. Многое из того, что всегда казалось им вы ловеку;

говори, брат мой, таково ли твое стремление к соким, кануло вниз, а другое Ч то, что они полагали Браку? Священны для меня такая Воля и такой Брак! малым, Ч росло и росло в Высокое и Великое. Однако Так говорил они были далеки от того, чтобы слишком много мнить В то время, когда он все это говорил своим учени о себе и считать незначительными других или чтобы кам, они не могли препятствовать находиться и издали даже хулить и преследовать тех, кто был не согласен с Мы должны заново чтобы прочувст вовать тысячу вопросов, тысячу вещей, если мы только их мнением. Ибо общение со своим Учителем, Зара сделало их благородными и великодушными. захотим понять, что означают путь, слово и ценности Ведь он их учил: Если любить больше нельзя, тогда Заратустры. Мы тоже должны покинуть свою Родину и свое Родное Озеро, должны, может быть, научиться нужно уходить! И дальше: Так поступают благород ные души: они не хотят ничего задаром, и меньше чувствовать ставшие близкими созерцания в их проти всего жизни. Только тот, кто от черни, хочет напрас- воположности, если мы пожелаем стать учениками За ратустры.

но жить;

однако мы, Другие, которым дана Жизнь, Ч Не увещевал ли он снова и снова всех тех, кто за мы всегда обдумаем, что бы получше предложить ей взамен! Поистине благородно сказать: то, что обещает ним последует? Тот плохо вознаграждает учителя, кто всегда остается только учеником. Вы говорите, что ве нам жизнь, мы удержим за жизнью! Поэтому, о братья руете в Но что находится в мои, необходима новая аристократия, которая будет Вы Ч мои верующие: но что находится во всех веру противником всякой черни и всем властвующим, ко ющих? торая запишет на новых скрижалях новое слово Ч А что в моем страдании и сострада- Также любит он выражаться глубокомысленными нии! Разве я стремлюсь к счастью? Я стремлюсь к сво- образами и сравнениями, и, чтобы понять их, мы ему Делу! должны ступить на их почву, подобно тому как иска тели жемчуга ныряют на морское дно, чтобы извлечь К своему Делу стремился и лишь тогда драгоценный жемчуг. Ах, многие боятся этого Труда, он вернулся к ученикам своим, когда его нетерпели многие не понимают его, многие ложно понимают его вая Любовь начала переливаться через край. И тогда и многие его подобно народу, к которо с молчаливых и из громов страдания его Душа зашумела вниз по долинам. му он обратился на Рынке. Заратустра все еще не Уста для этих ушей, и, в то время как они осмеивают его, Но слишком велико его богатство, чтобы напол они все еще ненавидят его.

нить им наши души. И в этот торжественный час мы И как они могут понимать его, когда он Ч это можем представить и указать лишь на ту незначитель его последняя и глубочайшая Тайна Ч учит вечному ную часть, которую он отдал нам и миру от полно Возвращению всех вещей и всех событий! И как мож ты своих сокровищ. Это великое, новое, драгоцен ное Евангелие;

высшие песни Благородства, псалмы но сделать его понятным, согласовав это учение с воз зрением, полученным другим великим Любви и обещания Блаженства;

это единый, великий, согласно которому пространство и время находятся мощный Храм чистой, высокой человеческой Души.

Подобно Фаусту, собирает Заратустра в кристалле сво- только в человеческом но не в дейст его сердца все солнечные лучи жизни, чтобы потом вительности, так что в последнем основании все и опять, светло и ярко, послать их миру. Подобно Фа- вся происходит всегда в настоящем и повсюду! Как усту, борется Заратустра со страданием и с темнотою могут они догадаться, кого и что он имеет в ви этого бытия;

подобно Фаусту, и Заратустра хочет по- ду, если только в последней части, записью на полях, отмечены величайшие люди, как-то: Будда в главе казать человеку путь к Преодолению и Спасению.

Крик о помощи, Христос в Добровольном Нищем, К кому из них мы пожелаем присоединиться?

Кант в Пиявке, Шопенгауэр в Презреннейшем че Важным и значительным является для нас серьез ловеке, Рихард Вагнер в Волшебнике? Как могли ный вопрос о современном человеке. Свет и тени, вер бы они усмотреть ту необходимость, с которою Зара шины гор и самые глубины видим мы у Фауста, как тустра выливает порою полную чашу остроумных на и у И не будем скрывать от себя: путь смешек, чтобы, говоря его языком, убивать смехом, а Фауста все еще кажется многим из нас понятнее, про ще, не злобой?

И я полагаю, что мы, монисты, должны прислуши лей ступаешь ты;

но ты видишь воздвигнутыми новые ваться к его словам с двойным благоговением. Мы алтари и новые скрижали, и сам ты призван искать далеки от того, чтобы веровать в них как в единствен себе свой собственный Алтарь и на чистые скрижали ное Евангелие, делающее блаженным;

чтобы пропове нанести свои собственные ценности. Единство бытия, довать их как нашего, или вообще монисти Монизм, и Развитие Ч вот могучие колонны, несущие ческого, современного познания мира. Мы знаем, что свод этого Храма. Благородство и Преодоление низко все есть Становление и Развитие, и остережемся, по го ради высшего, человека ради Сверхчеловека Ч вот жалуй, впадать в ту ошибку, которую мы порицаем и Закон, который он налагает на тебя.

с которой боремся у других. Но мы видим, что Зара Чувствуешь ли ты себя достаточно сильным, чтобы стоит на общей с нами почве Единства и Раз принять его на себя? Чтобы созидать для Будущего?

вития, что он освобождает нас от расщепленности, ко Направить свой парус в новые, неизведанные страны, торая при ветхой, дуалистической картине мира снова в страну твоих детей? Не боишься ли тоски по Родине раздувается в нашей душе в привычку. Поэтому нам твоих предков и твоей юности? Не боишься ли крика нужна решимость, если мы всерьез собираемся пере тех, кто проклянет тебя, если ты перестанешь идти их нести наше миросозерцание последовательно на все путем, и тех, кто считает грехом, если кто-то име сферы, включая и нашу чувственную жизнь!

ет чуждое их святыням мнение? Хорошенько обдумай Вот стоит священный храм Фауст! Его древние, это! А потом Ч выбирай.

почтенные залы в течение тысячелетий наблюдали Поскольку же и мы выбираем и решаемся, то бу борьбу человеческой души за Спасение. Стерты мра дем внимательны ко всякому честному, святому Убеж морные ступени его алтарей, ибо поколение за поко дению. Сам лелеял высокое благо лением преклоняли колена и молились здесь в болез говение перед высшим Немцем, как он его называл, ненном сознании Греха и Вины. Звучание Dies irae, перед Гёте, создателем Фауста. Ему, Ницше, создате dies проникает, подобно гремящему Суду ми лю храма Заратустра, доставалось лишь от немногих ра, в сердца, обремененные Виною. Но посмотри на такое благоговейное признание. Он был самым непри высокий Алтарь и на Крест, под самым сводом сви знанным, самым Одиноким, чье сердце переполнялось сающий в ужасном величии как символ Страдания, любовью к человеческому роду и кто признался: Моя Любви, Примирения и Отпущения! Ты сомневаешь душа Ч это Песнь Любящего.

ся, пожалуй, брат мой, ты идешь собственным путем, Он и сам хорошо сравнивал свое произведение, сво ложным путем, ты противишься Святости Ч однако его с Фаустом.

обдумай-ка хорошенько: если бы сам ты был Фаустом, Они оба Ч Евангелия, в обоих слышна Песнь Че звучание пасхальных колоколов, может быть, все-таки ловечества, в обоих шумят бури и звуки Вечности.

потрясло бы тебя в глубине души, ибо все твои грехи И теперь, когда мы их покидаем, когда мы снова вы простятся тебе! И твоя вера исполнит в тебе когда ходим к ограниченным сферам нашего маленького нибудь Высочайшее и она приведет бытия, нам хотелось бы взять что-нибудь с собой от часть тебя Самого Ч твою Душу Ч к Бессмертию и Святыни, которой владели они оба. И для нас будет Блаженству!

хорошо, если мы усвоим это себе в той или иной форме.

Но тут ты видишь новый храм: Он не Ибо тогда мы обретем нечто Собственное, собствен освящен ни Возрастом, ни Традицией, ни Законом.

ную Ценность, собственную Добродетель, беспечаль В нем не веет дыхание прошедших тысячелетий;

он ные о том, является ли она ценностью и добродетелью ничего не проповедует о Грехе и Вине, об Отпуще другого, есть ли она добродетель, санкционированная нии, Спасении, Бессмертии;

но взгляни Ч в его про государством, духовенством и Церковью.

сторные залы обрушивается заря наступающего нового В спокойные же часы мы не постыдимся испове Дня! Мимо опрокинутых алтарей и разбитых даться вместе с Гёте-Фаустом:

И вновь во мне стремленье В тот кроткий мир, к задумчивым духам;

Неясное Подобное Эоловым струнам;

Проснулось в строгом сердце умиленье, Невольно слезы следуют слезам;

Все, чем владею, кажется мне живо.

А что прошло Ч передо мною живо!

Ч чтобы потом снова, в Одиночестве Ночи, прочув ствовать вместе с ФИЛОСОФИЯ XIX ВЕКА Ночь. Теперь громче говорят все бьющие родники. И моя душа тоже Ч бьющий родник.

Ночь. Теперь лишь пробуждаются все песни любящих.

Изложением немецких систем, стоящих на рубе И моя душа тоже Ч песнь любящего.

же XVIII и XIX веков, закончилась история философских Во мне есть что-то неутоленное, неутолимое;

оно хочет принципов. Обзор дальнейшего обусловленного ими говорить. Во мне есть жажда любви, которая сама говорит развития философии, которое продолжается и в наши языком любви.

дни, имеет гораздо более историко-литературный, не Так говорил жели собственно философский интерес. Ведь с тех пор не появилось ничего существенно нового и ценного.

XIX век очень далек от того, чтобы быть философ ским. В этом отношении его можно сопоставить при мерно с веками до Р. X. или с веками после Р. X. Прибегая к языку можно было бы сказать, что мировой дух этого времени, столь занятый действительностью и вовлеченный вовне, не может об ратиться вовнутрь, к самому себе, и наслаждаться са мим собой в своей собственной Конечно, дальнейшая философская литература XIX века доста точно обширна и достаточно пестро отливает всеми цветами: семена идей, занесенные к нам из этой эпохи умственного расцвета, богато разрослись во всех облас тях науки и общественной жизни, поэзии и искусства, зачатки исторических идей легли в основу почти не обозримого множества сменяющихся сочетаний, ока завших большое влияние на развитие мыслительного процесса в силу особенных личных свойств их создате лей. Но даже роль таких мыслителей, как У. Гамильтон и О. и Р. Г. в конце концов объясняется лишь той воодушевленной энер и тонкой осмотрительностью, с какой они преоб разовали и дали новую жизнь типичным историческим формам мысли. И то общее направление, в котором пошли в XIX разработка проблем и образование прежних веков: это наглядная простота и ясность, понятий, не выходит за пределы тех противоположнос точность и определенность естественно-научных воз которые уже завещаны историей и которые в но зрений, которые, вследствие их общедоступности, обе вых философских системах в лучшем случае лишь эм щают устранить все сомнения и колебания и все за пирически переработаны и по-иному сформулированы. труднения истолковывающего их мышления. Гораздо В самом деле, решающим моментом в философском более действенным, однако, оказался в наши дни вто развитии XIX века является, без сомнения, вопрос рой мотив Ч явная полезность естествознания. Мощ о значении естественно-научного понимания явлений ный переворот во внешних условиях жизни, непре для общего воззрения на мир. Влияние этой специаль- рывно и быстро совершающийся на наших глазах, ной науки на философию и общую духовную жизнь с необходимостью подчиняет интеллект среднего че в XIX веке сначала было ограничено и от- ловека господству тех форм мысли, которым он обязан теснено на задний план, но зато впоследствии оно про- столь великими преобразованиями, а потому в этом явилось с наибольшей силой. Метафизика XVII века, отношении мы живем под знаменем а вследствие этого и Просвещение XVIII века находи- С другой стороны, мощное культурное сознание лись всецело во власти естественно-научного мышления: нашего времени сохранило самый животрепещущий признание общей закономерности всего существующе- интерес к вопросам о значении для индивидуума об го, исследование простейших элементов и форм бытия, щественной и исторической жизни. Чем больше поли поиск необходимости, лежащей в основе всякой смены тическое и социальное развитие европейских народов явлений, Ч все это оказало влияние на теоретические вступает в стадию действия масс, чем ярче чувствуется изыскания, а вместе с тем и на оценку индивидуумом даже и в духовной жизни направляющая власть целого всего единичного, при которой лценное отождествля- над единичным, тем больше борется и в философских лось с Против распространения такого размышлениях индивидуум против господства общест механического воззрения на мир выступила немецкая ва. Противостояние исторического и естественно-на философия с той основной мыслью, что все познанное учного миросозерцания и жизнепонимания приобрело подобным образом есть лишь форма явлений и оболоч- наиболее непримиримый характер в том пункте, где ка целесообразно развивающегося внутреннего мира в конце должен был решиться вопрос о том, в какой и что истинное понимание единичного должно опре- мере отдельная личность обязана ценным содержани делить то значение, которое принадлежит ему в целе- ем своей жизни самой себе, а в какой Ч господству сообразном строе жизни. Историческое мировоззрение ющей над ней связью целого. Снова, как и во время явилось результатом работы мысли, стремившейся на- эпохи Возрождения, ожесточенно столкнулись друг с чертать систему разума. другом универсализм и индивидуализм.

Обе эти силы борются друг с другом в духовной Если мы захотим, обращаясь к философской лите жизни нашего времени, и в этой борьбе выдвигаются ратуре этого столетия, дать краткий очерк тех дви в самых разнообразнейших комбинациях все аргумен- жений, в которых наиболее ярко выразилось это ха ты, заимствованные у прежних периодов истории фи- рактерное противостояние, то прежде всего придется лософии, но не было введено ни одного существенно поставить вопрос о том, в каком смысле и в каких нового принципа. И если при этом победа, по-види- пределах душевная жизнь может быть предметом есте мому, начала склоняться временно на сторону линии ственно-научного познания, ибо именно в этом пунк Демокрита, то главным образом по двум мотивам, осо- те должно быть прежде всего установлено право на бенно благоприятствовавшим этому направлению в исключительное господство в философии этой формы наше время. Первый мотив преимущественно носит -мышления. Поэтому никогда так много не спорили интеллектуальный характер, и его влияние было вели- О задаче, методе и систематическом значении психо логии, как в XIX веке. В конце концов единственно ко и в более насыщенные умственной жизнью перио 2 Фауст и 32 возможным выходом здесь оказалось ограничение этой время оказался вопрос о ценности жизни. Песси науки лишь изложением ее чисто эмпирического со мистическое настроение было побеждено, и только то держания. Таким образом, психология позже всех ча гда, в результате всех этих обсуждений, мог быть вы стных наук, по крайней мере в принципе, отделилась двинут более глубокий и ясный вопрос о сущности и от философии.

содержании ценностей вообще и, таким образом, фи Но этот процесс зависит еще от других, более об лософия могла вернуться, правда удивительнейшими щих условий: как реакция против высоко поднявшей обходными путями, к основной проблеме ся волны идеализма немецкой философии через весь общезначимых ценностей.

XIX век протекает широким потоком материалисти ческое миросозерцание, с силой и страст ностью проявившееся около середины столетия, хотя I. К СТОЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ КАНТА для этого не было ни новых оснований, ни новых зна ний. Правда, с тех пор как серьезное естествознание Если окинуть взором философские течения послед отказалось от материализма, он стал намного скром них десятилетий и оглянуться на течения современ нее в своих притязаниях на научное значение. Однако ные, то невольно с удивлением задаешь себе вопрос, он оказывает тем большее влияние, выступая под ви неужели прошло уже столетие с того момента, как ве дом скептической и осторожности.

ликий мыслитель в Кенигсберге закрыл свои усталые К наиболее значительным разветвлениям этого на глаза: так непосредственно живы для нас его проблемы правления мысли, принадлежит также и и идеи, так неустанно работаем мы еще нынче над раз стремление подвергнуть изучению с естественно-науч витием тех мыслей, которые наметил. Это исто ной точки зрения общественную жизнь человека, ис рическое могущество критической философии в том торическое развитие и общие условия его духовного именно и проявляется, что она оказывала дальнейшее бытия. Введенное под не очень удачным названием влияние не в форме какой-либо замкнутой школы, но социологии, это направление стремилось превратиться проникла в научную жизнь во всей ее в своеобразный род философии истории, которая наде широте. Многие системы философии, глубокие и бога ялась развить на более широких фактических основа тые мыслями, явились непосредственным дальнейшим ниях идеи, заложенные в наследии философии Про развитием критицизма;

но ни одна из этих систем не свещения.

могла оказать такого всеобщего и глубокого влияния, Но историческое миросозерцание, со своей сторо как При этом перед нами происходит свое ны, тоже оказало сильное воздействие на естествозна образное явление Ч блестящий пример той объектив ние. Выдвинутая натурфилософией идея истории ор ной необходимости, которая наблюдается в истории ганического мира была в высшей степени важным по философии: после того как учение Канта одержало своему влиянию образом реализована в эмпирическом свою вторую победу, из него снова начинают выбивать исследовании. Методологические принципы, которые привели к этому, распространились как бы сами со- ся сильные отпрыски, родственные и подобные от бой и на другие области познания, и в эволюционных прыскам первого развития.

теориях историческое и естественно-научное миро- Так, спустя сто лет мы снова стоим теперь перед воззрение, настолько сблизились друг вопросом: во что должен обратиться критицизм? В уче с другом, насколько это было возможно без участия нии Канта собрано несравненное богатство важней новой объединяющей их философской идеи. ших принципов, которые, однако, не нашли своего Наконец, что касается индивидуума, то побужде полного и решительного объединения: чем энергичнее ния, скрывавшиеся в культурной проблеме XVIII века, мы углубились в это учение, тем неоспоримее стало для привели к тому, что в центре философского интереса Вас требование занять по отношению к этому учению 34 новое положение. Снова мы стоим перед вопросом: как стремятся постичь духовный жизненный принцип ве надо понимать Канта, чтобы пойти дальше него? щей, в мыслях, в фантазии, в воле. Но с этими из Проявление этого взгляда, которое мы можем те- менениями соединились бурные течения в широких перь констатировать, находится в связи с общими пре- кругах. Народная душа, глубоко возбужденная колос вращениями научной мысли, которые отразились также сальными успехами и сильными изменениями общест и в изменениях понимания критицизма. Новый рас- венной жизни, охваченная лихорадочной потребностью цвет учения Канта, который начался около 1860 го- к созданию новых форм жизни, требовала определен да, совпал со временем наибольшего упадка всякого ного и определяющего выражения того, что ею двигало:

интереса к философии, почти страстного отрицания в искусстве и литературе она стремится и хватается за самое необыкновенное, чтобы по нему и в нем офор метафизических вопросов, совпал со временем, когда ограничивались работами в области специальных на- мить себя, и под напором своих социальных и религи ук. В таком настроении жадно ухватились, особенно озных побуждений она настойчиво требует от филосо естествоиспытатели, за философское учение, которое фии того, для создания чего еще не наступило время, Ч обещало установить непознаваемость вещей в себе мировоззрения. И в конце ХЕХ столетия наука и жизнь (Dinge-an-sich) и в то же время обосновать право ма- снова обрели то мужество истины (Mut der Warheit), тематической теории опытного мира. Таким образом, которого в начале века требовал Гегель и которое по том было потеряно.

Кант, как и во время своей жизни, теперь снова ока зал влияние сначала отрицательными выводами своего Неокантианство пережило на себе весь этот про учения о познании. Тогда это учение поразило как про- цесс: как в понимании и изложении учения Канта, так тивоположность со всезнанием рационализма и попу- и в самостоятельном дальнейшем развитии его выка лярного философствования;

это всезнание раз и на- зывается шаг за шагом все больше и больше позитив всегда было убито Кантом;

теперь это было выражение ных элементов;

и всеобщий интерес к критицизму те симпатии, так как думали, что имеют основание радо- перь, как и сто лет тому назад, сосредоточивается на ваться философскому оправданию собственного эмпи- вопросе, может ли он в своих основах и в своем при ризма. В связи с этим первые теории неокантианства ложении удовлетворить нас как философское миро особенно оттеняли свою лантиметафизичность и сами воззрение, может ли он органически воспринять в се себе приписывали частью релятивистические и позити- бя все богатство новой жизни.

склонности. Что эти позитивные моменты и их объединение в Однако это лагностическое настроение не удер- единое мировоззрение существуют у Канта, это стоит вне сомнения. Без этого было бы непонятно истори жалось. С каждым десятилетием в отдельных научных дисциплинах росло сознание необходимости подчи- ческое значение его личности. И его первые крупные нить в последней инстанции общим принципам всю метафизические последователи, целое поколение от Фихте до Гербарта и Шопенгауэра, не упустили этих массу фактического материала и формы их научной связи;

и под влиянием таких важных принципов, как моментов: они сделали из них камни, из которых воз сохранение энергии или развитие, увеличивалось число двигали смелые постройки своих метафизических сис попыток снова рассмотреть в крупных штрихах соеди- тем;

каждая из них имеет свой фундамент в мировоз ненное целое приобретенных взглядов. Притом, по ме- зрении критического философа.

ре как теория познания, созданная критической Поэтому спор о том, был ли Кант метафизиком, был только словопрением. Всем известно, что Кант философией, помогала побороть материализм, который за это время отлива философского мышления полусо- убедительнейшим образом доказал, что что он знательно, полубессознательно сделался основной на- называл наукой, не способно преступить границы опы ивной теорией, в противоположность этому все более та, не способно познать вещь в себе и более укреплялись все те мотивы мышления, которые не способно построить метафизику в смысле науки о сверхчувственном (bersinnlichen). Но и всем изве В том именно и состоит величие и оригинальность стно также и то, что он был несокрушимо в того, чему учил нас Кант: искать основания и содер реальности лумопостигаемого (intelligiblen) мира и что жание мировоззрения, которое должна дать филосо он имел вполне определенные и хорошо продуманные фия, не только в научной теории, но во всем объеме представления как о его содержании и жизни, так и о разумной жизни. Та основа общего философского ми его отношении к миру явлений (Erscheinungswelt). Все ровоззрения, которая у прежних метафизиков созда содержание философской работы всей жизни заклю валась из наивных этических, эстетических или рели чает в себе строго законченное и вполне выработанное гиозных представлений, признается Кантом с полным мировоззрение;

и оно не находится в зародышевом со критическим сознанием ее необходимости, оправдыва стоянии и не выражено одними лишь намеками, но ется в ее обосновании и регулируется в ее требованиях;

высказано открыто и прямо. Кто только понял са но этим же самым ограничивается размер претензий, мое крупное из его сочинений Критика силы сужде на которые в рамках философского мировоззрения ния (Kritik der Urteilskraft), тот не может сомневаться имеют право научные теории. В этом заключается сущ в этом, точно так же как и в том значении, которое ность той эпохи, которую создал Кант в истории чело философ придает мировоззрению. Оно для Канта не веческого мышления;

в этом заключается и современ только его личное мнение, оно не есть его частная ное значение его учения для такого века, как насто метафизика, которая так же, как и всякая другая, ря ящий, который хотел бы весь склад своей жизни, а дом с опытной наукой, только захотела или должна также и своих интеллектуальных убеждений приноро была стать таковой, Ч но он требует для него необ к влечениям своих чувств и побуждений.

ходимого и всеобщего значения (Geltung) не в мень Это значение Канта тем более увеличивается, что шем размере, чем для математического естественно для страстного преувеличения и натуралистической не научного познания явлений. Постулаты практического обузданности таких стремлений, которыми так гор разума по отношению к своим умопостигаемым пред дится популярно-философская литература наших дней, метам имеют такое же значение, как воззрения и ка нет лучшего целебного средства, как сама критическая по отношению к чувственному миру, и эврис философия. Всю важность этических и эстетических тические принципы телеологической силы суждения потребностей для философского мировоззрения Кант охватывают целое природы и жизни с таким же все признает отнюдь не в их непосредственном, отдельном, общим значением, с каким принципы применяют исторически условном, индивидуальном способе про ся к опыту. Раскрытие их трансцендентального значе явления, но в форме, которой они обладают для разу ния принадлежит к задачам критической философии ма, т. е. потребностей, имеющих всеобщее значение и по меньшей мере в такой же степени, как исследова необходимых. Элементы метафизики, как он ее тре ние об условиях опыта. То, что в начале неокантиан бует, очень различны, но все они для разума, для ства, по рецепту Шопенгауэра, часто рассматривали сознания вообще являются необходимыми и всеоб только как придаточную часть критической филосо щими. Но только поэтому в критической философии фии, оказывается интегральной, по содержанию, мо (Grnde) всеобщего значения и необходимости жет быть, наиболее значительной частью;

поэтому-то различны в различных областях действительного: для и в своем дальнейшем развитии критическая филосо метафизики явлений они лежат в знании, для метафи фия не могла обойтись без того систематического рас зики сверхчувственного и его отношения к опытно членения и архитектурного построения, которые ей дал му миру они лежат в разумно необходимой вере и в и должен был дать Кант. Только таким образом сохра необходимом созерцании. Не каждая вера и няется единство и взаимное дополнение отрицатель не каждое созерцание имеет это метафизическое право, ных и положительных результатов, которые составля а только необходимое, имеющее всеобщее значение, ют своеобразную сущность критицизма.

разумное. Установить же, какие именно из множества общих методологов и несколько историков-теорети индивидуальных и исторических претензий имеют на ков Ч из которых нет ни одного крупного Ч при слу то право, остается и у Канта делом философии, науч чае выставляли требование применять также и к исто ного разъяснения, Ч да, это, конечно, ее самая важная задача. рическим событиям принцип индуктивного отыски вания законов. Нет, этому превращению истории Здесь мы стоим на том пункте, где данная Кантом в науку мы обязаны, исключительно и единственно, форма критицизма сама выступает из своих границ.

критической мысли, которая постепенно и с трудом Знание, которое он должен был удалить, чтобы дать воспитала себя и перешла от полного фантазий созер место вере, наука, право которой на метафизику цания прошлого к строго методическому исследова взвешивается в Критике чистого разума, но находит нию и которая выработала систематически, вплоть до ся очень легким, не охватывают всего объема теорети мелочей, необходимые для этого методы, с предусмот ческой познавательной работы. понятие рительным приспособлением к своеобразной природе науки Ч как это исторически вполне понятно Ч предмета. Это вовсе не исключает того, что в заклю ограничено методическим характером теоретическо чительном изложении всего научно приобретенного го исследования природы, установленного принципом и обеспеченного творческая гениальность великого Ньютона. Как известно, наиболее отчетливо и резко исследователя сохраняет все свое значение: ведь то же обнаруживается это в Метафизических основных на самое справедливо и для обозревающей деятельно чалах естественной науки, где говорится, что в каж сти великого естествоиспытателя, и для итогов всяко дом отдельном учении о природе можно найти лишь го знания в том смысле, в каком Шиллер в художни столько настоящей науки, сколько в ней можно встре ках охарактеризовал его как высшую цель.

тить математики, и где поэтому химия и психология Этот крупный новый факт существования истори исключены из настоящих наук. Но на этом же поня ческой науки теперь требует от критической филосо тии науки построена Критика и Пролегомены: это фии прежде всего расширения кантовского понятия исключительно наука о законах.

науки: история рядом с естествознанием требует свое Теперь это понятие науки слишком узко. К химии, го права в теоретическом учении. И ее сущность и может быть, теперь Кант нашел бы возможным его познавательная ценность хотят, соответственно их ра к психологии же в целом Ч несмотря на боте, быть понятыми и критически рассмотренными.

все психологические законы Ч навряд ли;

и все же мы Этим самым форма и содержание науки сильно откло причисляем и их к настоящим наукам. В совершенно няются от того толкования, которое ей давал Кант и другом еще смысле это к историческим которое она должна была получить в то время. В чис дисциплинам, которые Кант раньше всего исключил той логике и методологии уже издавна, со времени из сферы науки. Мы не можем сделать ему в этом и Зигварта, можно наблюдать, что формы и за никакого упрека, потому что действительно в его вре дачи исторического мышления принимаются во вни мя было, в сущности, только искусство летописания и мание наряду с естественно-научными;

в теории по были в нем крупные мастера, но история причисля лась к belles lettres, она еще не была наукой. Она сде- знания наблюдается то же самое.

При этом, однако, мы снова наталкиваемся, хотя и лалась таковой только после Канта. К самым своеоб в измененных формах, на ту же самую противополож разным явлениям умственной жизни XIX века принад ность, которую Кант по-своему создал для философ лежит то, что рядом с импозантным, полным внешнего ского мировоззрения между знанием, с одной сторо влияния развитием естественных наук происходило ны, и разумно необходимой верой и созерцанием Ч тихое, но постоянное и уверенное в своей цели воз с другой стороны. Существует один прием научного вышение истории до ранга науки. Мы имеем теперь мышления, прием естественных наук, существо кото историю как науку, которой Кант еще не знал. И про рого сводится к необходимости извлекать из фактов изошло это не потому, что, может быть, несколько как тем, что сведения о данном факте сохраняются, так опыта то, что всегда остается одинаковым в бытии и выбором историка, связан в этом случае с определе (Sein) и в действовании (Geschehen): в логической нием ценности человеческой жизни;

только то пред функции родовых понятий этот прием сводится к ис ставляет исторический факт, что может иметь значение следованию того, что в разнообразии фактов оста для воспоминания рода (Gattung), для самопозна ется неизменным, с одной стороны, как постоянное ния, так или иначе оценивающего себя. Но тем же са бытие (Sein), с другой стороны Ч как постоянный по мым интересом определяются те отношения, которые рядок преемства событий, Ч к исследованию субстан должен историк установить между фактами: он ищет ций и законов их деятельности.

не родовые понятия, а образы и комплексы образов, (Herausprparieren) этого постоянства из хаоса отдель которые обусловлены подобными ценностными отно ных впечатлений признается, по справедливости, до шениями. Только как средством для понимания подоб стойной удивления работой научного интеллекта;

но ных связей пользуется также и историческое иссле этим уже сказано, что приобретенная таким образом дование знанием общих условий, которое оно частью картина действительного может означать только вы может заимствовать от науки законов (Gesetzeswissen резку из необозримого разнообразия действительно schaft), частью же создать само. Таким образом, сти. Если даже эта картина Ч употребляя терминоло и листория как объект науки есть приведенная в по гию Генриха Ч адекватна (adaequat), насколько рядок связь, которую мы смогли из только это возможно, то все-таки она передает только фактов, исходя из и необходимых те моменты действительного, которые включаются в интересов разума (Vernunftinteressen): потому что толь родовые понятия бытия (Sein) и действия (Geschehen).

тем и отличается наука от индивидуального расска Живая действительность отдельного явления не входит что вместо личных интересов отдельного индивидуума в эти общие понятия: их можно применять к ней, но принципом выбора и связи между фактами она делает нельзя ее исчерпать ими. Приобретенное таким обра ценности, имеющие всеобщее и необходимое значение.

зом познание по тому выбору, который делался меж Это распространение теоретико-познавательного ис ду фактами, и по той связи, которая отыскивалась с естественно-научных дисциплин на исто между ними, есть конструкция разума, который от рические, как оно лучше всего развито и формулиро крывал в фактах и из них свою соб вано непосредственно приводит нас к тому, логическую (и математическую) закономер что для систематического дела критической филосо ность. Природа как объект науки есть космос, связь фии всеобщность и необходимость ценностей, которым которого мы можем представить только в воззрениях и история обязана своим характером как науки, представ понятиях, заимствованных из форм нашего разума, Ч ляются как вполне однородная параллельная проблема точно так, как учил этому Кант.

априорности интеллектуальных форм, на которых сози Но то же самое Ч mutandis Ч применимо дается естественно-научная дисциплина. Критика исто и к истории. И историк никогда не описывает отдель рического разума приводит с объективной необходи ных событий в их индивидуальном разнообразии: он об мостью и несомненностью к задачам этики, эстетики этом думает тем меньше, что он даже не мог бы этого и философии религии: как связующий член, она произ совсем исполнить. Наоборот, он также делает выбор из водит то, чего Кант хотел достичь построением транс бесконечной массы исторически данного, выбор, кото цендентальной диалектики и отношением между идея рый ни в коем случае не определяется тем, дошли ли ми и постулатами. Но она при этом, что не до нас случайно известия о данном факте;

этот выбор только для так называемой метафизики сверхчувствен определяется тем интересом, которому присуще вос ного, но и уже для непременной основы исторических станавливать отдельные моменты прошлого. Бесконеч наук требуется необходимое и всеобщее значение цен но много происходит такого, что никогда не будет при ностей.

надлежать листории. Интерес же, который руководит Поэтому обоснование того, что Кант называл разум и Шиллер, как он ни хотел оставаться верным но необходимой верой практического разума и разум принципу долга, все-таки поддался очарованию непо но необходимым созерцанием рефлектирующей силы средственной нравственной природы индивидуума.

суждения, т. е. философская теория ценностей стано Однако все эти попытки дополнить всеобщие фор вится центральным пунктом тех задач, которые совре мы ценности (Wertformen), к которым Кант счел нуж менным положением наук и общим состоянием умст ным свести общепринятые основания морального суж венной жизни ставятся дальнейшему развитию и сис дения, указанием на прочное постоянство индиви тематическому совершенствованию критицизма. На дуальных явлений ценности (Werterscheinungen) или почве страстных импульсов, на почве чувства избыт остались висеть в воздухе, или же подвергали сомне ка сил и потребности широкого простора, так и на нию всеобщность и необходимость сознания ценностей почве неизбежных противоположных настроений де Только на том широком основании, кадентского бессилия развились в общем сознании на на каком Шлейермахер строил свою этику, охватывая шего времени индивидуализм и релятивизм, которые, и разбирая весь громадный объем исторической жизни, после того как они свирепствовали некоторое время, только на этом неизмеримо расширенном поле рабо начали уже вздыхать и стремиться к избавлению от ты этика также дошла до понимания того жизненного самих себя.

содержания, которое дается приложением общих норм Такие течения тем более заслуживают внимания, к индивидуальным явлениям и которые сами могут что они до известной степени оправдываются формаль быть предметом нравственной оценки. Только в этом ными определениями критической моральной филосо направлении можно искать действительного развития фии. Эти определения в действительности чисто фор критической этики: только в непосредственной и ме мальные. Все ценности, которые признает этика Канта, тодической связи с философией истории она может связаны с согласованием особенного, индивидуаль работать над тем, чтобы формальный скелет всеоб ного, с общими нормами. В полном параллелизме к щих максим покрыть мясом и кровью жизненного со априоризму своей критики познания Кант также и держания ценностей. Таким образом, она оказалась в в области нравственности придает общее и необходи состоянии принять в себя также насыщенное богатство мое значение только всеобщему: закон нравственности учения Гегеля об объективном духе и поняла, что в для него мыслим лишь как правило, которого можно осуществлении лидеалов лежит сущность всего исто желать как естественного закона. И из этого принципа, рически происходящего. Только благодаря этому кри который не должен иметь никакого другого содержа тическая этика становится философией общества, кри ния, кроме самой закономерности, нарочно исключе тической теорией жизни рода: действительная ценность но всякое объективное определение. Также и личность, индивидуальных образований истории заключается в автономии которой придается такое большое значение, их своеобразном, только для них в этом виде возмож получает свое достоинство только оттого, что она са ном отношении к целому, к протянутому через тысяче ма стремится действовать сообразно с законом разума:

летия развитию гуманности. Только на этом одном ос личность получает свою ценность только от осущест новано всеобщее и необходимое значение их ценности.

вления общего долга;

свобода личности заключает Привести их к сознанию и обосновать этим историчес ся, согласно положительному понятию, только в спо кую науку Ч это есть существенная задача этики как собности ничему не подчиняться, кроме закона. Эта общей критической теории ценностей и в то же вре выраженная в отдельных максимах мораль (Maximen мя неотъемлемый вклад, который она призвана внести moral) Канта уже с самого начала казалась неудобной в философское мировоззрение.

и недостаточной эстетически взволнованному и бурно Потому что, в конце концов, задача философско возбужденному поколению, Ч Якоби, романтики, так го учения о мировоззрении Ч скажем спокойно, ме же Фихте старались разорвать эти оковы закономер тафизики Ч состоит не в чем ином, как в том, чтобы объяснить себе, какое право мы имеем считать ту кар основные формы выбора и связи фактов, применен тину мира, которую нам предлагают науки как не к отдельному явлению, представляют очень раз обходимое и общепринятое мышление человечества, личные по-видимому, далеко лежащие друг от способной постичь реальность, абсолютную действи системы познания действительного, то вместе с тем тельность. Это вопрос теории познания и Ч метафи этой самой двойственности способов рассмотрения зики. Нельзя говорить об отношении мышления к лого перед философией вырастает высший из ее реальному, не говоря о реальном, Ч если даже назы как относится царство законов к царству вают его непознаваемой вещью в себе. Метафизика знания Ч так Кант с Юмом называли критическую Это есть, как мы видим, именно проблема критик!

философию Ч есть также и метафизика вещей. Но, силы суждения, которая в формулах Канта конечно, не такая, которая в свободной атмосфере к совместимости природы и целесообразности, воображения выводит из онтологических принципов димости и свободы. Между мыслителями XIX собственную систему понятий, а такая, которая на ос никто так ясно не смотрел на эту проблему и никто новании аргументов отдельных наук, оставленных ею отчетливо не формулировал ее, как все его нетронутыми и незыблемыми в их состоянии Ч как ние телеологического идеализма сводится Ч объективное, всеобщее и необходимое таки совершенно в духе Критики силы суждения Ч решает критический вопрос, в каком смысле они сами к тому, чтобы в совокупности законов видеть систе могут претендовать на познание му форм, посредством которой осуществляется содер Это есть тот фундамент, который с незыблемой проч жание мира Это основано, опять-таки ностью критики Канта заложили раз и навсегда для В метафизике Канта, на глубоком взгляде, что из об всех дальнейших философий, для каждой будущей щих форм происшедшего, из вечно остающихся теми метафизики, могущей выступить в качестве науки.

же самыми законов никогда не может произойти и не В этом смысле, если дело идет о последних вопро может быть понято живое содержание, которое наше сах, критическая философия стоит перед громадной сознание ценностей ищет... и находит в действитель противоположностью наук о законах и наук о ценно ности.

стях: и истории. Каждая из них Но создающееся таким образом понятие, связы в выборе и связи фактов заключает продукт объек вающее царство законов с царством ценностей, есть тивного который во всей своей структу понятие осуществления;

высшая категория, с кото ре определяется различными целями этого имеющего рой может рассматривать мир, есть отношение меж общее значение и необходимого мышления: с одной ду средством и целью: это есть принцип развития.

стороны, порядок родовых понятий, с другой сторо В Критике силы суждения господствующее поло ны Ч система ценностей. Каждая отдельная составная жение этого принципа выступает достаточно ясно: он часть нашего опытного материала может подвергнуть есть эвристический принцип для разумно необходи ся обоим научным способам обработки, и большая часть мого созерцания жизни;

он составляет руководящую отдельных дисциплин применяет их в связи, которая мысль в тех величественных параграфах в конце этой ни в коем случае не бывает всегда и везде принципи книги, где сходятся все основные черты кантовской ально ясна и которая при отдельных практических ис философии, где целесообразное единство природы, следованиях вовсе и не должна быть ясна. Установить как закономерное содержание всего нашего опыта, со эти отношения есть дело методологии, которая ничем поставляется с рассматриваемым с точки зрения его иным не занимается и не может заниматься, как толь нравственной ценности ходом всей истории челове ко уяснением наукам логического смысла и ценности чества и где доказывается разумная необходимость того, что они, собственно, делают в непосредственном обоих этих рядов явлений как непрерывное осущест преодолении своих задач. Но если, таким образом, обе Царства на земле.

В этом пункте дальнейшее развитие критицизма всеобщей и необходимо действительной основной пред было совершено, помимо мыслительной работы Шел- посылки науки законов. Принцип, что в мире не может линга, главным образом Гегелем: тут наиболее от- быть ничего нового, что всякое бытие и действие каж четливо проявился исторический характер нового ми- дого момента не может содержать ни больше, ни мень росозерцания. Таким образом, для тео- ше бытия и действия предыдущего момента, изложен рии познания возникла одна из труднейших проблем, в нем в таком виде, что может иметь универсальное которая только может здесь возникнуть. Если ценнос- применение. Но к этому представлению о количествен ти заключаются в осуществлении и в осуществлении но ряде превращений идея развития только и могут быть поняты, то всякое возникновение, присоединяет также и в области явлений материально которое немыслимо вне времени, должно быть свой- го мира ту идею, что содержание этих ством самой действительности, а не только формой превращений должно рассматриваться с точки зрения нашего представления. Таким образом, учение о раз- тех ценностей, которые в них осуществляются. Это вза витии, и это можно было бы показать и на кантовской имное пополнение обоих великих принципов естест этике, и на его философии религии, подвергает сомне- кажется, становится темой современной нию правильность того учения о времени, которое он натурфилософии, которая в энергетике и неовитализ параллельно с учением о пространстве развил в транс- ме реабилитирует давно запятнанное имя. Чем больше цендентальной она возвращается Ч с возобновлением динамического Значение принципа развития для современного ес- понимания неорганического и органического мира Ч тествознания общеизвестно: менее распространен и к стремлению искать за количественно определенными признан взгляд, что это есть принцип ценности. И все формами действия содержание, которое там осущест же навряд ли можно сделать это яснее, чем это сделал вляется, тем больше она приближается в своей области Кант в Критике силы суждения именно там, где он к формулированной задаче понимать мировой обрисовал крупными чертами наиболее значительные процесс, а не только его.

применения этого принципа к общему пониманию Таким образом, все указывает на то, что если кри органической жизни и ее исторической связи. Кто не тическая философия выкажет жизненную силу, кото задумывается над этим, тот может, конечно, наивно рую она сохраняла в течение ста лет, также и в преодо говорить о высших и низших формах, об образовании лении интеллектуальных потребностей настоящего вре первых из о нормальных и ненормальных мени, то она должна оказаться способной выработать образованиях и но если бы он хотел призадумать- со своей системой понятий такое миросозерцание, ко ся, на основании какого критерия и по какому праву торое будет в состоянии дать прочное основание для применяет он подобные, обычные различия, то он на- того, чтобы можно было постигнуть духовное содержа толкнулся бы на определения ценностей, без которых ние ценностей действительности. Критическая филосо он при понимании жизни никогда не может обойтись. фия имеет на то право, и она призвана к тому, пото Именно тогда, когда считали, что наконец изгнали чу- му что, сообразно основным положениям Канта, она до из механического мира, что напали на след тайны предназначена искать основания всеобще действитель целесообразности, именно тогда в царстве наук зако- ных и необходимых убеждений во всем объеме челове нов гостю из мира ценностей дали права гражданства. ческой культурной деятельности, в нравственной и ис Очевидно, в плодотворном применении этого прин- торической жизни, в искусстве и религии, точно так же ципа к познанию телесного мира заключается сущест- как и в науке. И для исполнения этой задачи признаки времени вовсе не неблагоприятны. Мы уже пережи венный вклад, который естественные науки XIX века ваем Ч почти изо дня в день Ч быстрое падение на внесли в философское миросозерцание. Вместе с фор туралистического миросозерцания, которое иногда при мулировкой принципа сохранения энергии оно поч случае преподносится со счастливой беспечностью тем ти одновременно нашло самое удачное выражение для или другим стариком, которые больше ничему не на это к ясному сознанию, то это может учились. Наша молодежь, которая чувствует в себе только задачей философии религии. Мы познаем цен мощь исторической жизни, жаждет превратить свое ности духовной действительности не иначе как через бродящее чувство ценностей в ясные понятия. Надежду посредство нашей истории, в которой они достигли всех составляет то, чтобы борьба за духовное содержа своего значения, точно так же как мы не познаем за ние жизни, как ее ведет с благородной страстностью конов физического существования иначе как через по (Eucken), привела к победе.

средство форм нашего интеллекта, которые мы нашли Если ценности духовной жизни, которые есть и ис там господствующими;

и поэтому-то мы имеем право торическая жизнь, мы рассматриваем как высшее со быть убежденными, что ценности духовной жизни, ко держание всей действительности и если мы считаем, торые создаются нашим историческим развитием, суть что осуществление этих ценностей составляет также такая же живая действительность, как и Солнечная смысл всех естественных явлений со всем аппаратом система. Мы одинаково чувствуем свою мировую связь их закономерной причинности, то, наверное, возразят и с царством законов, которые мы мыслим, и с цар нам, что это есть и будет антропологизмом и антропо ством которые мы переживаем;

они с оди морфизмом. Как будто бы до сих пор еще не научи наковым правом требуют нашего уважения: Звездное лись, что весь наш род с его страданиями и наслаж небо надо мной и нравственный закон во мне.

дениями, с его мнениями, желаниями и хотениями от живает в отдаленном уголке мира свое ограниченное, рассчитанное на короткий срок существование! Отку II. О ФИЛОСОФИИ ГЁТЕ да у нас может быть право рассматривать все, что нами двигает, как ценности, которые коренятся в самых да (Лекция, 1899 году леких глубинах всей действительности? в пользу фонда для построения памятника молодому Звучит это очень дальновидно, и все же это очень близоруко. Конечно, гегелевский мировой дух, как совокупность категорий действительности, поистине...Я хочу говорить о вечно юном Гёте, о челове есть человеческий дух в историческом развитии своих ке, который в продолжение долгой своей жизни сохра внутренних определений ценностей. Но не принадле- нил и не перестал творчески проявлять могуществен жит ли к тем же самым приобретениям исторического ное своеобразие своей личности, Ч о поэте, который духа также и то знание закономерной связи Вселен Вдохнул эту свою вечную юность светлым образам, в ной, бесконечно распростертой в пространстве и вре которых он живет и вечно будет жить с нами.

мени, в которое шаг за шагом расширилось и превра Два поколения уже ушли вслед за ним в могилу, и тилось нравственно ограниченное представление на за все это время понимание его значения для нашей шего физического существования? Если мы обязаны духовной жизни непрерывно быть мо этой нашей собственной умственной работе понима- жет, не в ходячих взглядах широких слоев, которые нием физического порядка вещей, в нашей принад легко отдаются течениям дня, но зато тем более в суж лежности к которому мы убеждены, если мы, таким дении людей, умевших, среди суеты изменчивых ин образом, чувствуем себя втиснутыми в связь, которая сохранить в себе восприимчивость тому, что распространяется гораздо дальше нас самих, то ис- имеет вечную ценность. Для таких людей Гёте стано торическая жизнь возвышается для нас в духовный по вился все более великим.

рядок, который во всех углах и концах через самого Кто, покидая Рим, направляется в в себя, через все человеческие стремления и побужде- сторону гор, тот замечает, как постепенно все более ния указывает на высшую, охватывающую мир дейст- и исчезают из виду стены и башни, вительность. И если чьей-нибудь задачей может быть и шпицы;

и когда наконец вечный город кажется 50,, Кантовой эстетики. Для Шиллера такая рефлексия одной сплошной массой, тогда над ним властно воз естественна;

она вытекает из самой природы, он носится единый могучий купол Св. Петра. То же впе нуждается в ней, чтобы стать тем, что он есть;

окунув чатление мы получаем по мере удаления во времени шись в философию Канта, он из туманной юности от Гёте. Чем далее мы уходим от той величайшей поры перешел к ясной зрелости. Будучи до того бурным истории немецкой культуры, когда на пороге XVIII и лантом, он с помощью Канта стал великим поэтом.

XIX веков германский народ духовно воссоздал свою Для Гёте, наоборот, эта рефлексия есть нечто чуждое.

потерянную национальность, тем более для нашего, Он отдается ей с усилием, больше в угоду своему но ретроспективного взгляда с несравнимой мощью воз Х другу, чем ради себя самого. Он, с его гармони носится над этой эпохой образ Гёте Ч мир для себя, складом и развитием, всегда был самим собой, все и над всем возвышающийся. Эта ги и ему не нужно еще узнавать из философии, кто он гантская фигура не укладывается в рамки какого-ли такой. Наоборот, он чувствует к ней ту антипатию, бо специального исследования, какой-либо отдельной которую обыкновенно питает великий художник к эс научной дисциплины. Гёте принадлежит не только ли тетике, научный гений Ч к логике, великий государ тературно-исторической мысли, он принадлежит вся ственный человек Ч к политической теории:

кому, кто сумел вдуматься в него и для кого его поэзия стала жизненной необходимостью;

его труды прихо Grau, teurer Freund, ist alle Theorie, дится постоянно сызнова брать в руки, чтобы по из Und grn des Lebens goldner менившемуся, более зрелому их пониманию судить И тем не менее Гёте принадлежит философии и ее о своем собственном духовном росте. Но именно по истории. Прежде всего и главным образом тем, что он этому, благодаря такой широте своей натуры и свое был. Он был проблемой, великой реальностью, кото го творчества, Гёте принадлежит общей духовной ис тории. рую нужно было понять, постигнуть, формулировать.

Немецкая философия поставила себе в ту пору смелую Отсюда я беру право, следуя любезному приглаше задачу найти систему разума, целесообразную нию, беседовать с вами сегодня о том, что означает связь всех отраслей жизненной деятельности культур Гёте для философии. Это, быть может, было неожи ного человека: для нее поэтому из реальности поэти данным для многих из вас, и вы задались вопросом:

ческого гения, который она видела и почитала в лице есть ли у Гёте какая-нибудь философия? Он, этот ге Гёте, выросла величайшая задача выразить в своих по ний конкретности и образности, для характеристики нятиях его природу и творчество и тем самым природу которого создан термин предметное мышление, не искусства, включить ее в свою систему и давал ли он достаточно часто и ясно понять свое лировать ее. С тех пор как Шиллер положил этому отвращение к абстрактному логическому характеру начало, все философы трудились над этой задачей Ч философии? Не борется ли он, великое дитя, всеми Фихте и Шеллинг и Гегель, Шопенгауэр и силами своей натуры против рефлектированности, против размышления о самом себе?

Но не о том хочу я говорить: Гёте важен для фи Durch Wald und Feld zu лософии не только тем, что он был, но и тем, что он Mein Liedchen hinzupfeifen, творил. Правда, он не делал это в цеховой форме ло So geht's den ganzen гической работы или методического исследования: он чуждался научной философии еще и потому, что она Звучит ли это философией? Вспомним о времени, упрямо вырабатывала свой специальный язык. Одна когда он ближе всего стоял к философии, о его отно ко, как было возможно, чтобы человек с широтой и шении к Шиллеру, об их переписке Ч о том ее месте, глубиной его натуры, человек, которому ничто челове где они сообща стараются выяснить лотношение их ческое не было чуждо, который вступил в деятельное натур и где Шиллер пользуется для этого понятиями соприкосновение со всеми искусствами и науками, со вселенной;

она живет и творит в целом, она рас всеми сферами жизни, Ч как было возможно, чтобы ширяется до пределов бесконечного. И мы задаем он не раздумывал, не говорил и не писал о тех ве- ся вопросом: что думал этот человек об отношении личайших вопросах человеческой жизни, о тех послед- единичного к целому, о положении человека во вселен них загадках бытия, которыми занимается философия? ной Ч о старой загадке, насколько глубоко в послед Пусть он и не хотел ничего знать о науке, которая ней основе вещей заложены корни индивидуальности?

стремится разрешить эти вопросы в своих понятиях, Ч Мы видим, что каждое отдельное существо вытекает он не нуждался в ней;

ему достаточно было непо- из жизни целого и снова в нее возвращается;

и все же средственного, естественного созерцания, его личной каждый из нас чувствует себя как особую, в себе опре метафизики, его Это его деленную реальность, превосходящую это ее мимолет жизнепонимание и миросозерцание, как и указанное ное проявление. Что означает, спрашиваем мы, от его историческое влияние на немецкую философию, дельный человек во вселенной, Ч какое значение име вытекало из его личности. Поэтому он, подобно всем ет личность для целого? Что думал об этом Гёте?

великим историческим личностям, в жизни и творче- В великолепной рапсодии Природа (лNatur), кото стве которых своеобразно отражаются мир и люди, рую Гёте позднее сам датировал 1780 годом, он гово принадлежит к живым источникам, из которых долж- рит о природе: Она, по-видимому, все устроила для на черпать философия. индивидуальности и нисколько не интересуется инди Если я хочу говорить об этом жизнепонимании и ми- видами. Как наметилась в нем эта загадка Ч и как росозерцании Гёте, то я, конечно, не могу рассчитывать она разрешилась?

хотя бы до известной степени справиться с этой темой Эта старинная проблема была ему достаточно близ в пределах предоставленного мне короткого времени. ка. Молодой Гёте духовно и литературно развивался В почти необозримом богатстве его трудов, его коллек- в эпоху, которая более чем какая-либо иная жила в ций и заметок, его писем и разговоров накоплен ко убеждении:

лоссальный материал для этого;

в них содержатся за Hchstes Glck der Erdenkinder мечания, в которых он высказывался о проблемах всех Sei die философских дисциплин, о теории познания и о правоведении и эстетике, о философии религии и Это была эпоха Бури и натиска (лSturm und метафизике. Не опасайтесь, что я выложу здесь перед Drang), эпоха гениев, когда со сти вами этот почти необозримый материал;

я хочу лишь хийной силой восстала против ига правил и фор выбрать из него то, что кажется мне целесообразным мул, время непосредственности, лестественности в для моей задачи, Ч я хочу лишь с возможно больших духе Руссо, время самодержавия гения, время испове сторон осветить образ человека, которому мы собира- дей, дневников и писем. Тогда признавался лишь тот, емся воздвигнуть памятник. кто был кем-нибудь, натурой, парнем. Ты та Исходной точкой этого выбора позвольте мне взять ков! Ч воскликнул Лафатер, выскакивая из коляски проблему, руководясь которой мы можем рассчиты- и обнимая Гёте, которого он никогда до этого не ви вать до известной степени приблизиться к истинному То было время, когда молодой поэт хотел вместе существу нашего поэта. С первого взгляда всем ясно, с зятем Кроносом блуждать по всем высотам и глу что в его лице мы имеем дело с могучей натурой, с не- бинам жизни и еще, упоенный золотым светом, при подражаемой со своеобразной ре- трубных звуках войти в так чтобы могучие альностью, с самостоятельным существом, замкнутым внизу поднялись с своих Ч время, когда титан и утвержденным в себе самом;

с другой стороны, мы Прометей выливал свою бушующую страсть в свобод видим, что эта индивидуальность отдается универсаль- ной лирике в стиле и гордо восставал против ной деятельности, тесно соприкасается со всей всех сил земли и неба:

54 Bedecke deinen Himmel, Zeus Ч то это звучит почти как поэтическая парафраза то Mit Wolkendunst го, что великий теолог признал сущностью всякой ре Und be, dem Knaben gleich, лигии;

но слова эти вытекают непосредственно из глу Der Disteln kpft, бины души поэта. Еще мальчиком в своей мансарде An Eichen Dich und он придумал для себя одного и отправлял тихий культ Musst mir meine Erde Бога-природы. Уже тогда он хотел тихо почитать не Doch lassen исповедимое. В здоровом патрицианском доме, кото Und meine Htte, die Du nicht gebaut, рым руководила его несомненно, не было места Und meinen Herd, для скороспелого свободомыслия, но не было и узкого Um dessen Glut и боязливого правоверия, которое, вообще, если и не Du mich вполне отсутствует в духовном облике XVIII века, то Или:

все же стоит в нем на заднем плане. Именно указан ная индивидуалистическая черта характера Гёте объ Hat mich nicht zum Manne geschmiedet ясняет, почему Гёте всегда восставал против всякого Die allmchtige Zeit традиционного ограничения и исторического опосред Und das ewige Schicksal ствования между Богом и человеком. Это Meine Herren und привело его к мистике, и в ней он нашел и сохранил и далее:

связь с тем направлением, которое, как слабое эхо мистического движения, звучало в ве Hier sitze ich, forme Menschen ке Просвещения. Известно, что в своей личной жизни Nach meinem Bilde он встретился с этим направлением в лице госпожи Ein Geschlecht, das mir gleich sei фон известно также то глубокое сочувст Zu leiden, zu weinen, вующее понимание этой утонченной религиозности, Zu gemessen und zu sich, которое он проявил в Исповеди прекрасной души Und Dein nicht zu achten Wie (лBekenntnisse einer schnen Эта лисповедь об разует существенный момент в построении Вильгель Но с подобным индивидуализмом, заложенным в ма Мейстера, несмотря на то что Шиллер Ч что весь темпераменте и питаемым окружающей средой, у Гёте ма характерно Ч никак не мог примириться с этим.

сочеталось глубокое и могущественное обратное те Характер истинно великой личности проявляется, чение Ч это его религиозное чувство. Его нельзя между прочим, в том, что она яснее и отчетливее дру понять, если упустить из виду этот существенный мо гих сознает границы человечества. Поэтому душа Гё мент его характера. То, в чем Шлейермахер видел ос те полна благоговением перед тайнами, окружающи нову всякой религиозности, Ч благочестивое чувство, ми нас всех, перед темными силами, объемлющими сознание своей связи с вечным, бесконечным и непо всю человеческую жизнь, Ч тем благоговением, кото знаваемым, своей замкнутости в нем, Ч это настро рое он изображает как нравственную основу всякого ение проявляется в Гёте с редкой силой и непосред воспитания, благоговением перед тем, что над нами, ственностью. Когда мы читаем в эле перед тем, что под нами, перед тем, что около нас. Он гии:

находит этот элемент демонического в непостижимой общей жизни природы, в том макрокосме, загадоч In Busens Reine wogt ein Streben ный вид которого восхищает и чарует тоскующую ду Sieh eines Hohem, Unbekannten Aus Dankbarkeit freiwillig шу его Фауста;

но точно так же и в великих силах, Entrtselnd sich den ewig Ungenannten Ч Царящих в истории. Всякое творчество высшего по fromm рядка, всякий значительный замысел, всякая великая 56 Это безграничное бескорыстие, это бес мысль, приносящая плоды и не пропадающая бесслед страстие Спинозы изумляло Гёте;

он наслаждался в но, не подчинены ничьей власти и стоят выше всякой Спинозе чистотой и высотой миропонимания, воздер земной силы;

человек должен считать все это неждан живающегося от оценки, благостью настроения, кото ными дарами, проявлениями Божества, которые он рое в созерцании целого высоко возносится над мер должен принимать и почитать с радостной благодар ками, применяемыми к частным областям жизни. Tout ностью. Все это родственно той демонической силе, c'est tout которая по своему произволу распоряжается челове Но Гёте хорошо знал, что это по ту сторону добра ком... В подобных случаях на человека часто надо и применимо только к познающей и объясняющей смотреть как на орудие высшего промысла. И по его /туке и к созерцающему и творящему искусству, но мнению, это относится именно к великим личностям;

никак не к волевой и действенной жизни. Здесь это он находит этот высший элемент в Рафаэле, в Моцар добродушие наблюдения превращается в те, в Шекспире, в Наполеоне. С другой стороны, Гёте дикость или в ничем не сдерживаемый эгоизм.

говорит как-то о неудавшемся народном движении:

спинозистское в поэтическом творчестве, Ч заме В нем не было Бога.

тал однажды Гёте, Ч превращается в рефлексии в ма Благочестие Гёте состоит в углублении в эту все киавеллизм. На такие вопросы направил бы поэт раз властную в слиянии души с божественной гар говор Спинозы с Вечным Жидом, если бы это про монией бесконечной мировой жизни. В этом чувстве изведение было докончено. С его взглядами на эти нет ничего насильственного, ничего тягостного и бо мы встречаемся, в форме поэтических при язливого, ничего вымученного;

это слияние человека знаний, в В этом произведении с Богом есть полная здоровая жизнь, естественное об с тонким и неустрашимым анализом изобразил ес наружение души и радостная чистота:

тественную необходимость возникновения и развития Im Grenzenlosen sich zu finden страсти Ч но вместе с тем энергично и строго подчерк Wird gern der Einzelne verschwinden:

нул сознание ответственности, которое сохраняет всю Da lst sich aller свою силу наряду с этой естественной необходимостью.

Statt heissen Wnschen, wildem Wollen Wahlverwandschaften в известном смысле есть поэти Statt Fordern, strengem Sollen ческое изложение глубокомысленного учения Канта об Sich aufzugeben ist Genuss10.

и линтеллигибельном характере.

Но ту свободу, которую Спиноза нашел в мышле Таким образом, в созерцании Бога-природы Гёте нии, Гёте обрел и пережил в своей поэзии. Он возвы ищет успокоения от страстей, избавления от противо речий земной жизни и воли. Что лучшее может чело- шался над своим собственным состоянием, созерцая и художественно воспроизводя его. Он видел божествен век испытать в жизни, чем откровение Бога-природы? ную силу поэзии в том, что его собственная жизнь, без В этом лежало личное сродство, которое издавна и усилий, без поисков и желаний с его стороны, пре постоянно влекло поэта к Спинозе. В нем он находил в вращалась для него в картину и тем отрешалась от грандиозной и простой форме нравственный идеал са Него самого. Его поэтическое творчество было само моосвобождения через посредство познания. Лишь тот освобождением через посредство самовоспроизведения, может стать выше своей страсти, учит философ, кто Философ преодолевает страсть тем, что постигает ее, понял ее, кто постиг необходимость, с которой вся че Художник Ч тем, что ее изображает. Так отрешил от ловеческая жизнь и деятельность вытекает из божест себя Гёте части своей собственной жизни и приро венной первоосновы. Страдания и горести жизни теря ды: заблуждения в Вертере, ют свое жало для мыслителя, который рассматривает ское прегрешение Ч в трагическом эпизоде с Гретхен их так, как будто имеет дело с линиями, плоскостями в Фаусте, мелкие стороны веймарской придворной и телами, и который хочет не плакать, не смеяться, а жизни Ч в На его собственных заблуждениях В богатой событиями жизни Гёте мы встречаем его в и грехах подтвердились его прекрасные слова:

массе положений, которые страстно овладевают им и бурно его волнуют;

но никогда волны жизни не погло Unsterbliche heben verlorene Kinder щают его целиком. Он сам есть всегда нечто большее, Mit feurigen Armen zum Himmel чем его страсть;

ничто не овладевает им вполне. В нем В этом состоит загадка гётевского творчества по слу есть остаток, в который не могут проникнуть и самые чаю;

его собственная жизнь непроизвольно выливалась близкие ему люди, крепость, которая никогда не сдается у него в художественную форму. Он ничего не доби и в конце концов отбрасывает всякую атаку. Именно это вается своей поэзией: он не хочет, он должен творить;

с внешней стороны часто казалось Ч вспомним, напри песнь поется в нем. Но именно потому созданные им мер, о его отношении к г-же фон Штейн Ч эгоизмом, образы жизненны;

они живут своей собственной плотью холодностью и недоступностью, лолимпийством.

и кровью, независимо от творца, как дети, вышедшие из Лишь один человек подошел к нему совсем близ утробы матери. Благодаря этому они обладают высшей, ко Ч это был Шиллер;

лишь одно поразило его до глу эстетической реальностью;

историческое в них становит бины Ч это была потеря Шиллера. И именно потому ся простой формой. Они понятны сами собой: нужно ли в этом случае ему отказала спасительная сила искусст нам знать Гёте, чтобы наслаждаться К этим ва;

на этот раз Бог не дает ему сказать, как он стра образам, которые он родил из себя и в которые он Беспомощно надламывается этот Затем вдохнул высшую реальность, принадлежит в известном он пытается овладеть собою для творчества. Он хочет смысле и тот молодой Гёте, которого он создал в своей окончить Ч ему не удается это. Начатая до Поэзии и правде (лDichtung und Wahrheit) и поэти того (Achilleis), которая была, несомнен ческая реальность которого делает смешным всякий во но, призвана стать памятником рано потерянному дру прос о его исторической достоверности.

гу, осталась также фрагментом. Этот удар был сильнее Излагая в этом описании своей личности (в 14-й и его. Месяцы проходят, прежде чем он способен напи 16-й книге) природу художественного творчества в свя сать Эпилог к Колоколу. Время ничего не изменило зи с философией Спинозы, Гёте говорит об лотрече В этом: величайшее испытание его не нашло себе того нии (лEntsagung) Ч не о том обыденном отречении, Поэтического воплощения, в которое выливались все при котором человек отказывается от одного желания менее значительные события его жизни.

только для того, чтобы подпасть другому, а об отрече Но отречение, о котором мы говорили, означает нии философа, который раз навсегда отказывается от еще нечто большее, и это возвращает нас к нашей всех своих страстей и со спокойной твердостью возвы проблеме. Если мы зададимся вопросом, от чего, соб шается над ними. В этом он находит свой собственный ственно, приходится при этом отказываться, то пред идеал жизни: возвышаться над самим собою, быть хо метом отречения мы должны будем признать не что зяином в своем собственном доме, какие бы страсти, иное, как характерное именно для выдающейся лич страдания и радости в нем ни царили.

ности стремление разрушить границы своего собствен Von der die alle Wesen bindet ного существа и расшириться до пределов целого, то Befreit der Mensch der sich фаустовское влечение, которое восклицает:

Это в Тайнах глубочайшим смыслом Und was der ganzen Menschheit zugeteilt ist, всякой религии. Это лотречение есть способность ни ich mit meinem eignen Selbst gemessen, когда не отдаваться целиком ни одному из чувств, кото Mit meinem Geist das und Tiefste greifen, рыми изменчивая воля старается оковать нашу личность, Ihr Wohl und Weh auf meinem Busen hufen, не отождествлять своего ля ни с одним из его Und so mein eigen Selbst zu ihrem Selbst erweitem, желаний, никогда не ставить на одну карту всю жизнь.

Und wie sie selbst am auch ich 60 Освобождение от этого влечения все знать, всем не могло сложиться в нем в единство, и, стремясь на наслаждаться и все обнять собою есть жизненная муд- сладиться картиной всего мира, он сам от одного за рость, которую Гёте проповедовал особенно настойчи- блуждения бредет к другому. Так подпадает он влия во. Она образует содержание обоих его трудов, над нию того таинственного общества выдающихся лю которыми он работал до самой старости и которые с которое в этом романе играет роль провидения.

одинаковым правом могут быть названы основными слышит он резкое слово Глупость это трудами его жизни;

мы разумеем Фауста и Виль- ваше общее образование! Здесь он узнает, что мас гельма При этом Мейстер как поэти- тером можно стать лишь путем самоограничения и ческое произведение гораздо менее блестящ, ослепи- назначение человека надо искать лишь в профес телен и увлекателен, чем Фауст, а потому и менее сии. Он должен отречься от своего блуждания в целом, известен и популярен;

зато с точки зрения этой гётев- от богатства чувств и стремлений: он должен узнать ской жизненной мудрости он, быть может, еще поучи- мир, реальный мир;

работая и принося пользу, должен тельнее и интереснее Фауста. Я хотел бы поэтому он искать свое место в нем. Странствовать должен он, обратить на него ваше внимание. Не о романе, как та- пока не нашел этого места, не отдыхать, где ему хо ковом, хочу я говорить и не о общем значении во рошо, не наслаждаться: он должен творить. От само всемирной литературе, а лишь о формулированной в изучения, от изнеженной заботы о личных отношени нем основной культурно-философской идее. ях он должен перейти к суровой действительности и как и во второй части Фауста, поэт и в Годах стран- к деятельным сношениям с людьми.

ствия настолько загромоздил простой план различ- Тому же учит Гёте и в педагогической провин ными случайностями, выдумками и непонятной зага- ции, в которую он нас вводит вместе со своим стран дочностью, что это не только затруднило эстетическое героем. Фантазия романа набрасывает кар наслаждение целым, несмотря на красоты отдельных тину воспитательного учреждения огромных размеров.

мест, но и значительно затемнило понимание плана. Но педагогические теории XVIII века испытывают здесь Но именно в этом отношении оба основных произ- своеобразное преобразование. Не человек в смыс ведения нашего поэта настолько взаимно уясняют и ле Руссо воспитывается здесь, не пиетист, который освещают одно другое, что о смысле содержащегося есть одновременно гражданин и этого мира, и иного, в них последнего слова мудрости не может оставать- мужчина, совершенство которого состоит в само ся никаких сомнений.

ограничении и подчинении целому. Каждый сообразно Годы странствия носят подзаглавие: лили Отре- своим способностям должен быть подготовлен к опре кающиеся. Что означает здесь отречение?

деленной профессии, чтоб быть в состоянии выпол В Годах учения Вильгельм Мейстер переходит от нить возможно больше в планомерном сотрудничестве одного приключения к другому. Он ищет себя само с другими.

го, свое развитие, свое назначение. Но и к нему при- Таким образом, профессиональная деятельность, менимо то, что говорит о себе Фауст:

в которой каждая отдельная личность находит свое истинное назначение, оказывается обусловленной це Ich bin nur durch die Welt gerannt, Ч лесообразной организацией общества. Не только обу Ein jed' Gelst ich bei den чение юношества, но и применение сил зрелых лю Советы Вернера, который по отношению к нему определяется союзом. Личность, достигшая пол играет ту же роль, как по отношению к Тас- ного своего развития в своей профессии, тем самым со, он презрел. В пестрой смене он отдавался влиянию находится на службе у целого. Годы странствия на разнообразных лиц, отношений, положений и стано- брасывают проект организации труда. Они напоми вился при этом сам все более неустойчивым и не- нают этим скорее притязательные утопии тогдашней определенным. Обилие воспринятых им впечатлений художественной литературы. Отдельные характерные черты они, несомненно, заимствуют из жизни брат Роман изображает это так, что личные ской общины. союз также распространя- отношения к людям, возникшие в учения, впле ет свои связи далеко за пределы отдельных стран и таются здесь в общественную организацию;

но это не народов;

область его деятельности лежит по обе сто только технически обусловлено эстетической связью роны океана. Странствующие становятся эмигранта- частей произведения, но и имеет более глубокий ми, и роман открывает нам широкие социальные и смысл: деятельное общение не разрушает и не унич экономические перспективы. Характерно при этом для тожает этих личных отношений, а, наоборот, Гёте и для немецкого мышления времени со- и очищает их, углубляет и укрепляет. Вильгельм вершенное игнорирование государственной власти. как и Фауст, есть произведение челове Социальная организация его союза есть свободное которому судьба дала возможность в продолжение соединение, охватывающее весь земной шар, не при- жизни испытать и художественно выразить мыкая не только по существу, но даже и внешним переворот немецкого национального образом к государственной жизни: она не знает ни,ха. Его Мейстер есть тип немца, переходящего из XVIII политических границ, ни политических организаций. в XIX столетие. От игры в куклы к деятельности хи Итак, при переходе от годов учения к годам стран- рурга, которому суждено возродить своего сына к но ствия эстетический идеал сменяется практическим. вой жизни: от мостков, изображающих мир, к самому Тот же переворот, как известно, совершается во вто- Миру, от царства мыслей и образов рой части Фауста. Из жизни полной бурных стрем- k царству труда и дела Ч таков путь, которым лений, из наслаждения миром в первой части по- поэтов и мыслителей пришел к основанию свое эт переносит сначала своего героя в тишину эстети- национального могущества. И что Гёте пророчески ческого созерцания. В пестром отблеске лежит пред в двух основных своих трудах, того же тре нами жизнь. Фауст направляется к матерям в цар- Кант и Фихте, перенося центр тяжести фи ство идей, чистых форм, и перед ним восстают идеалы лософского миропонимания из теоретического разума человечества, как их создало искусство. В классиче в практический.

ской Вальпургиевой ночи, в эпизоде с Еленой, соче- Итак, то отречение, в котором, по мнению Гёте, тающейся с германским Фаустом, перед нами прохо- личность освобождает самое себя, со своей положи дят исторические образы, тени духов, полные чистой тельной стороны есть деятельность. В начале было внутренней жизненной силы: это есть Феноменология Ч так толкует уже в первой части Фауст смысл духа, переполненная загадками и намеками, подобно Евангелия, а прощальное слово титана в Пандоре гегелевской. Но из этого царства художественных те- гласит: Настоящее празднество для истинного мужа ней Фауст бросается в горячую борьбу исторических есть дело. Поэтому и в Фаусте глубочайшее разре сил за мировое господство, и мы видим его кончаю- шение проблемы заканчивается словами:

щим жизнь среди могущественной борьбы человека Wer immer strebend sich bemht.

против сил природы;

он отвоевывает у моря землю, Den knnen wir чтобы на свободной почве стоять с свободным наро дом.

Нельзя найти более благородного примера такой Таким образом, Фауст до конца остается власти- неутомимой деятельности, чем жизнь самого Гёте;

и телем, самодержавной властной личностью, которая самое симпатичное и отрадное при этом есть то, что пускает в ход магические силы ада и неба, чтобы эта неутомимая деятельность вытекает у него не из достигнуть свободной, искупительной деятельности;

принуждения, а из глубочайшего вле в Годах странствия Вильгельма Мейстера проблема чения натуры. Он постоянно занят;

колоссальные жизни находит свое разрешение в союзе, в обществе, его переписки, его во которому подчиняется личность, в практическом со- всех и науках, его непрерывное собирание 64 3 Фауст и материалов и набрасывание заметок свидетельствуют самостоятельная ценность действенной об этом Ч не говоря уже о его трудах. Прочтите, постоянно возрастала в миросозерцании Гёте. От пример, письма к Шиллеру из его путешествия по юж спинозистского учения о всеединстве, убеждения, ной Германии в 1797 году. Повсюду он занят коллек он выразил в гимне он перешел ционированием, он собирает для своего архива. Он не К миросозерцанию, которое он сам выражает тер знает, для чего это ему понадобится и понадобится ли истинное содержание жизни все вообще, но он собирает;

он должен быть деятельным, он ищет в единичных существах, в должен работать, усваивать. Так же выполнял он свою ти которых развиваются их первоначальные задатки.

министерскую службу. Не только в качестве куратора существа он позднее охотно вместе Йенского университета, но и во всех остальных адми с Лейбницем, монадами или, вместе с Аристотелем, нистративных областях он работал в полном смысле Эти обозначения содержат указание, слова. доходящее до мельчайших деталей изо что изменение его миропонимания было обусловле бражение ткацкого ремесла, которое он ввел в Годы не только его собственным, более зрелым жизнен странствия, указывает на это его трудолюбие. К нему ным опытом, но и главным образом изучением орга самому применимы слова Фауста:

нического мира, которому он отдался с таким живым Идея морфологических исследований, Werd ich je mich auf ein Faulbett legen, его метаморфозы растений и животных заключалась So sei es gleich um mich в том, чтобы найти в каждом органическом су Фихте назвал однажды леность основным грехом ществе ту первоначальную форму, которая лежит в человека;

вряд ли найдется человек, который был бы всего многообразия его проявлений в качестве более свободен от этого греха, чем Гёте. В его жиз действенной и ассимилирующей окружающую среду ни нет места мечтаниям и праздности. Характерным силы:

выражением этого служит небольшое стихотворение, Alle Glieder bilden sich aus ew'gen Gesetzen поводом к которому послужило замечание Жан-По Und die seltenste Form bewahrt im Geheimen das Urbild...

ля. Последний где-то говорит: У человека есть две Also bestimmt die Gestalt die Lebensweise des Tieres, с половиной минуты: одна, чтобы улыбнуться, дру Und die Weise zu leben, sie wirkt auf alle Gestalten гая, чтобы вздохнуть, и полминуты, чтобы любить:

Mchtig zurck. So zeiget sieh fest die geordnete Bildung, ибо в эту последнюю минуту он умирает. Под этим l zum sich neigt durch wirkende сентиментальным извращением Гёте написал для сво его внука:

Эту чистую форму он называет лэнтелехией, ко hat die торая ничего не воспринимает, не присвоив себе tausend hat der Tag:

посредством самостоятельного действия. На таких Shnlein, werde dir die Kunde, Was man alles leisten энтелехиях покоится вся жизнь, и в их совокупности они свидетельствуют сами, в свою очередь, о послед На этой деятельности, и на ней одной, Гёте осно ней, простейшей основной форме. Но прежде всего вывает, наконец, право и степень самостоятельного человек со своим индивидуальным характером есть та существования личности во вселенной. Уже Про кое постоянно развивающее самого метей на вопрос Сколько же принадлежит тебе? от себя существо. Упорство личности и то, что человек вечает гордыми словами:

отклоняет от себя не свойственное ему, есть для меня Der Kreis, den meine erfhlt Ч доказательство, что нечто подобное (именно энтеле Nichts drunter und nichts хия) существует.

66 На сознании этой самостоятельной деятельности мы резюмируем все вышеизложенное, то Гёте основывает и веру в бессмертие;

она есть для принцип, с точки зрения которого Гёте рассматрива него, как и для Канта, постулат, а не предмет позна- ет мир и жизнь людей, окажется не чем иным, как ния. Человек, Ч говорит Гёте, Ч должен верить в бес- Х сознанием действенной личности в закономерной свя смертие;

он имеет на это право, это сообразно его зи вещей, как оно выражено демоном в часто ци природе. Убеждение в загробной жизни вытекает для тируемом лорфическом слове меня из понятия деятельности. Ибо если я до конца Wie an dem Tag, der dich der Welt verliehen, жизни неутомимо работаю, то природа обязана отвести Die Sonne stand zum der Planeten, мне другую форму существования, когда моя нынеш Bist alsobald und fort und fort gediehen няя форма не может уже вмещать мой дух. В устах Nach dem Gesetz, wonach du angetreten.

восьмидесятилетнего старика какое удивительное сви So du sein, dir kannst du nicht entfliehen:

детельство неразрушимой, неисчерпаемой жизненной So sagten schon Sibyllen, so Propheten;

силы! Поэтому он может мыслить продолжение жизни Und keine Zeit und keine Macht zerstckelt лишь как продолжение деятельности: Я не знал Geprgte Form, die lebend sich что мне делать с вечным блаженством, если оно не Но если, таким образом, личность, сознавая свое ставило бы мне новых задач и новых трудностей для. право и свою ценность, в своем своеобразии воспри преодоления.

нимает из окружающего ее мира лишь то, что она Но именно потому бессмертие не есть для него Х своей деятельностью может внутренне усвоить, то мы благо, выпадающее само по себе на долю каждого, все же видим, что в высших, творческих областях а зависит от ценности деятельности. Мы не одина деятельности она выходит за самой себя;

на ково бессмертны, и для того, чтобы показать себя в жизни индивид становится родом, мона будущем великой энтелехией, надо быть ею уже те да Ч миром. Все истинно производительные деятель перь. Соответственно этому мы находим у Гёте в ста ности человеческого духа, всякий новый луч позна рости распределение живых существ по рангу, как ющей мысли, всякое первоначальное переживание в и у Лейбница;

он о мировых душах и душах чувстве и созерцании, всякая творческая сила планет над человеком, как и о душах собак и содержат известное освобождение от личного, ниже его. Подлое отребье мира, Ч восклицает он од индивидуального;

во всем этом единичное есть нечто нажды юмористически, Ч обыкновенно слишком удоб большее, чем просто единичное;

оно вместе с тем но располагается на свете. Это настоящая куча мо содержит в себе и целое. Высший подъем личности над, в которую мы попали в этом уголке мира. А что есть конец личности. Преодолей свое существо! Ч поэт таким же образом различал ценность и судьбу этот возглас слышит Фауст, предпринимая таинст человеческих душ, это доказывают слова предводи венное путешествие в мир чистых форм. Здесь еще тельницы хора, с которыми она обращается к служан "раз, в высшем смысле, применимы слова: Пожер кам Елены:

твовать собой есть наслаждение. И точно так же в Wer keinen Namen sich erwarb noch Edles will, органической жизни высший момент единичного бы Gehrt den Elementen so fahret тия есть тот творческий подъем, в котором оно воз вышается до рода. Этому бессмертию личности в ее Характерно при этом для нравственного миросо. превращении в идею Платон учил в прекраснейшем зерцания Гёте, что он представлял себе сохранение из своих произведений, в Симпозионе этого высшего блага, личности, в зависимости не толь Гёте с благоговейным символизмом выразил его ко от успеха деятельности, но и от ее мотивов:

в одном из стихотворений Nicht nur Verdienst, auch Treue wahrt uns die Восточно-западного дивана (лWest-stlicher Diwan), 68 носящем заглавие Блаженное стремление (лSelige Sagt es nur den Weisen Wei! die Menge gleich verhhnet:

Das will ich preisen, Das nach sich sehnet. Герхард Шулъце-Геверниц In der Liebesnchte Khlung, Die dich zeugte, wo du zeugtest, dich fremde Fhlung, Wenn die stille Kerze leuchtet.

МАРКС ИЛИ КАНТ?

Nicht mehr du umfangen In der Beschattung, (Ректорская речь, прочитанная 9 мая 1908 г.) Und neu Verlangen Auf zu hherer Begattung.

ВСТУПЛЕНИЕ Keine Feme macht dich schwierig, Kommst geflogen und gebannt, Ч Und zuletzt, des Lichts begierig, Кант был вождем классической немецкой культу Bist du, Schmetterling, verbrannt! Ч ры. Имя Канта, вместившего в себя западноевропей ское Просвещение и вместе с тем преодолевшего его, Und du das nicht hast, есть символ мирового владычества немецкого духа.

Dieses Stirb und werde! Во второй половине XIX столетия немец до Bist du nur ein trber Gast бился мирового владычества, правда в более ограни Auf der dunklen ченном круге, но зато быстрее и неоспоримее, Ч Карл Маркс. Маркс затемнил собой всех социалистов Ч своих предшественников, утопизм которых после не го вызывал лишь улыбку. Его именем немецкая со циал-демократия в течение многих десятилетий руко водила международным социализмом, вызывая по всюду удивление и подражание. Сочинения Маркса были канонизированы, его идеи возведены в догму, и отступники преданы анафеме. В наше время, од нако, марксизм находится в состоянии явного разло жения. Вновь восходящее солнце Канта затмило звез ду Маркса. При этом именно в социалистическом лагере особенно ищут сближения с Кантом. Но ком промисс Ч ключ к политике Ч не в состоянии рас крыть нам всей глубины отвлеченных проблем. Ма лодушному компромиссу, готовому сказать: И Кант, И Маркс, следует противопоставить резкую альтер нативу: или Кант.

И весьма понятно! Маркс ведь был Ч хотя и после Канта родившимся Ч он был адептом преодоленного Кантом англо-французского Просвеще- вместе с тем привилегиями старого вре ния: держась гегелевской формы, он, напротив, резко мени. Абсолютизм и бюрократия огра отвергал и даже частью ниченный разум лобывателя и чуть ли не предписы содержание в философии Гегеля. Более того, Маркс вали ему, как подносить ложку ко рту.

прорыл из тех по которым Эта система Ч полудетская, полуказарма, Ч ка в XIX столетии западноевропейские волны затопили залось, рушилась под ударами великого parvenu, лот низины Германии. Только тот, кто сознает, какой без- крывшего дорогу талантам, маршалы которого были условный шаг вперед в развитии философской мысли сначала простыми рядовыми. Гусары Наполеона овла сделал Кант по отношению к Юму и Воль- дели прусскими крепостями, и семеро прусских мини теру и Руссо, может вполне оценить все культурно- стров присягнули на верность победителю при его тор жественном въезде в Берлин! Берлинцы с восторгом историческое значение того призыва назад к Канту, который мы слышим теперь из уст и дру- Приветствовали основателя берлинского самоуправле гих социалистов-неокантианцев. ния криками Vive В немецком идеализме эмпирическое Я впер- И все же как скоро были позабыты уроки этих лет!

вые Ч в сознании своей свободы Ч признало сверх- Едва поднявшийся народ прогнал чужестранцев, как эмпирическую ценность, этот фундамент культурного ;

вновь воскресла та бездушная, деревянная мира человеческих слова и дела. На горных верши- что во все времена возбуждала ненависть к Пруссии нах этого мира подобное признание ценности под- во всей остальной Германии. Самодовольная бюрокра снова вступила в управление государством, снова нимается до Ядром внутреннего су щества Маркса было, несомненно, то отрицание ценно- появилось юнкерское чванство, и прежнее место занял стей, когда эмпирическое Я, возмущенное узостью старый унтер-офицерский тон, при котором не может традиционных определений ценности, отвергает сверх- никакой связи между правительством и народом.

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |    Книги, научные публикации